Человек заходит в «Старбакс» в Лас-Вегасе, и первое, на что я обращаю внимание, – его руки. Маленькие, грубые, испачканные, с кожей, похожей на использованную наждачную бумагу, с обгрызенными ногтями.

Руки Тони Родригеса рассказывают историю его непростого жизненного пути. Они говорят: сидящего здесь 47-летнего человека ничто не радует. Ни поставленный перед ним стакан черного кофе, ни воспоминания о спортивном школьном прошлом или о том, где ему пришлось побывать. Некоторые люди бодро шагают по жизни. Другие считают, что они прокляты.

Тони Родригес не употребляет это слово – проклят. Но бывают моменты, когда он задается вопросом, почему все сложилось так, а не иначе. Его прошлая жизнь, когда он торговал наркотиками на бульваре Вегас Стрип. Его трехлетняя зависимость от героина и метамфетамина. Долгие ночи, проведенные в туннелях и на скамейках в парке, голод, тревога, беспокойство.

Родригес говорит, что сегодня он зарабатывает в основном тем, что пробирается на стройки, крадет проводку, извлекает из нее медные жилы, а затем продает медь скупщикам цветного металла. Часть заработка идет на еду и оплату жилья. Большая часть – на героин, который он и его подруга Бриттани вкалывают себе по меньшей мере один раз каждый день. Ничто из этого – не повод для гордости. «Мне не нравится, что я ворую, — говорит Родригес. – Я бы никогда никому не причинил вреда. Я просто…»

Он обхватывает корявыми пальцами правой руки свой стакан с кофе. Делает маленькие глотки сквозь усы и кустистую козлиную бородку. За окном холодное февральское утро, и дверь кофейни распахивается при каждом порыве ветра. Холод беспокоит большинство клиентов: они ёжатся, натягивают толстовки и куртки. Родригес равнодушен к неудобствам, он не испытывает дискомфорта. «Для меня его просто нет», — говорит он.

Однако прошлой осенью произошло кое-что, что будет преследовать даже Тони Родригеса. Следы ожогов на его руках все еще видны. Сейчас они не так заметны, как несколько месяцев назад. И уж точно не так ярко выражены, как после ночи 2 ноября 2021 года, когда пламя объяло Toyota RAV4 и вырвалось наружу, на бульвар Рэйнбоу. Если присмотреться, на асфальте в этом месте до сих пор можно увидеть выгоревшее углубление – поверхность здесь смешанного черного, серого и угольного цветов.

Если присмотреться, можно увидеть место, где навсегда изменились две жизни.

Когда Хенри Рагс, 22-летний ресивер «Лас-Вегас Рейдерс», предположительно перебрал коктейля май-тай, а затем помчался на своем «Корвете Стингрей» со скоростью примерно 250 км/ч, это происходило не в безвоздушном пространстве. В машине с Рагсом была Киара Килго-Вашингтон, его давняя подруга и мать его годовалой дочери. По дороге перед ними, соблюдая скоростной режим, неспешно ехала 23-летняя Тина Тинтор со своим золотистым ретривером Максом на пассажирском сиденье.

Рагс был выбран в первом раунде всего за год до этого. Он стал национальным чемпионом вместе с «Алабамой» и благодаря своим спортивным талантам проделал путь от мальчика из тихого Монтгомери, штат Алабама, до перспективного футболиста с контрактом на $16 млн.

У Тины Тинтор все было иначе. Она спокойно жила с братом и родителями, иммигрировавшими из Хорватии в 2000 году, в скромном белом доме в пяти милях от Лас-Вегас Стрип. Она подрабатывала в магазине Target, училась и мечтала продолжить карьеру в области компьютерного программирования.

