Первая часть
***

Около 100 миль на север от Коламбуса, в Гибсонбурге, шоссе 6 примыкает к 23-му — подобно тому, как перекладина ворот примыкает к вертикальной стойке. В 12 милях к западу раскинулся Боулинг Грин. Здесь Джек Харбо, отец Джима, выиграл национальное чемпионство среди маленьких колледжей в качестве игрока в 1959-м, затем вернулся сюда как помощник тренера в 1968-м. Тридцать три года спустя 37-летний Урбан Майер прибыл в Боулинг Грин, чтобы начать свою первую работу в качестве главного тренера. Успех и потенциал унесли его отсюда всего через два сезона, так что он смог вернуться назад, в Коламбус, спустя целую декаду.

Около 15 миль к востоку от шоссе 6 находится Фремонт, дом старшей школы Росса. На Вэст Стэйт Стрит, в освещенных утренними лучами «кафе Билли», в 50 милях к юго-востоку от границы с Мичиганом, человек садится за порцию яичницы. Соломон Вудсон начал посещать матчи в Энн-Арбор с 1967 года. Он по-прежнему ходит и на игры, и на тейлгейты, устраиваемые на поле для гольфа напротив стадиона Мичигана.

Из всех этих матчей есть один, который не похож на остальные: 22 ноября 1997 года. Спустя 11 лет после того, как Харбо гарантировал победу. Мичиган был первым номером в рейтинге, а Огайо Стейт — четвертым. Три ряда наверх, за скамейкой «Бакайз», Соломон Вудсон смотрел, как его сын Чарльз, бывший игрок старшей школы Росса, в составе «Росомах» тормозил на отметке 22 ярдов. Там он ловил мяч, пробитый на панте во второй четверти. Он мчался вниз к противоположной стороне, прямо к Хайсман Трофи, по пути обходя своего единокровного брата Шона Симмса, тренера эндов Огайо Стейт. Это и есть райвалри: два штата, две программы, одна семья.

Возвращаемся в наши дни. Соломон Вудсон ковыряется вилкой в тарелке. «Это не та беседа с Чарльзом, от которой вы бы получили удовольствие, — говорит он. — Чарльз бы сказал, что они ожидают победы над Огайо Стейт». Настроение Соломона улучшается, когда разговор заходит о Харбо: «Это лучшее, что могло произойти. Чарльз бы сказал: я играл против этих парней, я обыгрывал этих парней. Он подходит».

Урбан Майер сидит на диване в своем бункере, офисе с окнами в Коламбусе. Тишина. Он погружен в воспоминания.

— Мы только что проиграли Айове, упустив победу в последнем розыгрыше матча, — произносит тренер Урбан. — Эрл Брюс тогда говорил: «Они собираются получить меня, они собираются получить меня». Я был так молод. Я не знал, что он имел в виду.

Это было в ноябре 1987 года, на неделе матча против Мичигана. Майер готовился к проведению тренировки, когда генеральный менеджер вызвал его в эту самую комнату.

— Я вошел, — вспоминает Майер. — Два или три тренера плакали в тот момент. Эрл Брюс сидел прямо вот здесь, — он указывает на книжные полки, заставленные многочисленными томами. — Я смотрю на это иногда и думаю: вот, блин…

Брюса уволили. Позже на той неделе в Энн-Арбор Огайо Стейт выиграли заключительный поединок Брюса. После смены тренеров Майер покинул Коламбус. Но это соперничество осталось с ним.

— Я вырос в «Десятилетнюю войну» (период соперничества между футбольными программами университетов Мичигана и Огайо Стейт, когда обе команды считались одними из лучших в стране, с 1969 по 1978 годы — Прим. ред.), — говорит родившийся в Толедо и выросший в 170 милях восточнее, в Аштамбуле, Майер. — Мой отец был большим фанатом Вуди Хайеса. Так что я родился и вырос с этим всем в сердце.

