Предыдущие выпуски:
Часть 1. Массовые формации и летящие клинья
Часть 2. Как зарождался блок
Часть 3. Пас как предчувствие
Часть 4: Пасовые развязки и проходы в защите
Часть 5: И отделил Бог свет от тьмы
Часть 6: Спецкоманды до эпохи спецкоманд
Часть 7: Добро пожаловать в настоящее!
Часть 8: Основа основ
Часть 9: Кесарю — кесарево
Часть 10: Гиганты из «Джайентс»
Часть 11: Хэнк Стрэм и «Футбол Будущего»
В двух предыдущих выпусках мы говорили об эволюции различных моделей защитного фронта с четырьмя линейными и тремя лайнбекерами, который фактически — пусть и в различных вариациях — стал доминирующей схемой на всех уровнях футбола в 1960-е. У такой внезапной любви к 4–3 были объективные причины, ведь этот фронт позволял наиболее сбалансированно противостоять нападению тех времен: четверо линейных могли эффективно контролировать линию скримиджа, чтобы затруднять блоку нападения срыв и игру против лайнбекеров, а те, в свою очередь, освобождались для работы на захвате и в прикрытии. Против пасового персонала, который был тогда в ходу, вполне хватало оставшихся четырёх защитников, что позволяло порой отправлять в пас-раш семь, а то и даже восемь игроков без серьёзного ущерба прикрытию в глубине.
Бороться против столь сбалансированной защиты традиционному для тех лет нападению было непросто — ему предстояло выработать новые подходы, и оно их выработало. Пожалуй, наибольшую популярность приобрела система Хэнка Стрэма; её мы с вами разобрали в прошлый раз. Сегодня же я хотел бы обратиться к чуть менее известной, но в итоге оказавшей куда более сильное влияние на развитие футбола вообще системе пасового нападения Сида Гиллмана, тренера, которого теперь называют не иначе как «отцом современного паса».
Первым важнейшим его нововведением стало активное использование шифта и моушена, чтобы в отдельных розыгрышах перестраивать персонал и создавать такие мэтчапы, в которых принимающие и бегущие имели бы преимущества перед своими визави в индивидуальных противостояниях.
5 января 1964 года в финале АФЛ его «Сан-Диего Чарджерс» встречались с ведомыми Майком Холоваком «Бостон Пэтриотс», в составе которых блистал один из самых выдающихся лайнбекеров всех времён Ник Буониконти. План, который разработал Гиллман на ту игру, получил название «пир или голод»; как заявлял он сам, «Чарджерс» не оставалось ничего другого, как «или самим отобрать у «Бостона» обед и съесть его, или остаться голодными и проиграть».
Базовым персоналом «Сан-Диего» был «21» с двумя принимающими на противоположной от тайт-энда стороне. Если существовала угроза блица, перед снепом один из бегущих перемещался шире конверта или вовсе вставал ещё одним широким принимающим — это заставляло «Пэтс» вытягивать из бокса одного лайнбекера (в их защитной схеме оба корнербека играли персональное прикрытие, их страховал один сейфти, а другой играл с тайт-эндом). Таким перемещением Гиллман решал сразу несколько задач. Во-первых, он разрушал структуру ответственности защиты по проходам внутри бокса. Во-вторых, снижалась эффективность блица. Но в-третьих — и в самых главных — он противопоставлял своего бегущего куда более медленному лайнбекеру (тогда это было нормой: лайнбекеры, по существовавшим в те времена представлениям, должны были прежде всего работать против линии нападения и обладать соответствующими габаритами). За счёт этого как в выносной, так и в пасовой игре «Чарджерс» имели огромное преимущество в этом мэтчапе и уверенно им пользовались. Кстати сказать, та игра закончилась со счётом 55–10 и принесла «Болтс» единственный за всю их историю титул.
Другой разработкой Сида Гиллмана была его концепция вертикального пасового нападения. Он первым стал эффективно задействовать зоны шире «номеров» (они же — 9-ярдовые отметки. Нанесённые на поле цифры, показывающие расстояние до ближайшей зачётной зоны; отстоят от боковой линии на 9 ярдов —Прим. ред.); мы рассмотрим систему Гиллмана, обратившись к плейбуку «Филадельфии» за 1981 год (вы же помните, как я люблю читать плейбуки? — Прим. авт.) — благо, этот вне всякого сомнения лучший учебник теории пасовой игры сегодня имеется в открытом доступе.
Первое, с чем нам предстоит разобраться — это принцип тайминга пасовых маршрутов и развязок. Смотрите: до Гиллмана маршруты принимающих даже если и предполагали смену направления движения, всё равно задавали траекторию, по которой двигался игрок и ловил мяч. Гиллман же сместил акцент с собственно траектории на определённую её точку, когда должен быть совершён бросок — и, значит, точный момент времени, когда должен быть отдан пас. Если посмотреть на это всё чуть шире, то станет ясно, что жёсткий тайминг пасовой развязки стал определять вообще всё, вплоть до таких вещей как техника дропа (то есть, движения квотербека назад), механика пасующего и даже схема защиты паса. Или, если уж совсем широко, то можно сказать так: впервые от типа пасовой комбинации стали зависеть действия всех одиннадцати игроков на поле.
Второе. Гиллман первым из тренеров системно разобрал различные схемы прикрытия в защите и способы игры против них. Он внёс вариативность в пасовые развязки своих принимающих в зависимости от того, какое прикрытие предлагала защита соперника. Именно его команды стали первыми, кто перед снэпом распознавал тип прикрытия и подстраивал свою развязку соответствующим образом, а у квотербека появились определённые ключевые защитники, которых он должен был читать на каждой развязке.
Третье — обособление и синхронизация техники освобождения принимающего от прикрытия (внутрь или наружу от защитника) — и плечо, на которое ему должен прийти мяч. То есть, принимающие атаковали не просто определённую зону на поле — помимо этого они должны были атаковать то или иное плечо своего «опекуна», чтобы оказаться в более выгодной, чем тот, позиции для приёма.
Четвёртое — ролл-ауты, пасовые комбинации, при которых квотербек подкидал конверт; так появились современные развязки типа «сейл» (sail) или «флад» (flood). С их появлением стало неважно, вышел ли пасующий из конверта в соответствии с комбинацией или уходя от давления — принимающие теперь должны были находиться в таких точках, где они были готовы принять пас, отданный именно из этого нового положения на поле.
Наконец, пятое. Последним принципом, введённым Гиллманом, были так называемые маршруты «флэр» (flare): исполняли их, главным образом, раннинбеки, чтобы отвлечь лайнбекеров от прикрытия широких зон. Наравне с плей-экшеном, они стали ещё одним важным способом вывести защитников в центре поля из позиции.
Конечно же, всё это — как и многие другие вещи, о которых мы говорим в этом цикле — кажется нам очевидным сегодня. Однако в те годы идеи Гиллмана стали поистине прорывными. Наверное, лучшей иллюстрацией их важности и значимости для футбола будет его «тренерское дерево» — своеобразная генеалогия тренеров, которые сформировались напрямую или опосредованно под его влиянием. Представители дерева Гиллмана выиграли в общий сложности 25 (!) Супербоулов — больше, чем в дереве какого бы то ни было другого тренера в истории:
