Продолжение. Читайте также часть 1.

Американцы в России

Кен О’Киф уже приезжал в Москву в 1992 году c «Олл Старс тим» какого-то дистрикта. В этот раз, в 1995, он привез с собой несколько человек из «Алигейни Колледжа» и школьной команды Мидвилла. Среди них был Рич Нэги, который сейчас работает координатором защиты в первом дивизионе NCAA. Они должны были тренировать детей и заодно учить нас.

В этот раз я тоже почему-то решил, что меня не позовут. Слышал, как все обсуждали, кто с кем будет жить. Меня в этих обсуждениях не было, и я сделал вывод, что в Подольск на олимпийскую базу (а именно там должен был проходить лагерь) я не еду.

Как водится, меня разбудил ночной звонок Виктора Иванова. Если переводить его на нормативный русский, то Виктор Павлович поинтересовался, почему я отсутствую на базе и когда на нее приеду. В общем, максимально быстрые сборы и чемодан-вокзал-Подольск.

В районе шести утра я уже был на базе. Все, естественно, спали. Пошел в первый корпус, чтобы узнать хотя бы распорядок. Там я встретил американцев. Первым человеком, с которым я заговорил, был Рич Нэги.

Приезд американских тренеров очень круто изменил наш футбол. С него началось систематическое обучение. Если раньше это были какие-то отрывочные сведения, почерпнутые из разных источников, то сейчас с нами работали люди, которые всю жизнь провели в футболе и знали его очень хорошо.

Американцы тренировали детей, а мы за этим наблюдали и, как могли, помогали. Потихоньку они подключали нас к процессу. Были разные возрастные группы, и мы занимались с утра до ночи. Вернее, какую-то часть дня мы тренировали, а потом американцы шли отдыхать, а мы занимались ОФП,  и это было… сложно. Вставали раньше всех, ложились позже всех, бегать кроссы. Мы дико уставали.

С английским на то время у всех было очень плохо. Разговаривал Хайтовский и немного мог изъясняться Александр Дюжев. Кстати, Саша тоже учился в моей школе и сейчас является квотербеком в московских «Патриотах». Остальные по-английски говорили с большим трудом или не говорили вовсе. При всем этом я не помню вообще никаких проблем с общением. Когда люди действительно хотят понять друг друга, то язык не так уж и важен.

Мы, конечно, завидовали Хайтовскому. Я у него как-то спросил: «Дима, какого черта? Где ты вообще смог выучить язык?!». Оказалось, в школе. Меня это тогда поразило сильно: как вообще можно английский выучить за курс средней школы? А Дима смог.

Перед самым началом лагеря стало известно, что наш тренерский состав должен был ехать с ответным визитом в «Алигейни колледж». Не знаю как остальных ребят — нас, молодых тренеров, было 8 человек — но меня это очень сильно воодушевило и мотивировало. Выкладывался на тренировках на все 100%.

Россияне в Америке

В Нью-Йорк прилетело 12 тренеров. Взяли напрокат два автомобиля и поехали в Мидвилл. В каждой машине нас было по шесть человек: трое на заднем сидении и столько же на передних. В общем, дорога была тем еще приключением.

Мы собирались ехать в США в статусе игроков. Нас готовили именно к этому. По факту же тренироваться мы не могли, так как не было специальных страховок. Нас вовлекли в процесс в качестве тренеров по позициям. Я был закреплен за лайнбекерами.

Мы две недели жили в пустом кампусе, так как было лето и занятия еще не начались. Ходили на тренировки и знакомились с американской культурой: походы по магазинам, покупка кроссовок. Главное впечатление от Америки: очень душно. Жара нас преследовала всюду.

У нас была очень хорошая команда для 3 дивизиона NCAA и прекрасный тренерский состав. Занятия могли длиться три часа, три с половиной, четыре. Тогда еще никто не заботился о том, что игроки могут устать. Тренировки были очень контактными. После них футболисты шли смотреть видео. В предсезонном лагере было 120 человек. Всех не оставляли, поэтому игроки выкладывались на полную катушку.

Мы ходили на игры школьных команд, у которых уже начался сезон. У меня была футболка Эммита Смита. А надо понимать, что Мидвилл — это район Питтсбурга. Как-то на игре ко мне подошел мужик и начал показывать большой палец вниз. Типа, плохо. Я ему объяснил, что у меня только одна футболка. Парень сходил в машину, принес джерси «Стилерс». На, говорит, возьми, эта — хорошая.

