Первая часть материала

Вторая часть материала

Преступный путь в конечном счёте привёл Тодда Ходни к убийству на переулке Хантингтон-стрит в Нью-Йорке. Фото: Mary F. Calvert/ESPN

Их было пятеро — пятеро 19-20-летних девушек, рванувших на машине во Флориду по трассе I-95 на весенние каникулы 1979 года. Они все знали друг друга еще со школы. Они смеялись и дурачились, подпевали всем подряд песням на радио и строили глазки дальнобойщикам, встраиваясь в их колонны. Их оправданием была не только юность. Была и другая причина для отрыва — одной из них была девушка Тодда Ходни, и сейчас подруги везли ее к океану, прочь от ее парня.

Эллен (она пожелала, чтобы мы не раскрывали ее фамилии) познакомилась с Ходни в 1977-м, в день своего восемнадцатилетия. В тот вечер она отправилась в бар на Лонг-Айленд, где с полным правом заказала себе выпить. Его она приметила в толпе из-за свитера — длинного, с забавным мексиканским принтом, перехваченного на поясе ремнем — он выделялся из толпы обычных лонг-айлендских парней. «Меня зовут Тодд Ходни», — представился он.

«А, я тебя знаю», — ответила Эллен.

В тот вечер он довез ее домой из бара. «Он остановил машину около моего дома, и мы болтали до самого рассвета, — вспоминает она. — Он не делал никаких попыток „приблизиться“. Даже не стал целовать в щечку на прощание. Я шла домой и думала: „Блин, это что-то невероятное. Он прямо-таки загипнотизировал меня“.»

Первое время она была в полном восторге от своего нового парня — он водил ее в модные клубы Нью-Йорка, на вечеринки в «Хэмптон». «Для нас не было ничего невозможного», — говорит Эллен. Когда Тодд уехал учиться в Пенн Стейт, стало еще интереснее — она ездила с его родителями на каждый домашний матч «Ниттани Лайонс». Пусть Тодд выходил на поле не каждый раз, но атмосфера большого футбола сама по себе дорогого стоит. Иногда Эллен оставалась на вечеринки после игр — тогда-то она и стала подмечать перемены в поведении своего парня.

Он мог ни с того ни с сего бросить ее и уйти. «Он просто куда-то пропадал, и ребята из команды говорили мне: „Давай-ка, мы проводим тебя до общаги“», — говорит она. Однако, вернувшись в общежитие, Эллен, как правило, не находила Тодда в его комнате. А как-то раз на ее стук в запертую дверь вышел его сосед и, со словами: «Нет-нет, тебе не стоит сейчас входить туда», преградил ей путь. После этого случая Эллен хотела расстаться с Ходни, но тот не позволил ей этого сделать. «Он был „навязчиво убедителен“, — говорит Эллен. — Он смог бы уболтать замки на металлической клетке выпустить его». Он появлялся буквально везде, куда бы она ни пошла. До случая, когда он неожиданно заявился на дискотеку, где она танцевала с друзьями, схватил ее в охапку и вытащил наружу, девушке удавалось убедить себя в нормальности подобного поведения. Когда отец Эллен запретил Ходни появляться в их доме, тот взял за правило поджидать девушку за пару кварталов до ее дома, часами просиживая в своем желтом «Торино». Когда Джо Патерно объявил об исключении Тодда из команды, Эллен не поехала навестить своего парня. Но после ареста по подозрению в нападении на Бетси Тейлор она, выслушав многословные уверения в невиновности, свидетельствовала в суде в защиту Ходни. «Он рыдал, словно ребенок, перед своей матерью и мной, повторяя: «Я не делал этого, я не делал этого, я не делал этого, я не делал этого, я не делал этого…» — рассказывает Эллен. — И мы с Тони (Капоццоли) решили выступить в его защиту. А какая девушка захочет поверить в то, что ее парень — маньяк?»

Она рыдала вместе с миссис Ходни, когда судья огласил приговор. Но в то же время, его заключение, в каком-то смысле, освобождало саму Эллен. Тодд должен был отправиться в тюрьму, и она с подругами отправилась в Ки-Уэст на каникулы. Как только они заселились в гостиницу, в ее номере зазвонил телефон. Это был Ходни. «Я жду тебя внизу», — сказал он. Ходни, осужденный за изнасилование, 2000 миль преследовал свою девушку и подруг по трассе I-95. Поднявшись в ее номер, он битый час убеждал всех пятерых подруг в своей абсолютной невиновности. После его ухода они обнялись и разрыдались. «Мы ведь уехали из дома для того, чтобы отвлечь Эллен от мыслей о Тодде. Чтобы освободить ее от его навязчивого присутствия, — рассказывает Кэти, подруга Эллен. — И его появление перед нами во Флориде натолкнуло нас на мысль о том, что предъявленные ему обвинения действительно могут быть правдой».

