С американским футболом в России в 2018 году всё было сложно. Чемпионат России получился замечательным только на словах его организаторов, но по факту зрители не получили ни одного соревнования под эгидой ФАФР, которое по уровню хотя бы близко дотягивало до того, что было в 2016 году.

Лучшими соревнованиями оказались те, что проводились «на местах» (как новообразованный чемпионат Москвы или традиционные региональные соревнования вроде Кубка Черноземья) или являли собой новый формат — международный коммерческий турнир с приглашением топ-команд СНГ.

Кубок Монте Кларка подарил нам фантастическое противостояние московских «Спартанцев» и киевских «Кэпиталс», множество упорных матчей, межнациональный колорит и возможность почувствовать единение большой футбольной семьи вопреки политической и социальной ситуации в мире. Минск — most valuable city по итогам футбольного 2018-го.

Минские «Зубры» после окончания матча за III место Кубка Монте Кларка между с петербургским «Северным Легионом». 8 июля 2018 г., Минск, Беларусь. Фото: Юрий Марин (First & Goal)

Кубок Монте Кларка по отзывам участников и зрителей был настолько успешен, что казалось логичным его дальнейшее развитие. И когда стало известно о создании полноценной Суперлиги, накатило: вот оно, вот то, что спасёт нас от бесплодных надежд на просветление в умах отечественных организаторов.

О запуске проекта было объявлено в начале октября. Напомню ключевые моменты: в списке команд были озвучены «Спартанцы», «Кэпиталс», «Зубры», «Северный Легион», «Грифоны», «Литвины» и киевские «Патриоты». Все формальности должны были быть улажены до середины ноября.

Собственно, единственные новости, которые мы слышали с октября — это запуск конкурса на айдентику (графическое оформление) нового турнира. Когда объявлялось, что чемпионат будет «закрытым», я думал, что речь идёт о формате входа-выхода участников, а не об информационной политике.

Я понимаю нежелание команд бежать впереди паровоза и давать обещания, которые могут и не сбыться, но речь идёт о самом перспективном соревновании на территории нескольких стран. Интерес потенциального зрителя надо подогревать. В данный момент, за считанные дни до Нового года, у потенциального зрителя на вопрос «что будет с американским футболом у нас в 2019-м?» есть только один ответ: «А хрен его знает».

Возможно, зрительская отдача, понимание того, что этого турнира очень ждут, мотивировало бы и самих организаторов. Как докладывает наш инсайдер Герман Сахаров, из изначального списка команд в деле остались только «Спартанцы», «Литвины», «Грифоны» и «Северный Легион». Киевлянам дорого ездить в Минск при обсуждаемом формате календаря. «Зубры» самоустранились по внутренним причинам, сославшись на перестройку (не путать с Перестройкой).

КФЛ-2018. Финал. «Северный Легион» — «Литвины». Санкт-Петербург, 29.09.2018. Фото: Леонид Анциферов / First & Goal.

Если всё действительно так, то это катастрофа. Больше всего нашему (в интернациональном смысле этого слова) футболу сейчас нужна сильная конкурентоспособная лига, которая может стабильно выдавать матчи равных соперников.

Несколько лет я слушал мантру о том, что матчи с результатом 50–0 — это замечательно, ведь только в борьбе с сильными соперниками растут молодые команды!

Можно привести список этих молодых команд, которые так замечательно выросли за последнюю пятилетку? Все те, кто на равных сражался и побеждал московских «Патриотов», свои 0–50 получали ещё в начале десятилетия, когда футбол за пределами столиц был в зачаточном состоянии.

До чего доросли «Бунтари», «Юнайтед», «Витязь», «Медведи», даже «Драконы»? Они приблизились к уровню грандов? Нет, в лучшем случае ушли в другие, более конкурентоспособные соревнования, и понятно почему — потому что победа является эффективным средством мотивации. Особенно победа, добытая в упорной борьбе, через не могу.

Я увидел один эффект на длинной дистанции от регулярных встреч вышеуказанных команд с «Патриотами» и «Спартанцами» — лучшие игроки команд, проигрывавших 0–50, ушли в команды, выигрывавшие 50–0.

Никто никого не переманивал, нет никаких контрактов, игроки уходят тренироваться и играть туда, где лучше, где больше перспектив. Но на кой чёрт заведомо ставить команды в условия, когда у них нет и не может быть никаких перспектив? Когда сильный игрок должен пять лет рисковать здоровьем и выносить эти 0–50 в надежде, что его команда вдруг будет прогрессировать.

Александр Белов (#14) в эпизоде товарищеского матча между «Патриотами» и «Грифонами». 14 апреля 2018 г., Зеленоград, Москва, Россия. Фото: Михаил Клавиатуров (First & Goal)

(Единственная позитивная новость в этом отношении — возвращение Александра Белова в «Драконы». Он уходил в «Патриоты» однозначным лидером своего коллектива и быстро вышел на ведущие роли в новой команде, несмотря на уровень и опыт многократных чемпионов страны. У «Патриотов» есть, кем Белова заменить. А вот «Драконы» теперь стали сильнее и интереснее)

Суперклубы, высасывающие всех сильных игроков из команд своего чемпионата, приводят к убийству всякого интереса к соревнованию. Когда я слышу, что к «Патриотам» или «Спартанцам» пришёл очередной сильный игрок из средней команды, возникает вопрос: «Блин, а с кем они играть-то будут? Только друг с другом?». Мы получаем отток плеймейкеров в одну сторону ради одного-двух матчей за год? Потому что нацеливание на Европу пока ничего кроме разочарования не приносит. Чтобы успешно выступать в Европе, нужно либо легионеров завозить пачками, либо (что позитивнее во всех аспектах) повышать уровень внутренней конкуренции.

В силу организационного кризиса в России сейчас нет условий для создания сильной и продуманной конкурентоспособной лиги. Не берусь однозначно утверждать со стороны, но у украинцев тоже не всё хорошо в этом смысле. И очевидно, что всем белорусским командам ещё предстоит долгий путь до того, чтобы догнать двух минских гегемонов.

Суперлига — это логичный и последовательный шаг, который сыграет на пользу не только команд-участниц, но и остальных соревнований в этих странах (можно будет соревноваться с равными). И я до последнего не хочу верить, что этот проект не сможет состояться в задуманном виде.