Через 2 недели мы тем же составом на тех же машинах поехали обратно в Нью-Йорк. Все было точно так же, только к 6 человекам в машине добавились по 5 здоровенных сумок с бутсами игроков «Алигейни». Можно считать, это была гуманитарная помощь. Эти бутсы копились у них, наверное, еще с конца восьмидесятых и, я думаю, до сих пор их можно встретить где-нибудь в Астрахани (улыбается).

Не могу сказать, что эти две недели стали для нас каким-то большим прорывом. Мы, безусловно, многому за это время научились, но знания эти были, по большей части, отрывочные. Видели, как это в принципе должно быть во время тренировочного лагеря, но ничего осмысленного в моих действиях как тренера на тот момент еще не было. Мы не стали в один момент профессиональными тренерскими кадрами.

Обратно в Россию

Конец 1995 – начало 1996 года у нас прошли за непрерывными тренировками. Мы занимались с детскими командами в трех возрастных группах: 10–12 лет, 13–15, 16 и старше. Как правило, было по две тренировки в день. В них были задействованы дети из трёх школ из одного округа Москвы. Итогом этих тренировок должна была стать поездка в Америку на товарищеские игры с местными командами.

Примерно в это же время была образована юниорская команда в Новокосино, в которой, если я ничего не путаю, начинал Дмитрий Попков. Это первая команда, которая противостояла нам. Матчи с ними были очень принципиальными. Важнее даже, чем с американцами. Мы сыграли две игры — обе выиграли с небольшим счетом.

В «Медведях» играли защиту 3–4. Ровно такую же защиту играли и «Алигейни колледж». У меня никогда не возникало мысли что-то поменять или хотя бы подумать, что играть возможно по-другому. При просмотре каких-то матчей я, помню, даже не обращал на это внимание. В играх с ребятами из Новокосино я заметил, что их гарды срываются постоянно. Решил, что если поставить напротив них лайнменов, то срываться они перестанут. Так я придумал фронт защиты 4–3 (улыбается). И это принесло даже какие-то плоды (второй матч против «Новокосино» мы выиграли чуть увереннее). Правду, что все это было придумано до меня, узнал где-то через полгода. Был очень горд, что у меня на это ушло не 50 лет, а чуть поменьше (улыбается).

Летом 96-го к нам в Подольск опять приезжали американцы: Кен О’Киф, Рич Неги и Роб Смит (на сегодня — координатор защиты «Арканзас Рэзорбекс»). Мы готовились к первой выездной игре с детской командой «Мидвилл Бульдогс». Матчи должны были проходить в двух возрастных категориях: 10–12 и 13–14 лет.

Это был момент, когда решено было формировать тренерские штабы. С главным тренером, координаторами защиты и нападения, тренерами по позициям. Все по-взрослому, короче. Считалось, что команда 10–12 лет у нас была более перспективная: там было куда больше детей, из них можно было выбирать. Так получилось, что все должности в ее тренерском штабе быстро разобрали, а мне досталась команда ребят постарше. Так впервые в жизни я стал полноценным главным тренером.

Тем же летом к нам приехал Гарри Гэмбл — человек, который оказал огромное влияние на развитие футбола в России. К его приезду у Иванова появился здоровенный чемодан с сотовым телефоном. Возможно, это было неслучайно, и Виктор Павлович хотел произвести впечатление на авторитетного американского гостя. По крайней мере, ни до визита Гэмбла, ни после, я этого чемодана у Иванова не видел.

На базе в Подольске вместе с нами тренировалась сборная России по легкой атлетике, а в 1996 году к ним присоединились и борцы. Мы видели всех действующих звезд: Ирину Привалову, Сергея Макарова. Сергей, кстати, и мяч для американского футбола пытался бросать. Но больше всех меня поразил Александр Карелин. На базе был бассейн, и вся сборная России по борьбе в обед там купалась. И вот, все плещутся, играют и так далее, и тут выходит на край бассейна Карелин и в 10 секунд из него все исчезают. Александр Александрович подождал, когда вода чуть успокоится, и нырнул. Три гребка баттерфляем в одну сторону, три гребка в другую — вышел. Борцы еще минутку подождали и бросились в бассейн — продолжать беситься.

Игры в Америке

В Штаты мы прилетели накануне 4 июля. На день независимости США участвовали в параде — нас прокатили на пожарных машинах. И вообще относились к нам очень хорошо. Дети жили в семьях. Весь город (он, конечно, совсем небольшой) был завешан надписями «Добро пожаловать, российские друзья!». Было стойкое ощущение, что весь Мидвилл жил нами. Идешь по улице — останавливается машина и предлагает куда-нибудь подбросить. Узнать нас было легко: в тот год была олимпиада в Атланте и мы все ходили в костюмах сборной России.

Очень хорошие воспоминания остались от поездки. С нами летали не только игроки, но еще и их родители. В лагерь приезжали футболисты НФЛ: Чед Браун, Чен Гейли, Марло Пэрри и еще один очень достойный принимающий из Индианаполиса. Марло был лайнбекером в «Баффало», который в те годы был на коне (команда в начале 90-х четыре раза подряд играла в Супербоуле, но так ни разу не выиграла). И вот во время встречи с российскими молодыми футболистами, кто-то из наших детей через переводчика (наверняка в его роли выступал Хайтовский) спросил Марло:

— А это правда, что вы в Супербоуле играли?
— Да, — ответил Пэрри.
— Выиграли? – уточнил ребенок.
— Нет.
— А-а-а… ну-у-у… — разочаровано сказал он и ушел в сторону с видом, что нечего с такими неудачником даже разговаривать.

На игры приезжали даже NFL Films и известные американские журналисты.  По спортивным каналам был сюжет про нас минут на 15 — даже по ESPN, где репортаж готовил сам Крис Коллинсворт.  Младшая возрастная категория ожидаемо легко победила американцев, а ребята постарше уступили с разницей меньше чем в один тачдаун (или даже филд-гол, не помню). В старшей группе очки набрал, если не изменяет память, Александр Хохлов. С ним в команде играли Парамонов, Каин, Курбанов. В команде 10-12 лет состав был не менее звездный: Чехов, Хорошилов, Сигаев, Карапетян.

Было видно, что для американцев игры в этих возрастных категориях особой ценности не имели. Это был уж точно не вопрос жизни и смерти, скорее просто фан. Хорошо понимал, что на юниорском уровне или чуть старше нам бы точно ничего не светило. А в 10-15 лет американские дети не так сильно углублялись в процесс. Их нельзя было сильно бить, там не было особо высоких скоростей. Можно сказать, что в этом возрасте дети в Америке просто знакомятся с этим видом спорта. Их готовят к футболу, мы же готовили к настоящей игре. Могли накричать на ребенка, если он делал что-то не так или же не до конца выкладывался. Более того, мог подойти родитель и стать на нашу сторону. В Америке такое просто немыслимо: если ребенок устал, он может просто уйти с поля и лечь на травку — никто ему и слова не скажет. Какой подход правильный? Жизнь подсказывает, что заокеанский, но нас тоже надо понять: у нас просто нет тех возможностей.

Сезон в колледже

Мы вернулись в Россию и практически тут же уехали на сборы в пионерский лагерь «Родина». Кто был — много веселого вспомнить может. Хорошие были времена. И тут пришла новость, что двое из нашего тренерского штаба поедут на сезон в «Алигейни колледж». Выбор пал на меня и Сашу Шевченко. Я должен был отвечать за защиту, а он за нападение. Так, буквально через месяц после возвращения с товарищеских матчей, я вновь готовился к отлету в Америку. Нам объявили, мы срочно получили визы и буквально через два дня улетели в Нью-Йорк. Все произошло очень быстро.

Так получилось, что мои родители в это время находились в отъезде. Мобильной связи, как вы понимаете, тогда у нас еще не было и я просто оставил на кухне записку примерно следующего содержания: «Уехал в Америку. Будет возможность — позвоню. Вернусь где-то через полгода».

У нас дома жили птицы — африканские ткачики. Я забил дырки в балконе, налил таз воды и там их выпустил. Когда родители вернулись (они отсутствовали примерно две недели), там помимо ткачиков было еще и несколько воробьев. Свили гнездо и размножались.

На тот момент мне было 19 лет. Я особо не думал о какой-то другой, «нормальной» работе. Футбол занимал почти всю мою жизнь. Тренировки наши проходили почти каждый день. Серьезно, я почти не помню выходных. Возможно, их и не было.

Брат Саши Шевченко нас вез на машине в аэропорт. По дороге мы увидели киоск «Союзпечати». Остановились, и купили всю русскоязычную музыку, которая там была. А это были кассеты «Любэ», «Лицей» и «Ногу свело». Песни этих групп здорово скрасили наше пребывание вдали от родины. Крутились они в нашем магнитофоне бесконечно.