Изредка Майер будет проводить неделю обучения своих игроков на севере. Он распределяет тесты «Десятилетней войны». «Победители» (боевая песня университета Мичигана — Прим. ред.) разносятся из динамиков в раздевалке. Вдоль коридора Вуди Хайеса расположены дисплеи, на которые выводятся изображения, напоминающие футболистам Огайо Стейт о поводе для праздника: 11 побед в 13 последних встречах с «Росомахами». В этом и есть разница. Возглавив команду, Харбо велел очистить Шембехлер-холл от часов, которые считают время до начала нового матча райвалри, атрибутики и прочего. Возможно, подобное отдаление от этого важнейшего поединка для Мичигана вызвано тем, что Харбо не желает отвлекать своих игроков соперничеством с Огайо Стейт, когда те не реализовали краткосрочные цели, намеченные тренером. Возможно, поэтому Харбо не особо охотно развивает беседу, когда речь заходит о райвалри. Между тем, Майер пропитывает духом соперничества все, что хочет.

— Это личное, — говорит Майер. — Когда я смотрю по сторонам и вижу вскинутые вверх шлемы, их тренеров и их игроков… Знаете, я участвовал в райвалри. Юта против Бригам Янг. Боулинг Грин против Толедо. Во Флориде у нас было целых три: Флорида Стейт, Теннесси и Джорджия. Ты становишься для них раздражителем, но они — нет. Я не рос в ненависти к Джорджии. Когда мне было шесть, я постоянно думал именно об этом райвалри. Оно одно трогает мне душу. Это оно проникло туда через каждую часть моего тела».

Теперь о Харбо. Майер должен приспособиться к новому сопернику, чье участие в этом противостоянии было сравнимо с его собственным.

— Я не знаю его, — говорит Майер. — Я знаю его имя. Я знаю, чего он добился. Но я уверен, что, когда вы его разрежете, то это райвалри будет занимать все место у него внутри. Это не соперничество между нами двумя. Но он также же рос в ту самую эру. Теперь его парни получили это. И это очень личное для обеих сторон.

На секунду Майер делает паузу, затем продолжает разговор:

— Я слышал, он чертовски хороший мотиватор. Я знаю: когда мы будем играть с ними, нам нужно будет затянуть подбородные ремни так туго, как мы только можем, потому что намечается знатная мясорубка. Это то, чего я от него жду».

Фото Getty Images

Безусловно, у Майера есть и другие предположения. В тренерских кругах часто рассказываются истории о конфликтах Харбо, когда он тренировал Стэнфорд, с Питом Кэрроллом, возглавлявшим топовую программу университета Южной Калифорнии. Примечательно, когда Харбо только прибыл в Пало-Альто, то сделал неверное предсказание о том, что Пит Кэрролл покинет «Троянцев» в конце сезона. Он сказал, что слышал это от одного из членов тренерского штаба Южной Калифорнии. (Рекрутинг, общественность, занавес.) Также был конфликт в 2011-м между Харбо, возглавлявшим на тот момент «Сан-Франциско», и Джимом Шварцем, тогдашним тренером «Детройта». Как позже сказал Шварц, Харбо, несмотря на победу его команды, сказал бранное слово в его адрес во время послематчевого рукопожатия тренеров. Кроме того, многие знают о шуме, вызванном анекдотами Харбо, в адрес партийной линии тренеров по всему миру.

О чем нам это говорит? Харбо заставляет их нервничать. Харбо заваливается в зону комфорта соперника и отказывается оттуда выходить, ожидая ответной реакции. Это называется конкурентоспособностью. Майер знает всё об этом. Он все еще помнит ту неделю в 1986-м, перед райвалри Огайо Стейт – Мичиган, когда Харбо гарантировал победу, что возмутило консервативные чувства студенческого футбола, и это то, чего Джим и добивался. Все это время Харбо заставлял людей реагировать на его действия.

— Коллеги несколько раз сообщили мне об этом, — говорит Майер. — Я нахожусь на том этапе моей карьеры, когда я очень хорош. Полагаю, сейчас я лучше, чем был в прошлом, попадая в подобные ситуации. И если что-то происходит, я не загоняюсь, забивая голову ненужными мыслями. Я предупрежден.

В этом соперничестве есть узел, и шоссе 23 завязывает его в северо-западном углу штата Огайо. Там трасса огибает вокруг Толедо, находящегося в 5 милях южнее границы с Мичиганом, место, к которому всегда тянуло Харбо и Майера.

