Предыдущие главы: 1, 2, 3, 4, 5 (начало), 5 (продолжение), 6, 7 и 8, 9, 10 (начало), 10 (продолжение),11,12, 13 и 14, 15, 16, 17, 18 (начало), 18 (продолжение), 19, 20 и 21, 22, 23, 24, 25

26

На обратном пути из Сан-Франциско я привез с собой в Сент-Луис полкило травы, хорошее количество гашиша, множество таблеток мескалина, псилоцибина и кислоты.  На Среднем Западе с этими вещами было туго, и мы надеялись, что качество калифорнийской дури будет заметно выше. Наши ожидания полностью оправдались. Я думал: «Господи, если меня сейчас повяжут, то я отправлюсь за решетку на сотню лет». Но я понимал, что такого никогда не случится, потому что путешествовал в качестве одного из неупотребляющих наркотики людей. Никому и в голову не придет обыскать профессионального футболиста на предмет наркоты. На протяжении 1969 года я выкурил много дури, расслабляясь после игр. Всё большее число парней по всей лиге начинают употреблять траву и гашиш, а некоторые ещё и психоделики.

В игре против Чикаго, нашем последнем выставочном матче, во время одного из розыгрышей я порвал связки на ноге. Я прорвался через тайт-энда, Рэя Огдена, ускользнул от блока хавбека и подсел, чтобы сделать захват. Тогда Чак Уокер, правый ди-энд «Кардиналс» толкнул своего игрока на мою ногу. Так как она был вытянута, игрок всей массой приземлился на мою пятку, и я  порвал связки голеностопа и стопы. Хромая, я убрался с поля, и уже понимал, что серьезно травмирован. В следующий понедельник я отправился на рентген. Помню, как думал, ковыляя на костылях: «Надеюсь, это перелом». Я хорошо запомнил, что в прошлом году тренеры неоднозначно отнеслись к моей травме, потому что не существует наглядных подтверждений сотрясения. Моя нога избежала перелома, и во вторник я вышел в полном снаряжении. Тренеры поставили меня в первый состав защиты с правой стороны. Я оставался на поле в течение нескольких пасовых розыгрышей, но потом Шройер закричал:

«Дэйв, проваливай оттуда, ты не можешь бегать!».

Но спустя некоторое время я вернулся, прежде чем мой голеностоп зажил. Я чувствовал себя отрезанным, тренерский штаб игнорировал меня, и я решил помочь команде . На самом деле, на протяжении нескольких недель я усугублял травму. Каждый день я приходил на процедуры, и каждый день я спрашивал Роквелла, что он думает о моих шансах на участие в следующей игре.

«Ну, Дэйв, ты серьезно травмировал связки, и как ты знаешь, лечение голеностопа занимает некоторое время. Я делаю всё, что могу, и ты знаешь, что не стоит торопиться», ‑ отвечал он

Однажды я сидел в ванной на третью неделю после того, как получил травму. В комнату вошел Чарли Виннер и спросил Роквелла:

«Джек, как дела у Дэйва?»

Роквелл посмотрел на меня, потом на Виннера.

«Чарли, голеностоп показывает хороший прогресс», ‑ ответил он.

«Думаешь, он будет готов к игре в эти выходные?»

«Ну, дела идут хорошо, я думаю, он будет готов», ‑ ответил Джек.

«Это хорошие новости», ‑ сказал Виннер и вышел.

Я был по-настоящему растерян и зол.

Позже я подошел к доктору Рейнольдсу и сказал:

«Смотри, это же смешно. Ты сказал, что голеностоп будет здоров неделю назад, а Джек сказал Виннеру, что я готов к игре. Я буду выглядеть глупо, так что, почему бы тебе не уколоть мою ногу, чтобы я мог играть».

Рейнольдс объяснил мне, что моя травма настолько обширная, что ему придется сделать 10 уколов, чтобы остановить боль. Если он сделает это, то моя нога онемеет, и когда я снова её травмирую, связки могут порваться так сильно, что их невозможно будет восстановить. Это меня сильно расстроило. В следующий понедельник я спросил Роквелла:

«Джек, у меня что, низкий болевой порог?»

Он улыбнулся:

«Нет, не думаю, что это так».

«Тогда что за хрень происходит с моим голеностопом?»

Джек снова сказал:

«Послушай, Дэйв, ты должен подождать. Лечение таких травм занимает некоторое время».