Ранним утром, перед тем как пьяный Рагс поехал домой, Тина гуляла в парке с Максом и подругой. Она ушла домой около 3:35, как раз в то время, когда Рагс, в крови которого позже было обнаружено превышение допустимого уровня алкоголя в два раза, резко нажал на педаль газа. По данным полиции, «Корвет» мчался посредине дороги, а затем свернул на крайнюю правую полосу. Как утверждает подруга Рагса Киара, Хенри внезапно увидел перед собой заднюю часть медленно движущегося внедорожника Тины Тинтор и заорал: «Что тут делает этот парень?!»

Было слишком поздно. Рагс пытался тормозить, но передняя часть его автомобиля столкнулась с автомобилем Тины на скорости более 200 км/ч. «Корвет» превратился в смятую консервную банку, которая пролетела около 150 метров, прежде чем остановиться у каменной стены. Ресивер «Рейдерс», не пристегнутый ремнем безопасности, наполовину вылетел из окна, так и оставшись висеть. RAV4, которым управляла Тинтор, пролетел более 180 метров по бульвару Рэйнбоу и вспыхнул.

Тони Родригес уже видел смерть. Он хочет прояснить ситуацию. «Я не новичок в этом, — говорит он. – Хотел бы я видеть смерть впервые. Но…»

Родригес вырос в маленьком доме в Восточном Лос-Анджелесе. Он был одним из пяти детей, которых воспитывала Эрлинда Вега, социальный работник и мать-одиночка. Семья была бедной, а Тони постоянно попадал в неприятности – драки, прогулы в школе, участие в бандах. «Он был супер гиперактивным ребенком», — говорит одна из старших сестер, Франсин Теллес.

На какое-то время юный Тони нашел спасение в спорте. В школе он недолго играл в футбол, а потом стал запасным кэтчером в бейсбольной команде. Школьной звездой был питчер Кит Уолтерс, и Тони думал, что скауты, приезжающие посмотреть на Кита, могут заметить и его. Но… «Это было нереально, — говорит Уолтерс (который в итоге не занимался спортом в колледже и только недавно завершил военную карьеру). – У Тони была сильная рука, но ногами он работал ужасно. Он был сырым игроком, совершенно не подготовленным. Но мог далеко отбить мяч».

В конце концов, Родригеса выгнали из бейсбольной команды из-за низких оценок и плохой посещаемости. Школу он бросил. Некоторое время Тони работал в Диснейленде, но дорога из Лос-Анджелеса в Анахайм съедала много бензина и времени. В поисках работы в 18 лет он оказался в Metro First Call – службе по перевозке покойников.

Родригес получал задание, заводил свой минивэн и отправлялся за телом. «Никогда не забуду свой первый вызов: Гарольд Майнер из Арканзаса, — говорит Тони. – Он был высоким, наверное, метра 2 ростом. Его ноги свисали с каталки».

Каждый день Родригес смотрел смерти прямо в глаза. Он видел много умерших – от мертворожденных детей («я всегда накрывал их простыней») до пожилых людей. Наверное, сотни часов он провел рядом с безжизненными молчаливыми телами и лишь шум автомобильного радио был его единственной связью с человечеством. «Он всегда хотел рассказать мне о том, что видел, — говорит сестра Тони Франсин. – А я отвечала: «Тони, пожалуйста. Не хочу ничего слышать о трупах».

Однажды в середине 1990-х годов директор морга попросил Родригеса привезти тело человека по имени Ларри Родригес. «Твой брат, наверное, — пошутил директор. – Ха-ха». Как обычно, он дал Тони небольшую справочную информацию. Человек отбывал наказание за поджог в тюрьме штата Солано, в шести часах езды отсюда. Он покончил жизнь самоубийством.

«Я вздрогнул, — вспоминает Тони. – Потому что это и правда был мой брат».

Родригес говорит, что директор убеждал его не браться за это задание, но ведь это был член его семьи. Тони проехал шесть часов до тюрьмы, посмотрел на безжизненное тело брата, пролил немного слез, затем погрузил тело умершего в автомобиль и поехал. «Я хотел вернуть Ларри домой, — говорит Родригес. – Это должен был сделать я. Он был членом нашей семьи».

