Продолжение. Читайте также часть 1, часть 2, часть 3 и часть 4

Краса России

Перед юниорским чемпионатом 2002 года мы поехали на сборы в Липки. Заехали и сразу пошли на обед. И, поскольку нас там, похоже, не ждали, то пришлось немного подождать, пока все приготовится. Минут 20, наверное. И вот, пока мы сидели, галдели, на кухню зашли пару девчонок. Короткие юбки, модельная внешность. Потом еще пару. Потом еще десять, пятнадцать, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят… Оказалось, что это мероприятие «Краса России-2002». И все две недели мы делили с ними этот лагерь. Сначала футболистам запрещали с девушками разговаривать, а потом мы руководством сборной поговорили с организаторами конкурса и решили этот запрет отменить. Так в команде появились разговоры подобного рода:

— Ты с кем познакомился?
— Тверь. А у тебя кто?
— У меня Вологда.

Конечно, мы сильно переживали, что такое соседство может повлиять на тренировочный процесс, но этого не произошло. Никаких претензий по отдаче к игрокам у меня не было.

Главный турнир

На чемпионате 2002 года мы играли в одной группе с Чехией и Австрией. Чехов обыграли достаточно легко, однако во время матча случился один не очень приятный момент с Томми Викингом. По ходу игры начался сильный дождь с грозой. В какой-то момент ударила молния и попала в зонтик нашего врача и через ручку ушла в землю. Это увидел судья и отправил команды бегом в раздевалку. И вот мы бежим в раздевалку, а там нас поджидает Томми Викинг. Функционер показывает мне таблетки кофеина и говорит, что обнаружил их в одной из курток наших игроков.  На что я ему говорю: «Ты что, по курткам нашим лазил? Иди ты нафиг». То, что сейчас происходит в европейском футболе, все скандалы и расколы, не вызывают у меня ни малейшего удивления. Этого стоило ждать от такого человека. На него мы пожаловались тогдашнему президенту ЕФАФ немцу Хуберту, и он вопрос с Викингом решил. По крайней мере, в нашей раздевалке мы его больше не встречали.

Мы ехали на чемпионат, хорошо зная кто мы и что мы можем показать. Против Чехии мы за весь матч ничего не меняли в защите, а в нападении сыграли пять или шесть комбинаций. Пас кинули буквально два раза за игру. Мы старались скрывать свои возможности.

Следующий матч – против Австрии — выиграли со счетом 20:0, можно сказать, на классе. Австрийцы на то время были очень достойной командой, но с нами тягаться никак не могли. Думаю, что они нас боялись. Та наша команда обыграла бы и нынешних топов юниорского футбола Европы без особых проблем, я в этом уверен. Это лучшие игровые персоналии, которые только могли быть. В команде не было слабых мест. Ни одного. У нас были ребята с невероятным опытом: они играли именно в контактный футбол, начиная с 1995-96 года. У них у всех были за плечами матчи с американцами на разных уровнях.

Прекрасные игроки на позициях — это очень хорошо, но самое главное, что было у той сборной – невероятная командная скорость. Это отмечали все, даже американские скауты, которым я отсылал кассеты с записями ребят. Если у какого-либо тренера в карьере задним бегущим играл футболист уровня Жени Чехова, то не надейся, что после него будет кто-то лучше. Таких просто не бывает, это штучный товар. Он был феноменален. Я абсолютно уверен, что это уровень первого дивизиона NCAA. В свое время Чехову отказали в визе в Штаты, после чего в посольство пришло письмо не от кого-нибудь, а от Альберта Гора (вице-президент США при Билле Клинтоне и кандидат в президенты США от демократической партии) с просьбой все-таки въезд Жене разрешить. Консул, видимо, оказался республиканцем и в визе повторно отказал.  Если бы не это, кто знает, как бы сложилась карьера Жени.