Центральная Католическая старшая школа. Тренер Грэг Демпси сидит в ложе для прессы, наблюдая за тем, как его команда проводит занятия в летнем тренировочном лагере. Но в его мыслях зима. Зима 2002-го, когда Майер, тренер Боулинг Грин, остановился у них. Школа была закрыта на день из-за снегопада. Они вдвоем только что поужинали. «Урбан тогда отличался от всех остальных, — вспоминает Демпси. — Он знал историю моей жизни. Он находился на этапе создания отношений». Через год, может, позже, объявился Джон Харбо, тогда тренировавший университет Сан-Диего. «Он проделал сюда длинный путь», — говорит Демпси, покачивая головой. Это был школьный пикник. Они ели пиццу. А затем Харбо тут же вернулся в Мичиган, хотя «Росомахи» тогда даже не играли.

Пока Демпси говорит о новом витке в противостоянии Мичигана и Огайо Стэйт, две звезды Центральной Католической старшей школы, выигравшей титул в прошлом году в своем дивизионе, присоединяются к нему. Это Майкл Уоррен, раннинбек, пробежавший 2246 ярдов будучи второкурсником, и Джеймс Хадсон, также набирающий популярность ди-энд третьекурсник, который, возможно, мог бы быть оценен очень высоко, учитывая его внушительные габариты, мощь и ловкость. Тренеры Огайо Стэйт и Мичигана уже посетили школы в последние месяцы, что делает этих двоих парней достаточно известными.

Хадсон и Уоррен — оба фанаты Огайо. Хадсон сделал твит: фото в дому Вуди Хайеса, на котором он был в ало-серой одежде. Но они оба выучили уже достаточно уроков о «рекрутинговых играх», чтобы понять: лучшая команда в твоем штате не всегда является лучшей командой именно для тебя. «Я бы лучше стал частью подающей надежды команды», — сказал Хадсон. Когда Мичиган назначил Харбо, отец Уоррена продолжил настаивать на том, чтобы сын рассматривал все варианты. «Подумай, сколько парнишек мечтает попасть в НФЛ, — говорит Уоррен. — И он всех там знает».

Но голубые фишки не делают Толедо главной вехой шоссе 23 в одиночку. В полутора милях от Центральной Католической находится старый госпиталь Мерси. Лет десять назад врач из Мерси Уильям Видеманн был врачом в Централ Католик. С началом осени он посещал домашние игры команды, чье поле совершенно не похоже на стерильные помещения больницы. Летом 10 июля 1964 года в Мерси доктор Видеманн принимал роды; малыша звали Урбан Майер-третий.

По дороге из Толедо, в двух с половиной милях от границы с Мичиганом, на шоссе 23 стоит кофейня «Бигби». Внутри сидит Сью Крэндалл, одна из двух дочерей Видеманна, у нее короткие светлые волосы. «О, папа бы всыпал за это», — говорит она. Она никогда не знала, что среди тех детишек, ворота которым в нашу жизнь на протяжении 47 лет открывал ее отец, был и тренер Огайо Стэйт. «Он любил футбол, любил соперничество, — Крэндалл вспоминает, как мало изменилось с эпохи Бо и Вуди до эпохи Урбана и Джима. — Они относятся к этим тренерам, как к богам».

И хотя Харбо не провел еще ни одной игры в качестве тренера Мичигана, его имя и дебаты вокруг того, что он принесет в Энн-Арбор, звучат в аудиториях, где проводятся летние занятия, и барах, расположенных вдоль Саут Юниверсити Авеню. Это и есть волнение от ожидания.

Фото USATSI

В этом — весь Харбо. Спрятанный в своем офисе среди полей и арен южного конца кампуса, тренер Мичигана сбавляет градус ожидания. «Наша стратегия — быть лучше сегодня, чем мы были вчера, — говорит он. — Стать лучше завтра, чем мы были сегодня. В теории, такие улучшения приводят к успеху. Это так просто, что должно работать». Эти слова объясняют, почему Харбо распорядился перенести часы и другие вещи в Зале Славы команды, связанные с противостоянием с Огайо Стейт. Харбо позволяет своим игрокам внутренне сосредоточиться. Это очень простой ход, который мог бы сделать любой тренер. Он вежливо говорит о противостоянии с Огайо Стейт, пока отказываясь сказать о значимости данного райвалри. «Ты хочешь быть лучше, чем они, — говорит Джим. — Это не смешно, когда люди думают, что ты не так хорош, как они. Все это нас раззадоривает. Мы хотим победить. Мы хотим победить в этом матче».