Вернувшись с каникул домой, на Лонг-Айленд, Эллен понимала, что она в опасности. Ходни, осужденный и освобожденный из зала суда 3 марта, сейчас, в конце апреля, оставался на свободе, занимаясь всем, что ему заблагорассудится. Он воровал еду из магазинов и постоянно просил ее спрятать в машине какие-то деньги. Он покупал все местные газеты и с нездоровым интересом штудировал их от корки до корки, словно ожидая, что найдет в них статью о себе. Но девушка не осознавала, что в опасности может оказаться кто угодно другой, пока случайно не посмотрела за спинку пассажирского сидения его машины. «Там лежали маска и новый нож. И я вскрикнула: «Боже мой, что это?!» Мой мир перевернулся с ног на голову. А он ответил: «Сиди и молчи». И вдавил меня в сиденье. Мы поехали куда-то, и на мой вопрос: «Куда мы едем?» Он ответил: «Надо заскочить кое-куда». И вдруг, остановившись на ближайшей парковке, он выскочил из машины, стащил с себя свитер, его любимый, и затолкал его в мусорный бак.

«Если скажешь кому-нибудь, я убью твоего отца», — сказал Ходни.

21 апреля 1979 года, почти через семь недель после того, как Тодд Ходни был осужден за изнасилование Бетси Тейлор, Энн Райт возвращалась домой после вечеринки на Лонг-Айленде. Она здорово оторвалась в рок-н-ролльном клубе «Рамботтом» и направлялась в Вэнто. Здесь она родилась и выросла, потом ее семья переехала в другое место, но судьба снова забросила ее в Вэнто — она работала медсестрой в местном госпитале и жила у друзей. На тот момент ей было 23 года. Примерно в 4 утра она свернула с Сэндхилл Роуд в небольшой парк, где получила два удара по голове. Удары были нанесены сзади тупым предметом, описанным как «обрезок трубы или бита». Упав на колени, она попыталась достать свой газовый баллончик, но голос сзади сказал: «У меня есть и нож…» Нападавший связал ее и изнасиловал в тени деревьев, приговаривая: «Ты же любишь трахаться, не так ли?» Когда он скрылся, девушка попыталась подняться, но не смогла — ее голова кружилась, а ноги подкашивались. «Я была вся в крови, голова раскалывалась», — сказала она полицейским позже. Ее обнаружили три девушки, проезжавшие мимо. Они и вызвали полицию.

23 апреля молодой человек в спортивной футболке, белых брюках, соломенной шляпе и солнцезащитных очках постучал в дверь дома на Ойстер-Бэй-Кав, это небольшое поселение около Святого Доминика. Дом располагался по дороге в школу Святого Доминика, и мимо него каждый день проходили сотни учеников. Дверь открыла Жоржетта Пинкл. 52-летняя женщина была дома вместе со своей престарелой матерью Кэролайн, которая жила с семьей дочери. Двое детей Жоржетты были на занятиях. Молодой человек сказал, что представляет клуб «Юный Помощник Полиции» и агитирует взрослых мужчин помогать с подготовкой волонтеров. Когда Жоржетта сказала, что ее мужа нет дома, молодой человек спросил, может ли он оставить свои контактные данные для ее мужа. Когда хозяйка разрешила ему войти, он оборвал телефонную трубку, запер ее 79-летнюю мать в ванной комнате, и изнасиловал Жоржетту на кровати сына, связав руки за спиной телефонным проводом.

30 апреля Барбара Джонсон вышла из дома на вечернюю пробежку. Она жила в Бетпейдж, на полпути из Вэнто в Ойстер-Бэй. Двадцатилетняя девушка бегала пять раз в неделю, обычно часов в 10 вечера, всегда по одному и тому же маршруту. Услышав шаги сзади, она подумала, что это еще один любитель бега трусцой. Но этот «бегун» зажал ей рот рукой, а к груди приставил острие ножа. Он сказал: «Пикнешь — и я пущу его в ход». На нем был свитер с мексиканским орнаментом. Он натянул девушке ее собственную толстовку на голову и поволок на задний двор средней школы имени Джона Кеннеди, где в детстве она каталась на санках с ледяной горки каждую зиму. «Он был просто огромным… Я поняла, что у меня нет никаких шансов в борьбе с ним. У меня подкосились ноги, и я упала. Тогда он ударил меня и сказал: «Поднимайся, вставай!» — вспоминает Барбара. Он связал ей руки шнурками ее кроссовок. «Он овладел мной два раза — сначала я лежала на спине, а потом он перевернул меня». Когда маньяк ткнул ее лицом в землю, девушка начала пинаться — тогда преступник ударил ее кулаком по затылку и прошипел: «Я смотрю, тебе не очень-то дорога жизнь». Сама она объясняет свои попытки сопротивления стремлением выиграть время. «Когда он закончил, я подумала, что это конец — теперь он просто убьет меня, и всё». Она сказала, что ее отец — офицер полиции, и он довольно скоро начнет искать дочь, которая задержалась на пробежке. «Он сказал мне: „Не двигайся“, а потом я услышала, как он убежал. Хотя в тот момент уже думала, что мне конец».