Если бы в команде не было Чехова, то я на все сто процентов уверен, что наш запасной бегущий был бы лучшим на том чемпионате. И это при том, что за немцев играл Александр Герасимов («Брауншвайг» и «Гамбург») и австриец Грин. Если бы составляли символическую сборную чемпионата, то единственной позицией, на которой не был бы российский футболист, была бы позиция правого тэкла. На ней играл Себастьян Воллмер – игрок «Нью-Ингленд». И меня никто не переубедит в обратном. С одной стороны нам очень повезло с поколением игроков, с другой – это был все-таки плод долгой и серьезной работы. В том числе нам повезло с травмами. Единственное повреждение за весь турнир – Кирилл Чехов подвернул голеностоп, но ему тогда было 15 лет и он считался игроком ротации. Я рекомендую всем посмотреть фильм, который сделали Андронов с Хайтовским. Он здорово передает атмосферу и эмоции того турнира.

В финале мы обыграли Германию 26:20. Решалось все на последних секундах, когда немцы несколько раз бросали Хэйл Мэри, но передачи их квотербека адресата не нашли. То, что финал получился интересным, с захватывающей концовкой – это удача Германии и какие-то ошибки с нашей стороны. Я уверен, что мы могли бы обыграть их и крупнее. За всю игру, мне кажется, они прошли выносом ярдов двадцать, при том что их линия нападения была значительно более атлетичной (оба стартовых тэкла после этого играли в американских колледжах).

Что касается эмоций, то это очень сложно объяснить. Мне кажется, это поймет только тот, кто сам это пережил с нами. Сказать, что мы были счастливы – ничего не сказать. У некоторых после финального свистка случилась истерика. Самая настоящая. А наш массажист, Дима Литвиненко, стоял и просто улыбался. И ему доктор, Алексей Александрович Балакирев, говорит:

— А ты чего не радуешься?
— Я радуюсь.
— Ты не так должен радоваться. Нужно прыгать, орать, кричать. Еще неизвестно, будет у тебя когда-либо нечто подобное или нет.

Не могу сказать, что мой тренерский вклад в ту победу был каким-то особенным. Провели хорошую подготовку, отличные тренировочные лагеря. По ходу финала я внес только одно изменение в игру защиты. На этом, пожалуй, все. Там были и другие люди, которые хорошо сделали свою работу. Саша Симанчев сказал абсолютно гениальные слова после большого перерыва. Это одна из самых лучших речей, что мне когда-либо доводилось слышать. Дмитрий Максимов в нужный момент времени назначил нужную комбинацию, которая закончилась тачдауном. Гарри Гэмбл выиграл «монетку» и мы играли финал в своей основной форме, а немцы надели запасной комплект. Каждый был хорош на своем рубеже.

На тот момент молодежный чемпионат Европы был абсолютно приоритетным турниром для всех стран. Туда приезжали все лучшие. Чемпионат среди взрослых команд был весьма ущербным: туда какие-то команды приезжали, какие-то нет. Для меня это не шло ни в какое сравнение с молодежным чемпионатом. Это реально было как Супербоул выиграть.

Взрослые команды

Мы вернулись и решили заняться взрослой командой. Поблагодарили Марата Юрьевича Липатова за ее создание и сказали, что теперь мы тоже погрузимся в тренировочный процесс. Был финал чемпионата России 2002 года (он же регулярный чемпионат), где «Патриоты» играли против московских «Медведей». В нашей команде на тот момент играло несколько ветеранов (Сергей Новиков,  Александр Павлов, Константин Семенец, Юрий Волков) и были игроки прошлых выпусков молодежных команд, в том числе новоиспеченные чемпионы Европы. 

По традиции матч проходил на малой спортивной арене «Динамо». На трибунах было достаточно много зрителей (5-6 тысяч человек). Очевидно, что времена для «Медведей» тогда были не самыми лучшими. У них и близко не было ресурсов, которые были в нашем распоряжении. «Медведи», скорее всего, не тренировались круглогодично, а собирались ситуационно. В такой ситуации шансов у них было не много. В результате все прошло достаточно ожидаемо – «Патриоты» легко победили.