Затем следует вопрос о Майере. Какую роль мог бы играть личный конфликт?

— У вас похожие задачи, — говорит он. — Вы хотите победить. Десять из десяти, вы ходите победить. Если вы его знаете, это что: вы хотите победить ещё сильнее? 11 из 10? Как в том фильме, «Sprinal Tap», помните? Нет. Это всё еще 10 из 10. Это сто процентов. Это максимум, который вы можете выдать. Вы не можете выдать 110%. Суть в том, что вы кого-то знаете или у вас есть что-то личное…Я имею в виду, что я играл против моего брата в Супербоуле. Был ли он моим братом или кем-то еще — мне было все равно, это никак не повлияло на то, как я хотел победить».

Давайте поменяем тему, вернемся к шоссе 23. В начале 1960-х отец Майера, Урбан-второй, растил семью в Толедо и работал химиком в компании Hilton-Davis Sterling Drug. В это же время отец Харбо, Джек, служил помощником в старшей школе Перрисбурга, где шоссе 23 делает крюк и сворачивает к западу. До сегодняшней беседы в офисе Харбо не знал, что эти двое жили всего в 10 милях друг от друга. Это открытие вынуждает Харбо взять телефон, выдавая тот факт, что он всегда находится на связи с родней.

В телефоне слышно, как на звонок отвечает женский голос.

— Эй, мама, — произносит Харбо, — это твой сын, Джим.

— Что случилось? — спрашивает Джекки Харбо, ее голос, полный жизни, весело потрескивает в динамике.

— Я здесь с репортером из ESPN… Полагаю, тебе будет интересно узнать, что Урбан Майер и я родились в одном и том же госпитале с разницей в шесть месяцев.

Джекки отвечает быстро:

— Но это не мог быть один и тот же доктор… хотя…

— Нет, это не был тот же доктор, — продолжает Джим, проявляя явное любопытство. — А что за райвалри тогда в Толедо было между Мичиганом и Огайо Стейт?

— Ой, слушай, нам было по 23-24 года. Я особо не парилась на тему Мичигана и Огайо Стейт. Я просто уважала Вуди и Бо. Они были из другого поколения тренеров, когда пожимали руки, если собирались там тренировать. Ты понимаешь, о чем я? Тогда твое слово было подобно рукопожатию. Сегодня люди уже больше не уважают подобные жесты.

— Я все еще уважаю, мам. Спасибо.

— Люблю тебя. Давай там, береги себя.

— И я тебя, мам, пока.

Харбо кладет трубку.

— Даааааа, ну что тут скажешь? Здорово! — говорит он. Внезапно ему хочется знать больше об Урбане Майере:  — А кто из нас старше?

Узнав, что сам он на старте этой гонки получил фору в полгода, Джим усмехается. Хотя, может быть, он и хмурился.

Через некоторое время нам с Харбо уже становится не о чем говорить. Он облокачивается на ручки кресла, произнося: «Да уж». Затем, поднимаясь, раздраженно повторяет: «Да уж». Он направляется к двери, явно собираясь покинуть помещение: «Я не хочу быть грубым или что-то в этом духе, но я хочу вернуться, посмотреть, сможем ли мы стать лучше. Не знаю, становимся ли мы сейчас лучше. Я не чувствую этого». Харбо идет вниз по коридору, затем поднимает свой кулак вверх: «Вперед, Синие!»

Когда автобус с футболистами Огайо Стейт, двигаясь по 23-му, пересекал границу с Мичиганом, в городе Уайтфорд, Вуди Хайес вставал со своего места и обращался к находившимся в автобусе: «Парни, мы на вражеской территории».