Не без приключений добрались до «Алигейни». Сначала поселились в кампусе, а потом сняли квартиру на деньги, что нам выделили. Бюджет был $800 в месяц. Сильно обрадовались, когда арендодатель нам озвучил сумму в $400. Предложили ему тут же заплатить за весь срок, на что он сказал, что $400 — это за весь срок. Саша Шевченко буквально в ту же минуту пошел и выбросил на помойку сумку с вещами, с которой он приехал. На следующий день мы поехали в магазин одеваться.

Приняли нас абсолютно нормально. В основном с нами возились младшие тренера: Тим Бойтон и Пит Кейси. Они еще учились в колледже, но уже помогали тренировать. Кстати, нас приглашали на отвязные вечеринки, где все как в молодежных американских комедиях. Правда, я на них старался не ходить.

Мы организовали турнир по разным видам спорта между Россией и США: настольный теннис, большой теннис, волейбол, баскетбол, соккер, хоккей, футбол, бейсбол. Играли, как вы понимаете, всегда два на два. У нас была доска, на которой была расчерчена таблица, где фиксировались результаты матчей. Игры проходили раз в неделю и собирали достаточно большое количество людей. В команде был такой Ник Райзер — Олл-Америка лайнбекер, потом пробовался в «Питтсбург Стилерс» — он был достаточно заносчивый парень, но согласился с нами сыграть в баскетбол. И там нам, конечно, очень сильно досталось.

А еще была история с лайнбекером, которого только-только начали выпускать в стартовом составе. Он тоже решил поучаствовать в этом турнире, заявился на хоккейный матч… В общем, мы ему сломали ногу. Парень, естественно, в этом году больше на поле не вышел. Кен О’Киф после этого молча посмотрел на нас и на том участие в нашем турнире игроков первой команды подошло к концу.

Тренировочный процесс в колледже — это рутина. Ни фига не весело. Занятия по 3–4 часа, две тренировки в день. Бесконечные видео. Просто ад. Расписание было 6 дней в неделю абсолютно одинаковое. Я не понимал одного: зачем они вообще переодеваются? Начиналось все в 7 утра с собрания, которое длилось полтора-два часа. Там расписывали все. Далее собрание по каждой позиции. Потом минимум трехчасовая тренировка. Затем игроки едут обедать, чуть-чуть валяются, а потом бегом на вторую тренировку. Затем ужин, а после него до 11-12 ночи просмотр видео. И так каждый день на протяжении двух с половиной недель. И только уже после них «поводок» немного отпускают.

Хочу сказать, что сборы в Минске в 2015 году были даже более интенсивными. Другой вопрос, что они длились совсем недолго. Мы вряд ли бы протянули в таком темпе даже неделю.

В предсезонном лагере мы играли против команды второго дивизиона. Дивизионы в Штатах отличаются наличием стипендий. У первого дивизиона их восемьдесят, а у третьего — ноль. Но при этом наша команда смогла обыграть выступающий во втором дивизионе «Вестминстер».

Народу у нас в команде было очень много. Всего где-то на четыре состава набиралось. Причем первый и второй составы защиты и нападения друг с другом никогда не пересекались. Первый и второй состав защиты играли против третьего и четвертого состава нападения. И наоборот. И вот эти третий-четвертый составы команд — они тоже играли против таких же третьих-четвертых составов противника. Без зрителей, на тренировочном поле, но, тем не менее, это была настоящая игра. И вот там мне доверяли немного координировать.

В основном же мы были помощниками. Большую часть времени я проводил с ди-беками, но мог помогать и спецкомандам. Например, засекал время работы лонг-снэпера.

Среди футболистов, с которыми мне довелось в тот год работать, был Ронни Андерсон. Он выиграл в составе «Грин-Бэй Пэкерс» чемпионский перстень. Я смотрел трансляцию и увидел его на бровке. Во, говорю, а я его знаю!

Мы ехали на игры на автобусе. Как правило, ставили какой-нибудь фильм. И вот однажды нам посчастливилось смотреть «Рокки-4». Развязка уже вот-вот наступит. Финальный бой: Драго забивает Рокки. Мы с Сашей болеем, кричим, и тут автобус приезжает на стадион — пора выходить, Драго победил! Но тренеры сказали, что надо все-таки досмотреть. И уже на парковке они узнали счастливую для американцев концовку этого фильма.