Барбара Джонсон сейчас. Фото: Carolyn Fong/ESPN

12 мая 21-летняя девушка из Фрипорта подошла к своей машине, припаркованной на стоянке «Рузвельт Филд», самого большого и популярного на Лонг-Айленде торгового центра. Когда она открыла дверь, подошедший сзади мужчина толкнул ее внутрь, продемонстрировал огромный нож. По его приказу она сделала круг по парковке, потом выехала на дорогу и, следую указаниям мужчины, заехала в облюбованный им парк. Там он связал ей руки заготовленным ранее шнуром, и недвусмысленно приказал «раздвигать ноги», добавив: «А если не будешь стараться, я тебя грохну». На прощание он прочитал адрес на ее водительском удостоверении и посулил: «Сообщишь в полицию — кто-то из твоих близких умрет». Девушка направилась к своему парню, которому пришлось утешать и ее, и ее родителей, и который в итоге убедил их в необходимости обращения в полицию. «Она не видела его лица. Но она слышала голос. И на опознании она его сразу отличила», — рассказывает бывший бойфренд и нынешний муж потерпевшей, которая отказалась общаться с нами, ссылаясь на плохие воспоминания, и попросила не обнародовать ее личные данные.

В 22:30 22 мая Дениз О’Брайан, которой недавно исполнилось 22 года, вышла из своей квартиры, чтобы позвонить из телефона-автомата. Она жила в Рослине, перебивалась то одной подработкой, то другой, и не имела возможности оплатить установку телефона в квартире. Обычно девушка пользовалась телефоном-автоматом на парковке у здания банка, напротив дома. Крупный мужчина появился у нее на пути, словно из ниоткуда, схватил за талию и потащил в дальний угол парковки. Она несколько раз почувствовала прикосновение стали к своей коже и поняла, что у напавшего есть нож. Она пыталась завязать разговор, чтобы выиграть время, но маньяк грубо оборвал ее: «Заткнись, если хочешь жить». Затащив девушку в кусты, мужчина связал ей руки, вынул тампон и приступил к соитию. Ее просьбы остановиться, не делать этого, только разъярили его. «Никогда не говори: „нет“ или „не надо“», — посоветовал ей насильник, а потом сказал, что узнал ее, и намекнул, что они, должно быть, уже встречались несколько лет назад.

31 мая 16-летняя девушка (которая пожелала остаться инкогнито) открыла дверь своего дома в Бодуине, поселении к западу Вэнто. Мужчина в широкополой шляпе и солнцезащитных очках представился как Том Харрис, и сказал, что в рамках промо-акции его компании каждый домовладелец может получить бесплатные образцы продукции. Узнав, что девушка дома одна, Том Харрис спросил стакан воды, и девушка впустила его в дом. Он сразу схватил ее за горло и вытащил огромный нож. Она подалась назад и схватила его руку с ножом. Угрожая тем, что порежет ее, преступник сказал, что ему нужны только деньги, но ему придется связать ее, чтобы она не наделала глупостей. Девушка сказала, что ей только пятнадцать, надеясь, что суровое наказание за нападение на малолетних отпугнет преступника. Связав, маньяк бросил девушку на пол и поставил колено ей на спину. «Трахнуть тебя или убить…?», — спросил он.

Фото: Mary F. Calvert/ESPN

«В ту минуту я предпочла бы умереть — вспоминает она. — Я вырывалась и кричала, что моя мама вышла в магазин и будет с минуты на минуту. Я кричала, а он пытался заставить меня замолчать, запихивая в рот разные предметы. В итоге он бросил меня и ушел»

Девушка, несмотря на связанные за спиной руки, выскочила за ним. Мужчина убегал, и она припустила за ним, взывая о помощи. Их сосед, полицейский из Нью-Йорка Джон Хенкел, как раз подъезжал к дому. Он погнался за Томом Харрисом и задержал его около близлежащего пруда, где тот припарковал свой желтый «Торино». Тодд Ходни снова попался.

Ходни допрашивали несколько дней, проверяя его алиби и возможную причастность ко всем похожим случаям за последние месяцы. Сначала он признал свою вину в последнем, а под конец расследования — в первом из серии преступлении — изнасиловании Энн Райт в Вэнто, которое совершил менее чем в квартале от дома своих родителей. По его словам, он понимал, что неизбежно попадется, но в то же время не находил в себе сил остановиться.