В 2003 мы начали готовиться к чемпионату Европу среди взрослых команд. Сборная существовала и до этого момента, но я никакого отношения к ней не имел. И, если честно, она меня мало интересовала. А тут мы решили взяться и за это дело.

Мы поехали в Данию. У нас был хороший такой микс из опытных игроков «Медведей» и молодежи из «Патриотов». В этот год проходила очередная перезагрузка чемпионата Европы. Были сформированы три дивизиона. Нам предстояло играть с Данией (хозяева чемпионата), Голландией (бесспорно сильная на тот момент команда) и Италия (оказалась в группе С, поскольку ее по каким-то неспортивным причинам убрали из группы А).  Мы справились с Данией и Голландией, после чего предстоял финал за выход в группу В против итальянцев. Наверное, это была одна из самых сложных и напряженных игр для меня, как для тренера. К концу второй четверти мы проигрывали примерно 14:32. В перерыве один из наших «дедов», Билл Менлов, говорит: «Не переживай, я знаю, что делать». И буквально за пять минут он на доске накидал план на вторую половину. Мы собрали защиту, объяснили, как надо играть и нападение Италии больше очков в этом матче не набрало. Тот фронт, который мы поставили во второй половине, до этого никакой обкатки на тренировках не проходил. Это была чистой воды импровизация. Все делалось впервые, но, тем менее, сработало очень хорошо и принесло плоды. Новый фронт, измененное прикрытие, персональная задача для корнербека Марата Липатова, с которой тот прекрасно справился, – все это позволило нам обыграть Италию со счетом 36:34. На матче были тренеры из НФЛ Европа, которые поспорили по поводу исхода этого матча (ставка была 50 евро). Из шести человек на нас поставил только один и сорвал банк. По-моему, это был Тони Аллен – главный тренер «Черного Шторма» на Кубке России 2015 года.

Победа была очень эмоциональной. Много наших игроков попали в символическую сборную турнира. Италия, наверное, на тот момент была не очень далека от сильнейших команд Европы. Наверняка, не ровня Германии того времени, но тем не менее. Мы очень хорошо выступили и были очень довольны собой.

В этот период взрослый футбол вышел для меня на первое место. Я уже не тренировал детские клубные команды (только сборную), а концентрировался в основном на московских «Патриотах». В это время мы уже с переменным успехом участвовали в Евробоулах. Игры были достаточно интересными. Если мы филонили с подготовкой, то выступали плохо, если готовились хорошо — результат был соответствующий.

В какой-то момент Европе это все надоело и они начали ставить против нас «Вену Вайкингс», а у них в основном составе на тот момент числилось порядка 15 американцев. Объективно, с ними нам было очень тяжело играть. Другой уровень. Встречались мы с «Вайкингс» где-то два-три раза. Первая игра еще была ничего. По-моему, в ней мы даже смогли занести три тачдауна или около того. Ситуация осложнялась еще и тем, что все эти игры были гостевыми. А Вена, хоть и не горный город в полном смысле этого слова, но все-таки состав и насыщенность воздуха кислородом сильно отличается от московского. И усталость у наших игроков накапливалась очень быстро. Была такая ситуация: игрок просит замену, бежит к бровке и, не добегая буквально пять метров, падает на газон. Я подхожу к доктору проконсультироваться, а он шутит, что тут поможет только грузовик с выхлопными газами.

А вот с остальными европейскими командами мы играли примерно на одном уровне, при том что никакого «импорта» у нас не было. Вернее, могли играть  американцы, но только те, что жили в Москве, да и они, были скорее любителями, без должной подготовки и опыта.  Я считаю, что мы были очень хорошими середничками. Вернее, верхний край середнячков. К примеру, мы совсем чуть-чуть проиграли «Париж Флеш», которые в этот год выходили в финал Евробоула. Конечно, нужно держать в уме, что от Германии выступали одна или две команды, а уровень внутреннего чемпионата там был очень высоким, но тем не менее, долгое время мы держались, думаю, в шестерке лучших команд Евробоула. Потом, к сожалению, ситуация стала меняться не в лучшую сторону. У нас прикрыли финансирование и готовиться стало все сложнее. Поэтому, когда мы выступали дома, то еще показывали какой-то результат, а выезд автоматически означал поражение.

Пришло время угасания нашего футбола в рамках европейских турниров. С другой стороны — начали появляться команды в регионах. Теперь их было не две или три, а значительно больше.

Домашний чемпионат

В 2004 году мы принимали юниорский чемпионат Европы в Москве. У меня еще задолго до него спрашивали, какой турнир я хочу, чтобы прошел в Москве: 2004 или 2006 года. У нас тогда были списки игроков на много лет вперед. Я проанализировал и сказал, что, наверное, в 2006 году дома будет сыграть предпочтительнее. Команда более симпатичная вырисовывалась. Не скажу, что команда 2004 года была слабая, но на бумаге 2006 выглядел чуть получше. Меня выслушали, кивнули и все равно сделали турнир в 2004 году.

Мы выиграли два первые матча, а потом случилась игра с Францией. На мой взгляд — лучшая юниорская игра. Не по качеству игры, которую показала одна из команд, а по уровню, которые показали оба коллектива. Думаю, наблюдать за той встречей зрителям было очень интересно.

Перед игрой опять с блестящей стороны себя показал Томми Викинг. Это не повлияло ни на что, но, тем не менее. Нам сказали, что ничья возможна, а уже во время игры, когда ее ход как раз начал говорить о том, что такой расклад очень возможен, судьи сказали, что никакой ничьи быть не может и в случае равенства очков надо будет играть овертайм. Мы бы пошли на ничью, нам было выгодно, но ничего этого не случилось. Наш стартовый квотербек сломал руку и мы уступили 7:14. Франция в финале обыграла Германию и стала чемпионом Европы. Мы уступили австрийцам в матче за третье место со счетом 0:30. Этот матч мы играли без 7-8 стартовых игроков. У нас были травмы и дисквалификации. Очень грустно было так закончить турнир в родных стенах, перед нашими болельщиками.

Организация была на хорошем уровне. Да, были какие-то шероховатости, но сам факт того, что турнир проходил в «Олимпийском», думаю, всех впечатлил. Не думаю, что у кого-то из юниоров до этого был опыт выступления на подобной арене. Я потом разговаривал с представителями НФЛ Европа, которые присутствовали на турнире, они, в целом, остались довольны качеством организации. Джефф Рейнболд (сейчас тренер в канадской лиге) сказал, что это было абсолютно лучшее юниорское соревнование из тех, что ему доводилось видеть.

Потерянный паспорт

Взрослая сборная России выиграла группу С и пошла на повышение: теперь нам предстояло играть в группе В. Так получилось, что на тот момент у меня в паспорте закончились чистые страницы. До окончания срока действия еще было далеко, а вот свободного места не осталось: везде стояли визы и штампы. И я сдал его не в ОВИР, а сразу в МИД. И мой паспорт потерялся. Поток документов идет, а три паспорта где-то зависли. Один из этих «счастливчиков» был мой. И никто не мог понять, где он. Вероятно, это было связано с воинской частью, в которой я служил. Пытался как-то повлиять на ситуацию и отыскать часть, но она переехала из Химок куда-то на Урал и стала еще более секретной. Я ездил в Генеральный Штаб, добивался встречи с офицером, чтобы мне дали справку, что ничего секретного я за время службы не узнал или что-то типа того. Стало понятно, что ничего сделать уже нельзя и я аккуратно отклеил в паспорте одну из виз. Конечно, какие-то следы остались и мы этого не скрывали. Объяснили весь трагизм и нелепость ситуации во французском посольстве и они, вроде как, вошли в наше положение и уже готовы были поставить визу в это место, но тут подоспела еще одна неприятная случайность. Консулу Франции в Москве сломали нос. И, когда я разговаривал с человеком, который должен был мне помочь с визой, к нам подошла эта женщина с фингалами под глазами, они поговорили по-французски и после этого мне вернули паспорт — поставить визу мне отказались. После этого мы объезжали за день по несколько посольств в попытке найти какой-то другой вариант, но все было тщетно. Команда поехала на чемпионат, а я остался дома.

Самое смешное, что после этого я пошел в обычный ОВИР делать паспорт там. Оказалось, что в этом отделении работает моя бывшая одноклассница, и паспорт мне сделали практически моментально, но это уже было не так важно — чемпионат прошел. И прошел неудачно. Я сидел дома, переживал, мне слали смс, уточняли какие-то вопросы. Наверное, это самое печальное футбольное переживание. Очень тяжело было. После того выступления начался системный кризис. Взрослыми мы прекратили участвовать в чемпионатах до 2012 года. Виной тому не только отсутствие у нас финансирования, но еще и кривая система. А, я считаю, система, при котором турнир проводится раз в пять лет, является кривой. Сейчас все примерно в этом же духе и продолжается, плюс умножается на полную непредсказуемость происходящего. Спасибо ИФАФ и Томми Викингу.

Юниорский турнир 2006 года

Летом 2006 года в Москве проходил тренировочный лагерь накануне юниорского чемпионата Европы. Мне написали тренеры петербургских «Грифонов». На тот момент я не знал никого из них. Более того, даже не был уверен, что разговаривал тогда с одним и тем же человеком. Они попросились приехать на сборы. Мы всегда рады таким инициативам. Прошло две недели тренировок, а так никто и не приехал. Появились они в последние дни тренировочного лагеря, когда все наши игроки уже просто ходили пешком. Мы сначала даем базу, а потом, бережем футболистов, опасаясь травм. Занятия проходят в формате: все встали в формацию, пешком прошли свои маршруты, сымитировали пант, сымитировали филд гол — такого рода. Все пешком. Я думаю, что они очень впечатались происходящим и считали нас полными придурками (улыбается).

В этом же году прошел последний юниорский чемпионат Европы, на котором я занимал должность главного тренера сборной России. И на этом турнире произошла игра, за которую мне стыдно до сих пор. Мы проиграли Франции со счетом 0:60. Это самое позорное, что я переживал на футбольном поле. Мне хотелось просто исчезнуть, провалиться под земплю. Я даже не могу сказать, что мы были принципиально слабее Франции, но все не клеилось. Я не понимал и до сих пор не знаю, что тогда произошло, но это точно была моя вина. Наши «деды» тоже были на том турнире и сильно переживали. После того, как прозвучал финальный свисток, ко мне тут же подбежал Винсент Мироваль — главный тренер французов. Он не радовался с командой, а сразу направился ко мне. Мироваль сказал: «Извини. Прости меня, пожалуйста. Мы не накручивали счет. Я поменял все, что мог. Мы убрали основу, но получилось вот так». Он знал, как мне херово было в тот момент, и я очень ценю его послематчевые слова.

В тот же день я подошел к Гарри и сказал, что хочу завтра сделать тренировку в полной форме и полный контакт, с корридорами и прочими достаточно жесткими упражнениями. Мы подобное не практиковали даже в тренировочных лагерях, а тут я решил провести их посреди чемпионата. Но Гэмбл меня поддержал: «Да, все правильно. Я с тобой».