Я решил откровенно поговорить с ним:

«Это безумие, Джек, какого чёрта они заставляют меня тренироваться? Я выхожу каждый день и бегаю на этой ноге, ты же понимаешь, что это не идет на пользу».

Он ответил:

«Наверное, это правда. Ты должен был полностью пропустить неделю после травмы или даже две, если потребуется. Если бы ты это сделал, то сейчас мог бы играть».

Это вывело меня из себя, потому что шла уже 5-ая неделя чемпионата, а я ни разу не вышел в старте. Очевидно, что надо было спросить Роквелла, почему он не объяснил это тренерам, но я помнил, что он сказал Чарли Виннеру в прошлую пятницу.

Боб ДеМарко тоже повредил ногу похожим образом, и в пятницу после его травмы мы сидели в ванной, когда к нам подошли Виннер и Роквелл. Уже в третий раз Джек сказал:

«Голеностоп Дэйва выглядит неплохо, он должен быть готов».

Боб ДеМарко

ДеМарко, обычно грубый и прямой парень из Нью-Джерси, был олл-про центром и оплотом линии нападения «Кардиналс». Я всегда думал, что он не будет терпеть дерьмового отношения от тренеров или кого-нибудь ещё. Я слышал, как Роквелл сказал ДеМарко, что его нога серьезно повреждена, и на восстановление потребуется 2-3 недели. Но сейчас, когда Чарли спросил Джека, сможет ли Боб сыграть в воскресенье, Роквелл ответил стандартно:

«Его нога выглядит очень хорошо, тренер, и я думаю, он будет готов к игре».

После того как Виннер вышел, ДеМарко был в ярости. Он посмотрел на Роквелла и сказал:

«Чёрт возьми, Джек, зачем ты ему это сказал?»

Боб знал, что теперь, если он не сыграет, ответственность будет на нём; под вопросом окажется его мужество. В воскресенье я зашел в тренерскую комнату, и увидел Боба ДеМарко, который растянулся на столе и сжал зубы, пока доктор Рейнольдс накачивал его ногу новокаином. Даже после укола Боб продержался меньше половины четверти, прежде чем ушёл с поля.

Когда во время матча против «Миннесоты» заиграл гимн, Бад Грант выстроил «Викингов» в линию на бровке; они стояли, вытянувшись в струнку и держали шлемы в левой руке. «Кардиналс», как обычно, стояли отдельными группами или прохаживались на своей бровке. Когда играл гимн, мы снимали шлемы и замолкали. Мы проиграли «Миннесоте», и в понедельник редактор St. Louis Globe Боб Бернс написал колонку, в которой предположил, что причиной нашего поражения стал недостаток порядка и дисциплины. Он отметил, что игроки «Миннесоты» во время исполнения гимна встали в линию по стойке «смирно», а мы не оказали должного внимания национальному флагу. Чарли Виннер увидел статью, и Джо Поллак, наш человек по связям с общественностью, сказал ему, что в клуб звонили какие-то местные придурки и говорили, что Бернс прав. В среду во время общего собрания Виннер сказал:

«Слушайте, я не знаю, пойдет ли это на пользу, но это нужно сделать: я хочу, чтобы в следующее воскресенье во время исполнения гимна вы встали вдоль бровки с шлемами под мышкой и смотрели на флаг».

Чарли сказал, что этого хотят и фанаты.

Во время следующей игры команда сделала как было сказано. Я много думал об этом и решил, что отдавать честь флагу было бы смешно. Каждый раз, когда я смотрел на него, я видел лишь символ угнетения, поэтому решил протестовать. Сначал у меня появилась идея изобразить Томми Смита, подняв кулак и опустив голову. Вместо этого я решил не приветствовать флаг, притворившись, будто я нервничаю перед игрой. Я понимал, что если мой протест будет слишком явным, меня оштрафуют. Когда начал играть гимн, я вышел из линии и начал пинать грязь ногами, держа шлем двумя руками перед собой. Моя голова была опущена, я плевал на землю и ходил из стороны в сторону, шаркая ногами.

Боб Бернс, автор той статьи, также вёл спортивное радио-шоу по вечерам в понедельник. Джо Поллак, пиарщик «Кардиналс», немного рассказывал о прошедшем матче, а потом отвечал на вопросы слушателей. Той ночью дерьмо попало на вентилятор. Сам я не слышал программу, но товарищи по команде рассказали мне на следующий день, что в эфир дозвонилось полдюжины человек, и все они были в ярости от моего поведения. На протяжении всего сезона я отказывался отдавать честь флагу. Перед одной из игр ди-тэкл «Кардиналс» Боб Роу схватил меня и поставил рядом с собой в линию, прямо за Чарли Виннером. Он сказал, как бы между делом, но так, чтобы Винер всё слышал:

«Проклятье, Дэйв, я буду держать тебя здесь и заставлю уважать флаг».

