На следующее утро сразу после завтрака я пришел за формой в спортзал. Тренировку назначили на 10 часов, Фрайди уже был в раздевалке и начал меня одевать. С собой у меня были свои вещи – бутсы из армейского магазина, спортивный костюм, носки и всё остальное – на случай, если что-то из этого мне пригодится.
«Можешь бросить их куда-нибудь. Пошли со мной», ‑ сказал Фрайди.
По коридору мы вышли на баскетбольную площадку, пройдя под рамкой с фотографией в натуральную величину самого известного выпускника «Кренбрука» — хавбека «Армии» Пита Докинса, который потом играл в регби в Оксфорде. Цвета на фотографии потускнели, а её поверхность сильно потрескалась, лицо Докинса было подкрашено, как у циркового клоуна.
Снаряжение было разложено на полу спортзала отдельными кучами – каркасы, щитки на колени и бедра, ремни, шлемы, шнурки и другие вещи. Переходя от одной кучи к другой, Фрайди, серьезный как Крот из повести «Ветер в ивах», собирал мою форму. В комплекте было больше дюжины разных предметов.
«А теперь каркас», ‑ сказал Фрайди. «Раньше он принадлежал Доку Уокеру. Надевается вот так».
«Вижу», ‑ ответил я, застегнув каркас на себе.
«Подними руки, как будто бросаешь мяч».
Каркас, более легкий и менее габаритный, по сравнению со снаряжением линейных, всё равно сильно ограничивал движения, но Фрайди остался доволен.
«Конечно, то, что у меня здесь есть, вряд ли тебе поможет, ведь в твоем случае нужны настоящие доспехи. А их у меня нет».
«Понятное дело», ‑ отозвался я.
Он протянул мне эластичный предмет, который назвал «поясом для защиты бедер». Я задумчиво посмотрел на пояс, не понимая как в него влезть.
«Не переживай, если у тебя будут вопросы по поводу снаряжения», ‑ сказал Фрайди. «Расскажу тебе историю. Несколько лет назад один толстосум из Детройта послал сына сюда, чтобы тот попробовал свои силы в «Лайонс». Ему как-то удалось это устроить. Бедняга ничего собой не представлял, заваливал любое дело, к тому времени поменял с дюжину профессий, поэтому отец решил, что ему стоит попробовать футбол, при чем сразу на высшем уровне, вместе с профессионалами. И этот несчастный толстячок – он запросто мог весить 300 фунтов – понятия не имел о футболе, не умел ловить мяч, с трудом бросал его, а что касается веса, то он не умел его использовать – отлетал от остальных, как будто был на роликах.
Когда пришло время первого скримиджа, парень надел такой же пояс как у тебя, но решил, что задний щиток для копчика» ‑ Фрайди ткнул пальцем в усиленную деталь пояса — «на самом деле должен защищать его джона, прости господи, и нацепил его задом наперед. Господи, парень, должно быть, умирал на поле, бегая как обезьяна, у которой начались судороги».
Я был благодарен за эту историю. Надо сказать, пояс меня озадачил, и я запросто мог надеть его как тот юноша.
«А что с ним случилось?» ‑ спросил я.
«Ему серьезно досталось. Конечно же, из команды его отчислили. Большой сбитый с толку парень. Он ненавидел футбол и не понимал его. Думаю, он вернулся домой и сказал отцу: «Папа, я снова облажался». Тот сурово посмотрел на него и вычеркнул футбол из какого-то безумного списка профессий, которые, по мнению отца, должен был попробовать его сын».
Мы закончили собирать форму, и Фрайди проводил меня в раздевалку. Мои руки сгибались под тяжестью кучи снаряжения, которую венчал серебристый шлем с синей наклейкой льва.
С самого начала у меня были проблемы с надеванием шлема. Требовалось вставить пальцы в ушные отверстия на шлеме, и раздвинуть его в стороны, надевая на голову. Задача достаточно простая, если вы практикуете изометрические упражнения, но у меня никогда не хватало сил надеть шлем, не зацепив уши, поэтому оказавшись внутри они сгибались пополам. Мне приходилось лезть в шлем пальцами и выпрямлять уши. Это была процедура столь же болезненная, сколь и шумная – все звуки усиливались в ограниченном пространстве шлема. Я извивался и ворчал, в ушах звенело, зато когда мне удавалось их выпрямить, я чувствовал себя в шлеме спокойно и безопасно, как в башне. Затем я смотрел на происходящее вокруг сквозь маску – «клетку», как её называют игроки – и мои глаза всё ещё немного слезились.