На следующий день после тренировки мы обыграли Данию 30:0 и это при том, что во второй половине я запретил нападению набирать очки. Сказал, что тот, кто занесет еще один тачдаун в нападении, больше играть у меня не будет. Мы засушили игру и закончили турнир на пятом месте. Знаю, что на меня многие тогда обиделись, в том числе и в тренерском штабе сборной. Но я и сейчас считаю, что так поступать правильно. Я призываю включать мозги: если вы выиграете у команды 90:0, кто-то из той команды уйдет. Просто потому, что оказался слаб характером, — это минус нашему спорту. Надо уважать соперника, а лучшее уважение — счет. Я не говорю, что нужно делать откровенную фигню на поле, но у тренера всегда есть варианты, как засушить игру.

После 2006 года я практически перестал проявлять инициативу на уровне сборной. Можно сказать, ушел в тень. Отойти от такого разгромного поражения было очень сложно. Мне явно не хватало уже мотивации. Хотел просто тренировать. В какой-то момент главным тренером юниорской сборной назначили Марата Липатова. И это, я считаю, было правильным решением. Надо было что-то менять.

У нас начались грустные времена. Закончились деньги и мы не могли организовывать сборы на том же уровне, что раньше. Начали отваливаться от европейских турниров. От тех же Евробоулов, а если и участвовали, то попадали в первом же раунде на «Вену Вайкингс». И лично для меня это время было темным. Я уже начал задумываться о том, не бросить ли мне это дело. Но так получилось, что меня никто не трогал, не вынуждал принимать судьбоносное решение. Я мог, условно говоря, ничего не делать и мне бы за это ничего не было. Наверное, выезжал на старых заслугах. Начались проблемы со здоровьем. И депрессняк, из которого я вышел, только когда меня Кирилл Геннадьевич Стяжкин пригласил тренировать «Невских Львов». Я собрал две сумки самых необходимых вещей и поехал в Санк-Петербург. Но это уже совсем другая история…

Лучшие из лучших

У нас был момент, когда мы не могли определиться, кого из лайнбекеров ставить в старт: были два парня примерно одного уровня. И один из «дедов», Джерри Девич, он как раз специализировался на лайнбекерах, сказал замечательную фразу: «Если вдруг война, я бы хотел, чтобы этот был за меня». Мне очень понравилось это выражение. Для меня таким футболистом является Женя Сигаев. В какой бы спорт он не пошел бы, он везде был бы в порядке. Для меня он самый лучший игрок, с которым мне доводилось работать.

Самый талантливый – Мелешкин. Парень пришел в секцию в 15 лет. Длинный, ничего не может. Ставим на разные позиции – квотерберк, тайтэнд, дибек, принимающий – одинаково бесполезно. Ничего не может, просто балбесничает. И вот как-то раз мы собирались ехать на сборы на Черное море, и у нас пропадало одно место. До кучи решили взять его. И Симанчев предложил попробовать его на позиции ди-энда. Он сыграл один розыгрыш и мы все молча переглянулись. А там был весь тренерский состав, включая «дедов». И Джордж Азар говорит: «Ди-энд у нас есть. Об этом можем больше не беспокоиться». И действительно, он был очень крут. Мелешкин не ходил в зал, но ему хватало природного атлетизма. Он попал в сборную Европы на отбор. Ездил на съезд скаутов НФЛ Европа и умудрился пожать штанге весом 100 кг один раз. Через пару месяцев он делал уже 12. Потрясающие природные данные и харизма. Макс был всеобщим любимцем. Считаю, что это единственный футболист, который имел бы потенциал в НФЛ. По моему мнению, это атлет уровня Джейсона Пьер-Пола.

Чехов – исключительного дара ранинбек. Он в возрасте 13 лет такую вещь сделал, которую я больше нигде и никогда не видел.