Когда заиграл гимн, я попытался выйти из линии и заняться своим обычным делом. Но Роу держал меня за ремень и достаточно громко сказал:

«Нет, я не выпущу тебя из линии. Ты будешь стоять здесь как все, и отдавать честь флагу».

Всё это время он тихо посмеивался.

Через несколько недель во время матча против «Нью-Орлеана» наша защита была растерзана. В 4-ой четверти я сидел на скамейке и был полностью измотан, когда услышал крик:

«Мэггиси! Мэггиси!»

Я подумал, что это кто-то из друзей пытается привлечь моё внимание, и повернулся. На трибуне я увидел разгневанного фаната, который грозил мне кулаком. Он спустился на первый ряд трибун и закричал:

«Мэггиси, ты чёртов комми, убирайся в Ханой!»

Я улыбнулся и показал ему знак «V», а потом сжатый кулак. Его чуть удар не хватил. До конца игры этот парень оставался там и продолжал доставать меня.

В 1969 году мы ожидали, что победим «Вашингтон». Зная их материал и основываясь на просмотренных записях, мы рассчитывали на легкую победу. Однако матч прошел для нас ужасно, и мы проиграли.

Ларри Уилсон вломился в раздевалку, проследовав за большей частью команды. Я никогда прежде не видел его настолько взбешенным. Он кричал на тренеров, владельцев и на всех, кто не был игроком:

«Убирайтесь отсюда! Мы хотим провести собрание! Нам нужно провести собрание прямо сейчас!»

Тренеры не понимали, что происходит, и зашли в комнату, которая соседствовала с раздевалкой. Они закрыли за собой тонкую металлическую дверь – всё, что отделяло их и владельцев от собрания игроков. Уилсон начал говорить:

«Что-то не так с этой командой. Мы ни в коем случае не должны были проиграть сегодня. Наша команда разваливается, и я собрал вас, чтобы прекратить это прямо сейчас».

Парни стали по очереди вставать и высказывать причины проиходящего. Это было одно из самых напряженных собраний, в которых мне приходилось участвовать. Один за другим парни говорили о Виннере, о том, какой он никчемный тренер, о том, что он даже не может определиться со стартовым составом на игру. Большинство игроков согласилось, что он был главной причиной нашего неудачного сезона. Все мы знали, что в этой комнате достаточно талантливых игроков, чтобы выиграть титул, но из-за нерешительности Виннера мы разваливались как команда. Один лайнбекер поднялся с места и сказал:

«Мне всё равно, слышит меня этот ублюдок или нет. Он виноват в этой ситуации, и я не думаю ,что кто-то здесь его уважает».

Рой Шиверс сказал:

«Все вы знаете, что я думаю об этом человеке. Я не могу играть под его руководством, и я думаю, большинство из вас знают, что я ухожу после этого сезона».

Квотербеки Джонсон и Харт рассказали о том, что узнают, кто будет стартером за день до игры. Лайнмены пожаловались на то, что им приходится учить в 4 раза больше комбинаций, чем нужно в игре, поэтому во время матчей наше нападение стопорится. По итогам собрания было принято две резолюции. Согласно первой, мы были хорошей футбольной командой и должны были собраться сами – потому что на лидерство Виннера нельзя было положиться. Вторая резолюция гласила, что квотербеки должны присутствовать на всех собраниях, посвященных разработке плана нападения на игру, и если Виннер ответит отказом, мы обеспечим квотербекам стопроцентную поддержку, а если и это не поможет, то предадим ситуацию огласке.

Виннер, его штаб и владельцы слышали всё, что было сказано. Но, как и бунт черных игроков пару лет назад, это собрание было сведено на нет. Владельцы решили не уступать, что было типичной реакцией. По общему мнению, которое выражал Билл Бидвелл, в команде было слишком много влиятельных игроков, и контракт с Виннером был продлен. Этот бунт никто не возглавил, и с политической точки зрения он выглядел наивным. Тем не менее, я уверен, что на тот момент это было беспрецедентное для НФЛ событие, хотя клуб считал, что реальных проблем нет, и в команде всегда будет несколько недовольных игроков, которые готовы жаловаться по любому поводу.