Тяжкое бремя такой работы постепенно перевесило финансовые выгоды, и в течение следующих лет двадцати Родригес переезжал из города в город, меняя одну работу за другой. Какое-то время он еще провел в Лос-Анджелесе, потом несколько лет работал на заправках в Сент-Луисе и, наконец, лет 15 назад переехал в Лас-Вегас, поближе к сестре Франсин. Тони понравился город. Несколько лет он провел, занимаясь установкой сценического оборудования для шоу по всему Вегасу. Однако, в конце концов, Родригес обнаружил, что гораздо больше можно заработать, торгуя метамфетамином возле казино. «Восемь часов в день я только и делал, что продавал наркотики, — говорит Тони. – Мы начинали на Мандалай-Бэй, ехали по бульвару и останавливались у каждого казино».

Все шло гладко (настолько, насколько это возможно, когда говоришь о торговле наркотиками), пока Родригес сам не начал употреблять метамфетамин. «Это худшая ошибка в моей жизни, — говорит он.  – Иногда ты не спишь дней пять, наверное, и уже на третий день начинаешь видеть эти тени».

Падение было быстрым. Родригес перешел от жизни в квартире к жизни под мостами. От эпизодического употребления к постоянному. От метамфетамина к героину. «Героин все портит, — говорит Тони. – Хотел бы я вернуться на светлую сторону жизни. Стать тем человеком, которым должен быть. Но это чертовски трудно».

Ранним утром 2 ноября, под черным небом Лас-Вегаса, воздух был хрустящим и прохладным. Родригес и его друг Джонни Эллис выехали из арендованного гаража, который они и еще несколько бездомных с недавних пор использовали в качестве ночлега. Они ехали на юг по бульвару Рэйнбоу в незарегистрированном ржавом белом грузовике GMC Тони, направляясь на сбор металлолома, когда наткнулись на две искореженные машины. Одна была охвачена пламенем.

Родригес говорит, что бросил свой грузовик посреди улицы, вышел из него и услышал женский крик.  Киара Вашингтон стояла возле «Корвета» и молила о помощи. Когда Родригес бросился к ней, то увидел молодого чернокожего мужчину в черной толстовке. Нижняя часть его туловища все еще находилась внутри машины, а верхняя свесилась на дорогу. «Я хотел сказать ей, чтобы она не трогала его, но было уже поздно – она схватила его и вытащила наружу, — говорит Родригес. – Я понятия не имел, кто он такой. Не интересуюсь футболом. Никогда не слышал о Хенри Рагсе. Я просто не видел признаков жизни в его теле. Подумал, что он мертв».

Родригес и Эллис подбежали к RAV4 Тины Тинтор, внедорожник к тому времени был охвачен пламенем. Все четыре окна были закрыты, а двери заперты. Эллис бросился к грузовику и вернулся с молотком. Он разбил окно со стороны пассажира, а когда внутри никого не увидел, передал инструмент Родригесу, который стоял на коленях возле двери водителя.

Родригес разбил молотком окно со стороны водителя, залез внутрь и схватил кого-то за руку. «Джонни! — закричал он, увидев Тинтор и ее собаку. – Они здесь! Они здесь!»

К этому времени из передних окон внедорожника валил дым; рядом с машиной было невозможно ни дышать, ни что-то разглядеть. Тем не менее, Родригес стукнул молотком по сработавшей подушке безопасности, чтобы та сдулась, и крикнул Тинтор: «Давай! Ты должен мне помочь!» Он слышал дыхание, но ремень безопасности плотно обхватывал тело водителя. Он дергал, дергал, дергал – безрезультатно. «Я пытался вырвать ремень, пытался найти какой-то способ, — говорит Тони. – Ничего не получалось. Я принялся за дверь, хотел открыть ее. Чтобы как-то вытащить этого человека».