Далее, через 35 миль на север к Уоштеноу Авеню, шоссе 23 заканчивает свой рассказ. В четырех милях на запад находится пустующий стадион университета Мичигана. Если не считать кресел под номерами 1 и 2 в 67 ряду секции 12. Это то место, где обитает Джон Балдони на протяжении 20 лет, осенью по субботам. Балдони является основателем собственной консалтинговой фирмы и автором более десятка книг по лидерству, а также сертифицированным наблюдателем схваток Мичигана. «Никто не признавал свои проблемы, — говорит Балдони. — И лидерские качества людей — это то, что меня реально заботило».

Балодни родился в Энн-Арбор, когда его отец учился в медицинской школе университета Мичигана. После получения степени Пол Балдони перевез свою семью в Огайо, начав практику в Перрисбурге, в 11 милях к югу от Толедо. Но он по-прежнему поддерживал команду с севера. «Отец наслаждался, подкалывая своих друзей-врачей, — говорит Джон Балдони. — Каждый год в конце футбольного сезона (матчи между Мичиганом и Огайо Стейт традиционно играются в конце студенческого футбольного сезона — Прим. ред.) он со своим другом, выпускником школы стоматологов Огайо Стейт, ставил по 100 долларов, чья команда победит». Пол Балдони даже не подозревал, когда принимал роды в госпитале Мерси, что один из мальчиков — это Джеймс Джозеф Харбо, однажды повлиявший на результаты дружеского пари. Джон Балдони окидывает взглядом Большой Дом (стадион университета Мичигана — Прим. ред.). Он рассказывает о возврате Чарльза Вудсона, который тот сделал 18 лет назад, уверенный, что от тех игр остались только воспоминания. «В тот год, когда они назначили Урбана Майера, я заболел, — говорит Балдони. — Изумительный ход. Назначение Джима стало равноценным бриллиантом. Эти двое могли бы сделать по-настоящему классное райвалри. Мы можем получить что-то особенное. Энтузиазм Джима заразителен. Пыль забвения будет стерта. Он принесет славу обратно».

Перед тем как проспекты выходят на поле в лагере «В здоровом теле — здоровый дух», Томас Уилчер заходит в класс старшей школы Дакота. На пресс-конференции собирается толпа. Уилчер находит Майера: «Эй, тренер, ты знаешь, кто я?». Следует рукопожатие. «Кого еще вы заполучили?». Трудно отрицать кредит доверия в этих отношениях.

Движение в комнате. Головы поворачиваются. Все разговоры замолкают. Входит Харбо, одетый в кукурузно-синее, он видит Майера и садится прямо с правой стороны от него.

Харбо приветствует Уилчера, своего друга по команде Мичигана 1986 года. Харбо и Майер обмениваются коротким рукопожатием. Тяжело выдыхая, они стоят и смотрят друг на друга.

Харбо бросил какую-то короткую фразу. Майер тоже. Их диалог теряется в возобновившемся гуле бесед в помещении. Лицо Харбо серьезно и напряжено. Может быть, он просто устал с дороги. Но это Харбо, и никто не скажет, что было до этого или что произойдет сейчас.

Фото freep.com

Затем Харбо продолжает говорить, доносятся его слова: «В футболках и с голым торсом» (во время тренировок игроки часто делятся на две команды: те, кто одет в футболки и те, что играют с обнаженным торсом — Прим. ред.). Нет сомнения, это ссылка на его трюк, который был в алабамском лагере (Джим Харбо сделал достаточно резкий ход, приехав в лагерь школьников в штате Алабама, зайдя на территорию таких маститых наставников, как Гуз Мальзах и Ник Сэйбан — Прим. ред.).

Майер смеется. Он протягивает Харбо руку и игриво хлопает его по правому плечу. Напряжение в помещении падает. Мало людей так похожи, как один футбольный тренер на другого. Прежде всего, в их склонности к показухе — даже друг перед другом.

Но они все знают, что лето — это время для показухи. Приходите в последнюю субботу ноября, когда Огайо Стейт проделает путь в 200 миль наверх, по шоссе 23, чтобы продолжить старое соперничество и пожать друг другу руки в конце матча. Для Харбо и Майера только это будет иметь значение.