Предыдущие главы: 1, 2, 3, 4, 5 (начало), 5 (продолжение), 6, 7 и 8, 9, 10 (начало), 10 (продолжение),11,12, 13 и 14, 15, 16, 17, 18 (начало), 18 (продолжение), 19, 20 и 21, 22

23

Весной 1968 года я вернулся в аспирантуру Университета Вашингтона. Я всё ещё писал научную работу о футболе, но моя общественная деятельность в Сент-Луисе забирала всё больше времени. В апреле 1968 года местное отделение «Студентов за демократическое общество» организовало встречу, которая перекочевала из кампуса ко мне домой. Около 150 человек находились внутри и снаружи дома. Соседи, глядя на эти толпы, начали серьезно нервничать. В какой-то момент я поднялся на второй этаж в поисках своей дочери Дженнифер, думая, что она была в спальне моего сына Криса. Когда я повернул ручку и попробовал войти в комнату, то встретил неожиданно сильное сопротивление. Я смог приоткрыть дверь и заглянуть внутрь: в облаках сигаретного дыма сидело около 25 женщин и вели горячий спор. Разговор прекратился, и все глаза обратились на меня. Мне сообщили, что в данный момент здесь происходит собрание «Движения за освобождение женщин», а я могу идти по своим делам.

В моей жизни происходили изменения – я стыдился своего дома за $25 000, беспокоился о том, что вношу слишком малый вклад в движение и думал, что моя жизнь лишена смысла. Я уже был готов принять большое решение по поводу футбола, когда в феврале 1968 года родился мой третий ребенок, Сара. Она родилась с микроцефалией, и это означало, что ей потребуется уход в течение всей жизни. Поместить её в частное заведение стоило $3 500 в год, и я как никогда ранее почувствовал себя загнанным в угол без шансов разрешить противоречие в своей жизни. Мне нужны были деньги, но у меня не было никаких перспектив кроме футбола, поэтому я решил вернуться.

Той весной мой дом всегда был полон людей из общественных движений. Он был большим и удобным и идеально подходил для различных собраний. Но Стэйси, которая в тот момент испытывала огромное эмоциональное напряжение из-за Сары, очень скоро вынуждена была отвечать на 25 звонков в день, и я начал ощущать старую потребность в изоляции от окружающей реальности, которая угрожала моему желанию играть в футбол. Поэтому 1 мая я решил завязать: я сменил номер телефона, перестал ходить на собрания и проводить их у себя дома. Я жил как затворник, пытаясь вернуть свой футбольный настрой и выходя на улицу только ради тренировок.

Было одно исключение: Билл Бриггс, ди-энд «Вашингтон Редскинс», с которым я познакомился зимой 1968 года и который активно участвовал в предвыборной кампании Юджина Маккарти (представитель Демократической партии и ярый противник Вьетнамской войны, который пытался стать кандидатом в президенты на выборах 1968 года – прим. пер.). Тогда мы обсуждали достоинства Маккарти и Роберта Кеннеди, и я объяснил Биллу, что не поддерживаю ни одного кандидата. Но тем летом люди Маккарти собирали вечеринку в Нью-Йорке, чтобы переманить на свою сторону сторонников убитого Кеннеди, и когда Бриггс пригласил меня, я согласился.

Собрание проходило в квартале от Центрального парка, и на нем присутствовали видные сторонники Маккарти – Артур Миллер, Аллард Ловенстайн, Леонард Бернстайн, Дуайт МакДональд и другие. Элитизм людей Маккарти невозможно было отрицать. Я задавался вопросом, где же бедные люди или чернокожие. И тогда я заметил двух черных: они разносили напитки и еду.

meggyesy-1968

В тренировочный лагерь 1968 года я отправился без заключенного контракта. Впервые я прибыл в лагерь вместе с ветеранами, а не с новичками. Тренер лайнбекеров Дон Шройер собрал нас в первый день после общего собрания с Чарли Виннером. Я дождался пока остальные парни выйдут и напрямую спросил Дона о том, какие у «Кардиналс» планы на мой счет. Он сказал, что не уверен в том, какое место я занимаю в планах клуба. Я был поражен и взбешен. Тут же я поднялся в офис тренера Виннера. Он заметил, что я не в духе, и признал, что мне придется бороться с еще 3 парнями за место бэкапа для миддл-лайнбекера Ларри Столлингса и левого лайнбекера Эрни Кларка, которого «Кардиналс» выменяли на Джо Робба. Я покинул собрание в ярости и не мог поверить, что «Кардиналс» сделали это со мной. Я отыграл 5 лет бэкапом Комана и делал хорошую работу. И теперь, когда он завершил карьеру, я ожидал получить хотя бы шанс стать игроком старта.