Снять шлем было сложнее. Сначала Фрайди дал мне слишком маленький шлем – для лучшей защиты он должен плотно прилегать к голове – и когда я примерил его в раздевалке, то закричал, почувствовав как смялись мои уши. Лайнбекер Уэйн Уокер в этот момент стоял рядом и болтал со мной. Он был одним из немногих, кто знал о моем любительском статусе – в свое время Уокер прочитал мою книгу о бейсболе и запомнил имя.
«Как сидит?»
«Сидит отлично, плотно», ‑ ответил я. «Главное его надеть».
Я попробовал снять шлем. Вставив пальцы в ушные отверстия, я попробовал стащить его с головы.
«Я застрял».
Уокер улыбнулся и посмотрел вдоль ряда шкафчиков, ожидая увидеть других игроков, которых тоже позабавила бы моя дилемма. К счастью, рядом никого не оказалось.
«Черт! Я не могу его снять!»
«Ты к этому привыкнешь», ‑ сказал Уокер.
«Боооже!», ‑ я изо всех сил старался стянуть шлем.
«Ты по-настоящему посвятил себя футболу, немного погодя перестанешь замечать, что надел шлем».
Наконец, мне удалось его снять, мои покрасневшие уши были в ссадинах, а кожа на виске сморщилась.
«Этого достаточно, чтобы я бросил футбол», ‑ ответил я.
На первый день была запланирована бесконтактная тренировка. Я надел синие шорты, майку, белые носки и выданные мне Фрайди бутсы, уже разношенные, а потому удобные. Вместе с другими игроками я вышел из спортзала и направился на тренировочное поле через небольшую сосновую рощу мимо теннисных кортов, на одном из которых, несмотря на ранний час, милая девушка в шортах стучала мячом о стенку. На некоторое время она остановилась, чтобы посмотреть на нашу группу, проходящую мимо .
Тренировочное поле представляло собой обширное пространство, 4 или 5 футбольных полей, разделенных рядами высоких, далеко отстоящих друг от друга деревьев. Вдалеке находилась пара стенок, по видимому, отделявших поле для софтбола, а также работали спринклеры, выплевывая длинные струи воды.
Мы пришли на поле заранее. На траве лежало несколько игроков, в основном новички, но было и несколько ветеранов, которые болтали друг с другом. Стояла тихая погода, земля была еще холодной после выпавшей ночью росы. Ветераны обменивались слухами об игроках, чьи имена всегда упоминались в связке с их ростом и весом («Этот парень, Логан Фокс, ростом 6 футов 5 дюймов, весит, может, 234 фунта, хорошо сыграл против Бостонского колледжа…»), а зачастую еще и скоростью («… пробегает сотню за девять ноль три»), говорили о тренерах и о том, насколько они будут жесткими. Через полчаса или около того должна была начаться разминка, и новички гадали, какие упражнения делают в «Детройте». Один из них сказал, что в «Чикаго» бег через веревочную решетку был легким занятием благодаря Дагу Эткинсу, который, случайно наступив на веревку, уминал всю конструкцию в газон.
Даг Эткинс
После того как этот парень наступал на веревки, они теряли упругость и оставались у самой земли.
«Сколько он весит?» ‑ поинтересовался кто-то.
«Эткинс? Где-то двести семьдесят. Рост шесть и восемь. Огромный, как шесть амбаров».
Прибыли мячи. Один из центров принес их в синем мешке и высыпал на траву. Некоторые игроки встали и начали перебрасываться мячами в качестве разминки. Я заметил, что крупные линейные бросали мяч с трудом: их руки казались жесткими, подвешенными, словно толстые палки, к их мускулистым плечам. Они бросали мяч по навесной траектории – как гранату. Увидев, что ловили они тоже так себе, я воодушевился. Обычно мяч падал и скакал по земле. При этом их руки были огромными, мяч без труда помещался у них в ладони.
Совсем иначе бросали мяч квотербеки и хавбеки – у них он летал далеко и по правильной траектории. Я подошел и встал возле Эрла Моррела, запасного квотербека. Коротко стриженый, с дружелюбным выражением лица, он вел с кем-то оживленный разговор. Моррел был одним из двух квотербеков «Лайонс» и заслужил репутацию «реливера» (в бейсболе запасной питчер, меняющий по ходу игры основного – Прим. пер.) для Милта Плама, первого квотербека команды.
Плам стоял напротив в пятнадцати ярдах. Его темные волосы были аккуратно причесаны, а кожа на бледном лице сияла так, будто не поддавалась влиянию времени. Рядом с ним был гард нападения Джон Гонзага, который в отличие от Плама уже начал седеть. С этим ветераном я познакомился утром, его шкафчик в раздевалке стоял рядом с моим. Даже с большого расстояния на его руке можно было разглядеть татуировку в виде мультяшной утки с лукавым выражением лица, под которой виднелась надпись «КТО, Я?»
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.