«Нормальный человек не должен совершать подобное», — цитата из заявления Ходни, сделанного в полицейском управлении округа Нассау по поводу нападения на 16-летнюю девушку. — «Во мне словно живут два человека — потому что сейчас, оглядываясь на тот день, я прихожу в ужас от того, что совершил. Думаю, мне необходима консультация психиатра. Думаю, это могло бы многое объяснить. Желание совершить подобное — абсолютно ненормально, и я хотел бы стать на путь исправления, победить свое второе я, понимаете?»

Окружной уголовный суд Нассау инкриминировал Ходни два эпизода изнасилования первой степени, три эпизода содомии первой степени, три эпизода ограбления первой степени, два эпизода проникновения с целью ограбления и одну попытку изнасилования первой степени. Согласно рапорта из следственного изолятора, он предпринял попытку самоубийства в тюрьме через несколько недель после задержания. Его адвокат, Мартин Силберг, уведомил сторону обвинения о том, что его подзащитный, вероятно, психически ненормален. 7 сентября 1979 года, через полгода после нападения на Бетси Тейлор, Ходни был признан виновным в двух изнасилованиях, двух эпизодах сексуального насилия и одной попытке ограбления.

«Единственное, о чем я могу мечтать теперь — отмотать жизнь на полгода назад», — сказал Тодд Ходни судье Ричарду Делину, закончив рассказ о своих преступлениях. Делин признает, что был удивлен количеством писем в поддержку Тодда Ходни, которые поступили в суд — они заставили его немного смягчить рамки приговора, который он собирался вынести, ознакомившись с материалами дела. Тридцать пять человек написали прошения о смягчении приговора. Одним из них был школьный тренер Ходни, Том Капоццоли. Он даже позвонил мужу Жоржетты Пиркл и попытался убедить его в том, что тот мальчишка, которого он учил играть в футбол, не может быть способен на подобное. И это всего через пару месяцев после того, как его собственный сын свидетельствовал на судебном процессе по делу Ходни в Пенсильвании.

Ходни потерял все, кроме дара убеждения. Судья Делин дал ему 21 год тюрьмы (с правом досрочного освобождения после 7 лет заключения), хотя по законам Пенсильвании и Нассау Тодду «светило» 25 лет (и досрочное после 8). В ноябре 1979 года, вскоре после заключения Ходни в одно из заведений пенитенциарной тюремной системы штата Пенсильвания, штатный психолог Эд Перри обследовал его и составил следующее резюме: «Его раскаяние в содеянном представляется неискренним, он склонен винить в своих проступках других людей или обстоятельства. Он практически не принимает ответственности за содеянное. Он не испытывает привязанности к какой-либо социальной группе или отдельным людям. При невозможности удовлетворения своих реальных или предполагаемых потребностей склонен к агрессии. Нуждается в постоянном строгом надзоре. Склонен к манипулированию и легко подчиняет своей воле тех, перед кем чувствует свое физическое или эмоциональное превосходство».

Но наиболее исчерпывающая попытка объяснения поступков Тодда Ходни была предложена самим Ходни. Будучи уже заключенным в одной из тюрем штата Нью-Йорк, он каждый год, представая перед комиссией по досрочному освобождению, отвечал на вопросы о том, почему он сделал то, что сделал. Его объяснения, как следует из протоколов, состояли в основном из попыток самооправдания и сознательном искажении содеянного. Он по-прежнему утверждал, что преступлениями могут считаться только нападения на одну женщину в Пенсильвании и на двоих — в Нью-Йорке. Остальные эпизоды своей криминальной истории Ходни считал не заслуживающими внимания — он говорил, что остановился бы, если бы девушки попросили об этом. То есть, попросту врал. Однако, в его поведении отчетливо прослеживалась вынужденная борьба с самим собой в контексте последствий его прошлых поступков — Ходни отчетливо понимал, что другой жизни у него уже не будет. Поэтому он называл прием наркотиков и стероидов теми факторами, которые подтолкнули его к совершению преступлений. А его пространные рассуждения чаще всего начинались со слов о футболе.

«Я был одним из лучших школьников (футболистов) в стране», — сказал Ходни на очередном слушании в 2019 году, за год до своей смерти. — Мне предлагали полную стипендию лучшие колледжи. Тренеры предлагали мне машину на выбор, лишь бы я согласился пойти в их команду. Я выбрал «Пенн Стейт» и уже в первом семестре здорово себя проявил… А чтобы объяснить, что произошло со мной потом, нужно вернуться к тем решениям, которые я вынужден был принимать, будучи 12-13-летним пацаном. Футбол был для меня всем, он определял меня как индивидуума. И он (футбол) был для меня единственным местом выражения негативных эмоций. Все обиды, всю накопленную в повседневной жизни агрессию я выплескивал на поле — и это позволило мне стать хорошим игроком. Когда я только начал играть, я был не очень-то заряженным, но тренеры быстро научили меня давать выход своим эмоциям. Та, вторая команда на поле — это твои враги, и ты должен их уничтожать. И вот, с таких ранних лет я стал человеком, который сдерживает все свои эмоции в повседневной жизни. Я рос со старшими братьями — если при них ты давал слабину, над тобой потешались. И мне не оставалось ничего другого, кроме как копить весь негатив в себе и выплескивать его на футбольном поле».

Ходни упоминал о том, что у него была девушка и до поступления в «Пенн Стейт» (не называя ее имени), но в колледже, по его словам, ему открылось совершенно другое измерение собственной привлекательности: «Здесь (в колледже) я действительно начал рассматривать женщин, в первую очередь, как объект сексуального влечения. Ты ходишь на вечеринки, где всегда есть женщины, готовые лечь с тобой в постель. А уж если ты еще и футболист…» Когда он был временно исключен из команды после того как «был рядом, когда один из моих друзей разбил окно в магазине» — так Ходни описывает ограбление музыкального магазина — он потерял не только игру, которая позволяла ему контролировать свою агрессию и негативные импульсы, но и большую долю привлекательности в глазах противоположного пола. Его отношения с постоянной девушкой к тому времени «стали сходить на нет» и «я почувствовал, что это из-за того, что я больше не состоял в команде. И каким-то образом эти мысли трансформировались в фантазии о том, что я должен всегда получать желаемое. Если ввести понятие контролируемого изнасилования — то что-то такое я и представлял себе. Я б назвал себя этаким „нормальным насильником“. Я применял лишь необходимое количество силы, чтобы склонить женщин к сексу. Если они оказывали активное сопротивление, я оставлял их и уходил. И да, после каждого случая, когда я имел секс с женщиной, я, в собственных глазах, становился тем самым мачо, с которым хочет быть любая женщина».

«Думаю, в зародыше каждого сексуального преступления лежит фантазия, а станет ли эта фантазия реальностью — зависит только от тебя,» — сказал он на одном из заседаний комиссии по досрочному освобождению. В случае с Ходни, он представлял себе, как «я подкарауливаю женщину и занимаюсь с ней сексом. И в моем воображении этот секс был так хорош, я был так хорош, что женщина влюбляется в меня, понимает меня. Ей настолько хорошо, что она не чувствует ни боли, ни испуга».

Раз за разом Тодд Ходни повторял, что его преступления помогали ему снова почувствовать, что он снова становился тем парнем, которым был, когда играл в футбольной команде. «Футбол был для меня всем. Он приносил мне друзей и женщин», — говорил он.

Теперь невозможно точно установить первопричины и мотивы преступлений Ходни. Отметим лишь, что в кампусе «Стейт Колледж», штат Пенсильвания, в один день, 19 апреля 1978 года, произошли два события: нападение с целью изнасилования на Карен ранним утром, и исключение Тодда Ходни из футбольной команды (по решению Джо Патерно) ближе к вечеру.

В тот день Кэйтлин Пиркл опоздала на школьный автобус, и до дома ее подвезла мама подруги. К их дому вела длинная подъездная дорожка, на которой стояло несколько полицейских машин с мигающими проблесковыми маячками, во дворе было полно людей в форме. Прежде, чем она вошла в дом, ее отец выбежал навстречу. Его глаза были полны слез. Она никогда не видела Дональда Пиркла плачущим. Ее мама Жоржетта и бабушка, Кэролайн О’Нил, стояли около соседнего дома. Кэйтлин подумала, что их ограбили и забеспокоилась о том, что злоумышленники могли забрать недавно подаренный ей музыкальный центр. «Папа, они забрали стерео?» — спросила она.

Отец сказал ей сходить в дом и собрать одежду и школьные принадлежности. Внутри она увидела кровь на полу и следы от порошка для снятия отпечатков пальцев на стенах и мебели. Сдвижная дверь в ванную была сорвана с направляющих. Вернувшись во двор, она буквально пару минут побыла с матерью и бабушкой, и отправилась к соседям. На лице и одежде матери была кровь, на руках — порезы, она опиралась на костыли. Бабушка была в чужой одежде. Следующие два дня Кэйтлин провела у соседей, и лишь по прошествии десятков лет узнала, что произошло в их доме в тот день… в день, который оставил в сердцах всех членов ее семьи глубокие раны.

«Родители никогда не говорили о том, что произошло», — вспоминает Кэйтлин. — «Мы, кажется, старались даже не думать об этом». Те вещи, которые она слышала в школе, казались немыслимыми. Ее мать была примером для подражания, ревностной католичкой, волонтером в местной библиотеке. Кэйтлин даже ни разу не видела ее в джинсах. Но чужие дети всегда знают больше. Спустя месяц или около того одноклассник показал ей газету со словами: «Они поймали его». На развороте была напечатана фотография Тодда Ходни, и девочка узнала его. Он проезжал мимо их дома в желтой машине и помахал ей — она помахала в ответ. С того дня Кэйтлин не могла отделаться от ощущения, что маньяк приходил за ней. Мать и бабушка просто «попались под руку».