Как-то раз был очень сильный снегопад. Снега на следующий день было натурально по пояс. И очень холодно, я помню, мы сильно мерзли. А здоровенные линейные защиты играли в эту погоду в майках и трусах. С голыми руками и ногами. Я помню, сильно поразился, как они не мерзнут? А они, видимо, сильно были удивлены, что мы мерзнем. «Вы же русские!», — говорили они. На что мы отвечали, что русские не мерзнут потому что тепло одеваются, а не потому что они какие-то дурачки, которые холода не боятся. Американцы могли несколько часов на сильном морозе простоять буквально в одних трусах. Ладно бы они все время играли, но этого не было. Персонала было много, и они большую часть времени проводили в ожидании. Как они при этом не замерзали — я не понимаю.

У нас было 4 пантера и 4 кикера. Все прекрасно знали, кто переодевается на игры, но тренировались все. И вот, во время этого сильного снегопада, они взяли две сумки мячей и пошли на бейсбольное поле тренировать удары. Расчистили кое-как площадку и начали бить. Они отпинали порядка тридцати мячей и пошли, по пояс в снегу, их собирать. Нашли десять. Плюнули, и ушли домой. Мол, весной растает и все найдется. Мы с Сашей заговорщицки перемигнулись и на следующий день, как стемнело, пошли искать мячи. Нашли штук пять. Были очень довольны.

Однажды нас свозили на игру НФЛ. Это был матч в Питтсбурге между «Стилерс» и «Джегуарс». Мы очень долго добирались, а когда добрались, я смотрел на все с открытым ртом. Игра была очень результативная. В общей сложности занесли тачдаунов восемь — я не увидел ни одного. Все происходило так быстро, что я просто не успевал следить. Через какое-то время про наш приезд кто-то кому-то сказал и вот уже мы идем в вип-ложу. Посмотрел, как выглядит футбол из вип-ложи. Мягкие кресла, повар готовит еду — комфортно, конечно. Но сам матч я не помню совсем. Можно сказать, съездили для галочки.

По дороге обратно мы заехали к одному нашему игроку домой. Нас встретила у порога собака — это был бассет, огромный жирный бассет. Он лежал на боку и вилял хвостом. Хозяин поставил его на ноги и только тогда он подошел к нам. У меня был шок, и тогда решил, что нужно срочно начать соблюдать диету.

Первыми словами, которые от нас узнали американцы был, естественно, русский мат. Им очень понравилось и они его интегрировали в свой плейбук. На игре часто можно было услышать, например, «Сука-сука лево»!

Одной из моих обязанностей на играх был замер времени работы лонг-снэпера. Логика тут очень простая: если снэп длится меньше 0,82 секунды, то такой пант не накрывают. Попросту не успевают. И я обратил внимание, что пантер соперника играет постоянно в перчатках. А тут он на один из розыгрышей вышел без них. Я передаю тут же тренерам: «Ждать фейк». Звучит «Сука-сука», и наши спецкоманды перестраиваются. В итоге противник ударил просто пант, но очень похоже было на то, что изначально они хотели сделать фейк.

Потихоньку меня начали подключать к обработке видео. Ни о каких специальных компьютерных программах тогда, разумеется, не слышали, и видео надо было перерисовывать с кассеты. И вот однажды мне поручили эту задачу. Часов до двух ночи просидел я с ней. Очень боялся ошибиться и каждую комбинацию я раз по 100, наверное, посмотрел. Постоянно что-то стирал, правил. Мне вечно казалось, что я что-то сделал не совсем точно. На следующее утро после собрания тренер проверил буквально пару комбинаций. Выглядело это так: «Это правильно, это правильно, это правильно. Молодец. Гуд джоб, Василий». Я каждую комбинацию по 100 раз просматривал, а ему одного лишь взгляда хватило чтобы понять, правильно ли я зарисовал или нет!

Как-то в подтрибунном помещении перед началом матча мы с Сашей увидели здоровенного черного парня. И, проходя мимо него, обменялись комментариями на русском языке: мол, посмотри, какой здоровенный, тяжело нашим сегодня придется. И тут этот парень говорит нам: «Ребята, вы из России? Я русский, я русский! Из Санкт-Петербурга!». Причем говорил он это совершенно без акцента, на чистом русском языке.

Сезон закончился для нашей команды поражением от «Маутин Юнион» — многолетнего лидера третьего дивизиона НСАА. У меня была возможность остаться в Штатах чуть подольше или же вообще зацепиться за них, но желания такого не было. Мне очень хотелось вернуться и начать тренировать в России.

Продолжение следует…

Читайте также часть 3, часть 4 и часть 5