Учитывая то, что я вернулся после безумного межсезонья, в котором уместились политика, рождение Сары и осознание того факта, что теперь футбол стал неотъемлемой частью моей жизни, новости Виннера буквально взорвали мой мозг. Казалось, что всё работает против меня, и я чувствовал, что «Кардиналс» держат меня в команде только потому, что им нужен опытный бэкап для Ларри Столлингса, чья служба в армии продолжалась. Моим ответом на данную ситуацию стало то, что я перестал волноваться. Я заметил, что одной из моих проблем в ранние годы было постоянное беспокойство о том, смогу ли я получить одобрение тренера. Впервые я просто выходил и работал – с присущим мне фанатизмом, но не особо задумываясь о том, как моё выступление оценивают тренеры.

Я вошел в противоречие со своим миром, и ирония заключалась в том, что футбол придал моей жизни структуру. Временами я думал, что теряю контроль над собой и, если бы не распорядок тренировочного лагеря, то оказался бы в дурдоме. Я всегда мог опереться на постоянство футбольной жизни и единственный раз за все эти годы был благодарен авторитаризму футбола.

black-athleteЗа три дня до выхода пятой части исследования Джека Олсена «Черный спортсмен: Позорная история», эта статья была отправлена в «Кардиналс», так как была целиком посвящена расизму в этом клубе. На вечернем собрании Чарли Виннер раздал копии материала, сказал нам прочитать его и через час собраться снова, чтобы обсудить прочитанное. Когда я вернулся, то обнаружил в комнате всю команду, тренерский штаб и владельцев. Руководство наивно полагало, что игроки будут открыто высказываться в его присутствии.

Вступительное слово Виннера было примерно таким:

«Вы знаете, что газеты и журналы всегда ищут что-нибудь, любые обрывки информации, из которых можно раздуть сенсацию».

Он просто сказал, что проблем, которые описаны в статье Олсена, не существует, и что Sports Illustrated преувеличивают обычные разногласия между игроками, чтобы продать побольше копий журнала. Майк Строфолино тут же поднялся со своего места и поддержал Виннера, рассказав о его опыте в «Колтс», «Рэмс» и «Кардиналс». Он сказал, что в нашей команде не происходит ничего из ряда вон выходящего. В этот момент Эрни МакМиллан, черный гард нападения, встал, бросил на пол блокнот и крикнул:

«Это чушь! Каждое слово в статье Sports Illustrated – правда!»

Эрни обвинил Виннера и Строфолино в попытке замолчать настоящие проблемы.

«Я лично подпишусь под каждым словом, написанным в статье», ‑ сказал он.

Виннер был парализован, потому что настоящие эмоции грозили вырваться наружу. Он убеждал Эрни, что не только находится в курсе некоторых проблем, но и приложил немало усилий для их решения, и посоветовал игроку умерить свой пыл. Виннер настаивал на том, что мы можем решить эти проблемы сами. Он считал, что сделал многое для того, чтобы изменить отношение к людям другой расы у ассистентов и игроков, которые были перечислены в списке жалоб черных футболистов. Тогда Сид Эдвардс поднялся и сказал:

«Настоящая проблема в том, что белые футболисты думают, что черные постоянно хотят прыгнуть в постель к их женам или любой другой белой женщине, которую видят на улице. Но спросите любого из нас, и я уверен, что каждый скажет, что предпочитает черных женщин. Вот причина, по которой вы беспокоитесь – вы думаете, что мы хотим склеить каждую белую женщину, которую увидим».

Судя по явному дискомфорту, который ощутили некоторые игроки, слова Эдвардса задели белых за живое.

Уиллис Креншоу процитировал эпизод из статьи Олсена, где упоминался наш сэйфти Джерри Стовал, баптист, проводившего библейские собрания в тренировочном лагере. Стовал отверг обвинения в расизме, так завершив свои доказательства:

«Я даже пригласил Прентиса Готта [черного хавбека «Кардиналс»] в мою церковь в Луизиане».