Охранник из соседнего жилого комплекса прибежал на помощь, но ему пришлось оставить попытки, когда дым стал слишком густым. Родригес помнит, что кто-то еще пришел с небольшим огнетушителем, но, когда машина вся охвачена пламенем, он оказался бесполезен. «Пришел еще один парень, попытался помочь, но потом убежал, — вспоминает Родригес. – Потом Джонни отошел прочь. И я остался один. Я не знаю, почему бог поставил меня в такую ситуацию. Я ничего не мог сделать».

Жара стала невыносимой. Родригес понимал, что пора уходить. Но что-то удерживало его там. Он бросил школу. Возил трупы. Жил на героине и метамфетамине. Воровал металлолом. Он – отец четверых детей, ни одного из которых не вырастил. Его жизнь была чередой сплошных провалов, следовавших один за другим. Он ненавидел себя. Ненавидел то, что натворил. А здесь рядом был другой человек, который нуждался в нем. Нуждался в руках Тони Родригеса.

Казалось, прошло несколько часов – дым, жара, ожидание спасателей. На самом деле все длилось не более 10 минут. Надежда исчезла. Машину едва было видно в дыму. Родригес не знал, кто находится внутри, но понимал – люди уже наверняка мертвы.

«Тони! – кричал Эллис. – Мы ничего не можем сделать!»

Родригес помнит: когда они отошли к грузовику, он посмотрел на свои руки. Они были покрыты кровью. Тони открыл дверь грузовика, повернул ключ и поехал по бульвару Рэйнбоу. «Все зеркало заднего вида заполнил огонь, — говорит он. – Было слышно, как от жары трещат шины».

Проехав около мили, Родригес повернул на парковку больницы Спринг-Вэлли. «Джонни, — сказал он, — мне нужно смыть с себя кровь. И помолиться».

Они вошли в здание, нашли умывальник. Родригес до сих пор помнит, как вода, стекая с его рук, становилась красной. Он до сих пор слышит, как его молитвы отражались от кафельных стен. Родригес не религиозный человек. Он не помнит, когда в последний раз заходил в церковь. Но тогда все вырвалось наружу.

«Господи, пожалуйста, помоги мне пройти через это. Пожалуйста, Боже…»

Родригес держит в руках теплую чашку кофе и не чувствует холода в помещении. «Буду откровенен, — говорит он. – Бог не помог мне пережить это».

Тину Тинтор похоронили так, как она жила. Тихо. Смиренно. Место ее упокоения на кладбище легко не заметить. Здесь еще не установлен памятник, только белый деревянный крест с надписью «Тина Тинтор» и датами ее рождения (1998) и смерти (2021). На красной ленточке висит небольшой кулон с фотографией Макса. В нескольких милях от кладбища, на стене ее дома, на маленьком листке с фотографией Тины написано: «С огромной болью и печалью объявляем о кончине нашей любимой».

Когда полиция наконец прибыла на место происшествия, машина Тины была объята пламенем.  Рагс и его девушка сидели на тротуаре в состоянии шока. Ресивер «Рейдерс» отказался пройти тест на алкоголь, но позже, в больнице, у него взяли кровь и обнаружили содержание алкоголя в крови 0,16%. Рагса увезли в травматологию, где следователи безуспешно пытались провести допрос.

Менее чем через 24 часа после происшествия «Рейдерс» опубликовали заявление из одного предложения – в нем говорилось об отчислении ресивера. Днем его выписали из больницы и поместили в следственный изолятор округа Кларк. Рагсу были предъявлены обвинения в неосторожном вождении и вождении в нетрезвом виде, повлекшем смерть. Ему также предъявили обвинение в хранении оружия после того, как полиция нашла заряженный пистолет в его разбитом автомобиле. Рагса освободили на следующий день под залог $150 тыс.

Когда после аварии квотербек «Рейдерс» Дерек Карр обратился к прессе со словами о своем товарище по команде, он сказал, что сердце его разбито. «Ему [Рагсу] сейчас нужно, чтобы люди поддержали его, — сказал Карр. – Возможно, сейчас ему не по себе. Он нуждается в поддержке».

Рагс, и правда, словно муха в янтаре, – узник в собственном огромном шикарном доме, который когда-то символизировал его успех. Он остается под домашним арестом в ожидании предварительного слушания 19 мая. Если Рагса признают виновным по всем пунктам обвинения, ему грозит до 50 лет тюрьмы.

«Все мы люди, — говорит Мак Хеафорд, игравший в «Алабаме» на позиции ресивера вместе с Рагсом. – А люди иногда совершают ужасные ошибки».

Тони Родригес все еще здесь, в «Старбакс», и в то же время не совсем здесь. Его взгляд застыл. Он смотрит вдаль. Тони уверяет меня, что еще не принял сегодня свою ежедневную дозу героина. «Позже», — говорит он.

Я наблюдаю за ним, мне любопытно, что происходит в голове у человека, который слишком много видел. Потом он словно приходит в себя.

«Все это как-то повлияло на меня, — говорит он. – Я отдалился от своей подруги, от друзей. Думал, что смогу с этим жить. Но… не знаю. Это то, с чем мне еще предстоит справиться».

Казалось бы, такой человек, как Родригес, и душевные терзания – несовместимые вещи. Тем более, он жив. Но Тина Тинтор погибла. «Не я жертва, — говорит он, — а эта бедная женщина». Гараж, который он называет своим домом, находится недалеко от места аварии. Тони проходит мимо него семь, восемь, может быть, десять раз на дню. Он устроил рядом небольшой мемориал с цветами и свечами и однажды утром проснулся рядом с ним. «Я заснул там, — говорит Родригес, — просто думая обо всем этом».

Свечи догорели. Цветы завяли. Тони по-прежнему навещает это место. «Так надо», — говорит он.

В самые мрачные дни Родригес прокручивает в голове эту трагедию. Все ли он сделал? Мог ли спасти Тину? В его грузовике вместе с молотком был еще кусок трубы. «Наверняка я мог бы взломать дверь с его помощью, — говорит он. – Почему я этого не сделал?» Сидя в кафе, он все еще видит пламя и чувствует жар. Он слышит треск горящих шин. Его рука касается руки Тины Тинтор. Он снова там. Он всегда там.

«Люди говорили мне, что я герой, — вздыхает Родригес. – Но я не герой. Даже близко. Герой спас бы эту женщину. Я не сумел».

Молчание.

«Если честно, я бы хотел погибнуть вместо нее, — говорит он. – У нее вся жизнь была впереди. Ее еще многое ждало. А меня?»

Сказать нечего. Чашка кофе почти пуста. Тони Родригес тоже опустошен. Я спрашиваю, могу ли купить ему еще один напиток, и он говорит мне, что Бриттани любит кофе со вкусом карамели. Я покупаю большой напиток со льдом и отдаю ему.

«Спасибо, мужик, — говорит он. – Очень мило с твоей стороны».

Мы пожимаем друг другу руки и поднимаемся, чтобы уйти. Грузовик Родригеса («он пробежал слишком много миль, чтобы сосчитать») стоит на парковке, выделяясь на фоне суеты и роскоши Вегаса. Тони отвезет напиток своей подруге. Потом будет привычная для обоих доза героина.

«Ты спрашивал меня о наркотиках, — говорит Родригес, прежде чем открыть дверь своего грузовика. – Ты спрашивал, почему я их принимаю. Героин заставляет меня забыть обо всем. Обо всем, что видел».

Он делает паузу.

«Проблема в том, — говорит он о событии, которому стал свидетелем четыре месяца назад на бульваре Рэйнбоу, — что это всегда со мной. Что бы я ни делал, это всегда возвращается».

Читайте также: Накануне Супербоула игрок «Окленда» уехал в Мексику. Он думал, что уже стал чемпионом