Тодд Ходни играл в футбол в школе Святого Доминика в Ойстер-Бэй, штат Нью-Йорк. Фото: Mary F. Calvert/ESPN

Из общего числа женщин, на которых Ходни напал весной 1979 года, по меньшей мере пять присутствовали на сентябрьских заседаниях Окружного суда Нассау, одна из пострадавших не смогла присутствовать по состоянию здоровья. Кэйтлин Пиркл гордилась своей мамой Жоржеттой, вошедшей в число этих пяти. Она была храброй женщиной — она, и бабушка. Они спасли друг друга. Будучи запертой в ванной, она слышала, как Жоржетта умоляла маньяка не трогать ее мать. Она слышала, как Ходни разрезал ножницами брюки, рубашку и белье ее дочери. Слышала, как преступник требовал, чтобы ее дочь повторяла за ним грязные словечки и мастурбировала на его глазах. Слышала, как он насиловал и содомировал ее. Каким-то образом Кэролайн смогла освободиться от телефонного провода, стягивавшего ее запястья, и сбежать. Ходни увидел тень, мелькнувшую в соседней комнате, и выругался. Он оставил Жоржетту и пустился в погоню. Он сбил ее с ног, словно игрока соперника, прямо на вымощенной кирпичом дорожке между домом и гостевым флигелем, где жила Кэролайн. 110-килограммовый лайнбекер сделал тэкл на 79-летней женщине. Он просто смял ее, как картонную куклу. Жоржетта в это время ринулась в ванную, где смогла вылезти в крошечное окошко. Встав на унитаз, она протиснула свое обнаженное тело в проем, ободравшись и изрезавшись от макушки до пяток. Обнаружив ее исчезновение, Ходни сбежал, уронив украденную детскую копилку. Коробочка раскрылась, и накопления кого-то из детей рассыпались по лужайке.

Это нападение не прошло бесследно ни для кого из семейства Пиркл. Им пришлось остаться в доме в Ойстер-Бэй-Кав, потому что отец Кэйтлин был адвокатом с большими связями в комьюнити и некоторыми политическими амбициями. Но ее бабушка до конца своих дней не смогла оправиться от удара, полученного от Ходни. Брат больше не мог спать в комнате, где надругались над его матерью, а сама Кэйтлин приложила все усилия для перевода в другую школу. Жоржетта почти не покидала дом, пока они с Дональдом не переехали в Сарасоту, штат Флорида в 1997 году. «У меня есть фотография, сделанная почти сразу после их переезда в Сарасоту. Такой улыбки, как у мамы на этой фотографии, я никогда раньше не видела», — говорит Кэйтлин. — «Она была счастлива, что они наконец-то уехали из Ойстер-Бэй. Мне кажется, до переезда во Флориду мама просто не могла жить и радоваться, как прежде. Они с отцом наслаждались жизнью, как маленькие дети. А потом, меньше, чем через год, умер папа. Мне было так жаль ее».

Только после того, как Кэйтлин переехала к матери во Флориду, она начала понимать, что произошло 23 апреля 1979 года.

«Я поняла, как унизительно было для нее то, что сделал с ней Тодд», — говорит Кэйтлин. — «Она была женщиной, для которой ее муж был первым и единственным мужчиной в жизни. Она никогда ни с кем не встречалась. Она сохранила себя для своего супруга. Тодд забрал у нее это. В разговоре со мной она сказала: „Я принадлежала лишь одному мужчине — твоему отцу, а потом случилось это…“ Для такой ревностной католички, какой была моя мама, это был тяжелейший удар».

«Она сказала мне — и была очень откровенна — она сказала: „Он заставил меня отсосать у него“. Я не могла поверить, что моя мама, леди до мозга костей, произнесла эти слова. Было отвратительно и ужасно слышать это из ее уст. А потом она добавила: „Он пригрозил мне, что если я не буду делать то, что он говорит, то он дождется, пока ты придешь домой“. Он шантажировал ее мной, понимаете? … Я была права насчет человека в желтой машине».

Кэйтлин Пиркл сейчас. Фото: Mary F. Calvert/ESPN

Жоржетта Пиркл ушла из жизни в 2007 году, в возрасте 81 года. Кэйтлин знала, что в ящике комода, где лежит нижнее белье, мама хранила старый школьный фотоальбом, в котором были фотографии и другие памятные документы. Пока мама была жива, ей и в голову не приходило тайком заглянуть в него. Но, готовя дом в Сарасоте к продаже, она нашла его и подруга, помогавшая ей, сказала, что «теперь-то уж ты никого этим не обидишь». «Тогда я узнала все, о чем догадывалась или думала, и о чем молчала мама, там были документы из суда с пометками, сделанными Жоржеттой, и еще кое-что, что шокировало ее: «Письмо от матери Тодда Ходни, с извинениями. Письмо, в котором мать преступника признавалась, что не знает, где и когда она упустила своего сына и почему он превратился в чудовище. Я помню, как читала его и рыдала. И я уверена в том, что мама ответила на это письмо. И, думаю, это было очень длинное письмо».