Виннер нервничал на протяжении всего собрания. Он срывался на каждого, кто показывал признаки недовольства или несогласия, через некоторое время игроки были сыты этим по горло и поняли, что на этой встрече невозможен честный диалог. Виннер пытался скрыть проблему, в завершение он сказал, что мы должны быть футбольной командой и думать о победе в чемпионате. Он предположил, что нам следует отменить обычное футбольное собрание и всем вместе, черным и белым, сходить в «Фонарь» и выпить пива. В этом моменте я чуть со стула не упал; мы с Риком Сортуном посмотрели друг на друга и не могли поверить в то, что услышали. Виннер надеялся решить проблему расизма, которая существовала на протяжении десяти лет, просто отправив парней пропустить по кружке пива в «Фонарь», место, вход в которое для черных был негласно закрыт.

На тренировочном поле дела у меня шли очень хорошо. Тем не менее, когда Ларри Столлингс вернулся из армии на неделю тренировок, я был переведен во второй состав и негодовал по поводу этого унизительного решения. Всё это время я обсуждал с владельцами условия нового контракта. Я думал, что если продолжу хорошо смотреться в скримиджах, то смогу получить зарплату, которую хочу. После каждого скримиджа я приходил к Чарли Ши, казначею клуб, с которым вел переговоры по контракту. Я продолжал хорошо играть, и сумма, которую он мне предлагал, продолжала увеличиваться. В итоге в день первого предсезонного матча я подписал контракт на $24 000 базовой зарплаты и $6 000 подписного бонуса, который был разбит на 4 части. Если я выходил на поле в 17,5 % защитных снэпов, то получал $1 500, и такими темпами сумма увеличивалась до $6 000 в том случае, если я отыгрывал 75% снэпов в защите.

garrett-chiefs

Майк Гарретт

Я был полностью доволен контрактом и играл по половине в каждом выставочном матче. Ларри Столлингс смог принять участие в большинстве предсезонных игр и менялся со мной и Эрни Кларком. В Канзас-Сити мы играли против «Чифс» за Кубок губернатора. Мы потерпели поражение, но я провел хороший вечер. Во время одного из розыгрышей Майк Гарретт попробовал пробежать маршрут в мою сторону, но я захватил его с потерей двух ярдов, как только он поймал мяч. Когда мы смотрели запись этого момента, Дик Ворис, новый тренер линии защиты, был в восторге от моей игры. Я не был уверен, что получил место в старте, но чувствовал, что сделал отличную заявку на это. Должен признать, что я испытывал удовлетворение, когда видел на записи ошибки Эрни и Ларри.

Новый контракт поставил мои финансы в зависимость от количества сыгранных снэпов. В то же время команда стремилась выиграть свой дивизион. Поэтому когда мне удавалось получить какую-либо полезную информацию о сопернике, передо мной вставала дилемма, рассказывать об этом другим лайнбекерам или нет. Тренеры постоянно говорят о командном духе, но я всегда удивлялся этому. Какой к черту командный дух, когда я знаю, что чем больше лажают другие лайнбекеры, тем больше я буду играть, а чем больше я буду играть, тем больше денег заработаю. Владельцы продолжают выписывать контракты с бонусами, которые зависят от выступления игрока, хотя на самом деле они разобщают команду, так как создают ситуацию, при которой количество заработанных денег зависит от того, насколько плохо будут играть коллеги футболиста по амплуа. Игрок второго состава, который получит свой бонус за 40% сыгранных снэпов, вряд ли расстроится, если накосячит парень, стоящий выше него в ротации. Владельцы выдают эти бонусы в надежде добиться от игроков лучшего выступления, которое выразится в большем количестве побед. В реальности все, как правило, происходит наоборот. В 1969 году по лиге поползли слухи о том, что принимающие, которые получали бонусы за пойманные пасы, откатывали часть денег квотербекам.

Этот двойной уровень конкуренции встроен в профессиональный футбол. С одной стороны, игрок борется с соперником и хочет сделать хорошую работу, чтобы принести успех клубу, но в то же время я всегда понимал, что каждое мое движение окажется на пленке и будет подробно разобрано тренерским штабом в понедельник, когда они будут выбирать между мной и моими конкурентами за место в старте. Это соперничество включало не только лайнбекеров, но и хавбеков, которых мне нужно было прикрывать на тренировках: если они смотрелись хорошо, это означало, что я плохо делаю свою работу и могу быть понижен до второго состава.

Игроки рассказывают в прессе чепуху о том, как они помогают новичкам. Я редко видел такие примеры – лично я когда был новичком не получал никакой помощи. Как раз наоборот, обычно новички подвергаются издевательствам ветеранов, которые хотят запугать их и подорвать их уверенность. Новый игрок должен не только доказать свою состоятельность на поле, но и доказать, что он может выдержать эти нападки. Это естественный отбор от начала и до конца.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.