Макс Трегубов – идеальные маршруты. Прошел отбор в НФЛ Европа и провел в команде сезон. Кстати, съезд скаутов он проходил в моих кроссовках, так как изначально приехал в тяжеленных баскетбольных, а там надо было бегать, прыгать — короче, не вариант. Я ему отдал свои модные красные «Пума Феррари» и они принесли ему удачу. Во время лагеря, он потянул заднюю поверхность бедра и пробегал три дня с сильной болью. Это было видно по его лицу. И его в итоге взяли именно за характер. Максим тренировался через боль, не сдался.

Сергей Иванов – феноменальная игра против Франции. Очень неплохой атлет, почему и попал в НФЛ.

Как-то раз я был на игре «Черный Шторм» – «Зубры». И увидел, что за минчан бегает как-то высоченный парень, Артем Юхнович. 2,06 рост, 140 кг. Я к нему подошел, говорю: «Ты меня не знаешь, но если я сейчас договорюсь, чтобы тебя в НФЛ Европа взяли, поедешь?». Ответ был утвердительный. Я позвонил в тот же день в Германию и договорился. И они его взяли.

Саня Хохлов – очень талантливый футболист. То, что он творит в своем Инстаграме — это потрясающе. Тебе может показаться это бредом, глупостью, но повторить ты это не сможешь. Это человек, которому дано: рост, атлетизм, который сейчас он вывел просто на нереальный уровень. Я уверен, что если бы он был таким в 22-23 года, он бы абсолютно точно играл в первом дивизионе НСАА.

Прямая ему противоположность – Артем Карапетян. Если бы увидели его в начале карьеры — это был толстенький мальчик, с бурным характером. Но то, каким он стал спортсменом, – это чисто его трудолюбие. Я надеюсь, он поймет меня правильно: у него было ноль данных, но именно упорство и самоотдача, привели его туда, где он есть.

У нас есть некоторое количество ребят, которые могли бы играть в колледже в США. Если у кого-то есть мечта и талант – все может получиться. Но штука в том, что мало быть просто очень сильным, очень быстрым, очень атлетичным или очень талантливым. Надо быть безупречным, только тогда за него я смогу поручиться. У меня есть знакомый тренер, который мог бы помочь попасть нашим лучшим игрокам в НСAA, но штука в том, что к нему я могу обратиться только один раз. И если ему посоветую лентяя, неважно каких талантов, то он меня больше слушать не будет.

Мне посчастливилось работать с огромным количеством талантливых игроков – всех не перечислить. У них было чему поучиться, с ними было интересно заниматься. Все мои контакты по жизни – они из футбола. Либо игроки, либо с кем тренировать начинали.

Бонус

Тим Лестер, фулбек Джерома Беттиса (они выступали вместе всю карьеру — за «Рэмс» и «Стилерс»), однажды был приглашенным тренером в НФЛ Европа. Там он рассказал историю, о том, как попал в НФЛ. В колледже он играл на позиции заднего бегущего. Выступал неплохо, но попал в автомобильную аварию, пропустил с травмой ноги целый сезон. Естественно, стал медленнее и его шансы на попадание в лучшую лигу мира значительно уменьшились. И вот на съезде скаутов НФЛ он пробежал 40 ярдов. Лестер не знал точно время, но понимал, что пробежал плохо (в районе 4,8 секунды). Для заднего бегущего это приговор. Тим сидел грустный на трибуне и к нему подошел один из тренеров «Рэмс», поинтересовался как дела. Лестер ответил, что дела неважно и он неудачно пробежал 40 ярдов, мог бы значительно лучше. Тренер заинтересовался и предложил пробежать прямо сейчас еще раз, но только для тренерского штаба «Рэмс». Позвал своих коллег, они ушли вперед с секундомерами, а Тим быстренько переставил конусы, отмечавшие начало дистанции. «Я не знаю, что на меня нашло, но пока они шли спиной ко мне, я переставил конусы на 5 ярдов вперед». В результате тренеры увидели на секундомерах прекрасный результат и задрафтовали Лестера в десятом раунде.

Чему может научить эта история? Наверное, что никогда не нужно сдаваться.