Брат убедил Кэйтлин в том, что этот альбом, со всем содержимым, необходимо уничтожить: «Пришло время окончательно похоронить прошлое. Мама и папа теперь вместе, на небесах». Переехав в новый дом, Кэйтлин сожгла альбом в мангале на заднем дворе. «Часть меня хотела сохранить его, но другая часть говорила, что время пришло. Пришло время избавиться от призраков прошлого. Когда бумага прогорала, у меня было ощущение, что я сжигаю куклу Вуду».

Через семь лет после того, как Тодд Ходни был заключен в тюрьму — он отбыл три года в Пенсильвании и четыре года в Нью-Йорке — Фрэнсис Куили, выступавший прокурором в суде округа Нассау по делу Ходни, написал письмо. Куили узнал, что в 1986 году Ходни получит право на досрочное освобождение, и написал председателю комиссии по досрочному освобождению Восточного Нью-Йорка: «От имени Прокуратуры округа Нассау заявляю: мы категорически против досрочного освобождения Тодда С. Ходни. Я с ответственностью заявляю, что досрочное освобождения Тодда Ходни поставит под угрозу безопасность жителей комьюнити. Существует серьезный риск того, что Ходни снова будет нападать на женщин с целью совершения сексуального насилия».

Куили отдельно отметил, что во время ожидания вступления приговора суда штата Пенсильвания в силу Ходни «совершил серию жестоких изнасилований в округе Нассау… Все жертвы отметили садистские наклонности осужденного и, по моему мнению, чудом остались в живых. Фактически, не какое-то проявление преступником самоконтроля или милосердия, а хладнокровие и взвешенные действия жертв Ходни сохранили им жизни. Ходни — исключительно опасный преступник, потенциальный убийца, представляющий угрозу обществу».

Четыре месяца спустя, 2 мая 1986-го, Ходни был досрочно освобожден, отбыв минимально возможный срок — семь лет из двадцати одного года, единогласным решением комиссии по досрочному освобождению. Как позже писал Джон Б. Коллинз «до сих пор неизвестно, какими соображениями руководствовалась комиссия, выпуская на свободу этого монстра, отбывшего лишь минимально возможный срок наказания». Согласно отчету Управления службы исполнения наказания Нью-Йорка, запись заседания комиссии по досрочному освобождению «уничтожена в связи с истечением срока давности».

Ходни теперь выглядел не как студент-футболист. Его пышная шевелюра сильно поредела, он начал носить тонкие усики, и на этом фоне его брови и квадратный подбородок стали выделяться еще сильнее. Что в нем мало поменялось, так это его тело. Не брезговавший в тюрьме физической работой Ходни стал еще больше и сильнее, чем был. Теперь он весил под 115 килограммов.

Отчетность офицера по надзору свидетельствует о том, что Ходни поселился у своих родителей в Вэнто и устроился работать в семейную компанию по ремонту домов. Вскоре он завел себе подругу — ей стала одна из клиенток. Он аккуратно отмечался в надзорной службе и посещал психолога. В июле он был допрошен касательно изнасилования, произошедшего в его квартале в Вэнто, но не в качестве подозреваемого. Однако, Ходни «забыл» сообщить своему офицеру по надзору о том, что его допрашивала полиция. Вскоре он переехал к своей подруге в Бетпейдж. 24 февраля 1987 года он признался своему психотерапевту в том, что покуривает крэк. Затем Тодд перестал отмечаться у офицера по надзору, бросил посещать психотерапевта, а вскоре дядя уволил его с работы. Как позже написал Коллинз: «Ходни допустил многочисленные нарушения условий досрочного освобождения, будучи на свободе. Однако, никакой реакции от правоохранительных органов не последовало». Он появился дома в Вэнто с кровоподтеками и ссадинами на лице, после чего его мать позвонила офицеру по надзору и сообщила, что банда подростков избила ее сына на парковке у местного супермаркета, после чего ему посоветовали «убираться обратно за решетку». Когда арендодатель его девушки узнал, кто он такой, то потребовал съехать из Бетпейдж. Некоторое время он прожил в мотеле, а потом обратился за помощью в реабилитационный центр Хэмпстеда. Через неделю он вернулся в родительский дом, где был уличен в курении крэка. Поздно вечером 11 августа 1987 года он со своей девушкой был замечен на вечеринке в Хантингтоне, а по дороге домой попросил друга высадить его у Уайт-Кастл. Отсюда он решил добраться домой на такси.

Водителем подвернувшейся машины был Джеффри Хёрш. Ему было чуть за тридцать, он был улыбчивым и рыжеволосым. Хёрш был довольно успешным менеджером по продажам в Мэриленде, и собирался открыть свое дело, но, когда у его матери обнаружили рак, решил вернуться домой, на Лонг-Айленд, чтобы ухаживать за ней. У него была жена, Мэри Бет, и четверо детей, от полугода до семи лет. Машина принадлежала его отцу. Хёрш подрабатывал в такси, потому что любил общаться с людьми и слушать их истории. Он принял вызов из Уайт-Кастл, Ходни назвал ему адрес вблизи Уолт-Уитман-Молл. После того, как они отъехали немного от места посадки, Ходни стал угрожать водителю ножом, вымогая деньги. Хёрш начал сопротивляться. Он был высоким и жилистым, но Ходни был сильнее. Хёрш выбил нож из рук Тодда, но тот схватил его за шею и сломал подъязычную кость, после чего выскочил из машины. Тело водителя с неестественно вывернутой головой высунулось вслед за ним. Как следует из полицейского рапорта, это произошло на глазах мужчины по имени Роберт Грубер, который стоял на лужайке около своего дома. «Мне кажется, я убил его», — сказал Ходни.

«Похоже, так и есть», — ответил Грубер.

«Позвоните 911», — сказал Ходни. — «Он пытался меня ограбить».

На момент убийства в 1987 году Джефри Хёрш был отцом четырёх детей в возрасте от шести месяцев до семи лет. Фото из архива семьи Хёрш

Грубер пошел домой, взял трубку радиотелефона и передал ее Ходни, который сообщил диспетчеру, что его зовут Стивен Ходни (брат-двойняшка Тодда). Как он позже заявлял на заседании комиссии по досрочному освобождению, он не хотел, чтобы полиция была предубеждена против него из-за его прошлого. Когда он вернул Груберу трубку, тот попытался подбодрить его. «Отвали от меня!» — вскипел Ходни. Он постоял еще с минуту неподвижно, после чего бросил: «Как я устал от этого дерьма!», сел в машину Хёрша и уехал.

Ходни оставил машину, внутри которой все еще оставалось тело Хёрша, его нож и 37 окровавленных долларов на парковке у торгового центра, после чего ушел. Полиция вызвала поисковую службу К-9, чтобы найти Ходни, который скрылся в закоулках Хантингтона. Как Коллинз написал в рапорте: «Бывший футболист пробежал сквозь несколько заборов частных домовладений (не перепрыгивая, а проламывая их), убегая от преследовавших его служебных собак и полицейских». В итоге он был обнаружен собаками в кустах, после чего был доставлен в полицейский участок округа Саффолк, где рассказал интересную историю. Якобы Хёрш подобрал его и они поехали за крэком. Раскурившись, они поссорились, Хёрш начал угрожать ему ножом. В ходе борьбы пролилась кровь. В это время дежурный врач в госпитале заключил, что симптомы Хёрша указывают скорее на передозировку наркотиков, чем на удушение. Когда диагноз был доведен до сведения полицейских, они приняли на веру рассказ Ходни, написав в предварительном рапорте следующее: «Два мужчины в состоянии наркотического опьянения. Один в госпитале, второй задержан за управление такси без лицензии». После этого Ходни был отпущен из участка домой.

Карта преступлений Тодда Ходни на Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк

По свидетельству бывшей девушки, он всегда был убедителен. Это качество, наряду с исключительной физической силой, сделало его таким опасным. Утром в четверг, по прошествии двух дней после убийства, он все еще был на свободе. И пока Джеффри Хёрш лежал в госпитале с диагнозом «смерть головного мозга», Ходни лежал в своей кровати. В это время пришел его офицер по надзору, Ленни Смит. Мать Тодда сказала, что ее сын спит и не хотела пускать его в дом. Он отодвинул ее в сторону и вошел в комнату Ходни. Он сдернул с лица поднадзорного одеяло и увидел порезы и кровоподтеки. Ходни не отмечался в участке и не посещал своего психотерапевта уже несколько месяцев. Он сдал несколько положительных тестов на наркотики. Он не имел постоянного места работы. Естественно, он рассказал Смиту ту же сказку, что и в участке. Смит сказал, что не будет подавать рапорт о том, что он был задержан за вождение без лицензии, но напомнил о необходимости соблюдения правил досрочного освобождения.

Смит направился на выход, когда увидел в гостиной одного из братьев Тодда. Тот уже не раз сообщал Смиту о многочисленных нарушениях режима, которые совершал его брат. И вот Тодда снова арестовали и отпустили. Вроде бы, по мелочи. Но он знал своего брата лучше, чем кто-либо. «Тодд снова вышел сухим из воды. Я не мог молчать. Я видел надписи на стене родительского дома, и я не хотел, чтобы он пустил под откос жизнь нашей семьи еще раз».

«Он врёт», — сказал Смиту брат Тодда.

Продолжение следует