Гас Брэдли не мог поверить в то, что происходило у него на глазах. Координатор защиты “Чарджерс” и его подчинённые собрались в кабинете Брэдли во время драфта НФЛ, ожидая, когда их команда сделает выбор под 17 пиком. Они уже увидели, как несколько разрекламированных ди-бэков были выбраны: Дензел Уорд ушёл под четвертым пиком в “Браунс”, Минку Фитцпатрика под 11 номером забрали “Долфинс” – а Дервин Джеймс, одна из главных целей команды, пока оставался доступным. Перед драфтом практически никто в “Чарджерс” не мог предположить, что они вообще будут близки к тому, чтобы забрать игрока, которого они рассматривали, как будущую звезду. ”Если быть честным, я даже не думал об этом,” — говорит Брэдли. “Я не верил в то, что мы его возьмём. Да и никто не верил”.
Тренер линии секондари “Чарджерс”, Рон Майлус, перед драфтом пристально изучил Джеймса, как и остальных выпускников-ди-бэков. В игроке “Флориды Стэйт” он увидел невероятно одарённого физически сейфти, который чувствовал себя комфортно как рядом с линией скриммиджа, так и в глубине поля. Получив ещё больше информации, Майлус понял, что падение Джеймса в середину первого раунда выглядело лишь несбыточной мечтой – настолько его потенциал был очевиден. “Изначально я думал, что возможность для этого была”, – говорит Майлус. “Но когда вы продолжаете смотреть его нарезки в феврале, марте и апреле, вы осознаёте, что таких, как он, в лиге крайне мало”. Но во время первого раунда команды продолжали проходить мимо Джеймса. И когда “Грин-Бэй” – ещё один претендент на Джеймса – обменялся вниз с “Нью-Орлеаном”, мечта стала превращаться в реальность. “Когда до нашего выбора осталось два или три пика, нас охватило ощущение, что мы сможем его взять”, – вспоминает Майлус.
А пока “защитная” часть тренерского штаба “Чарджерс” пребывала в возбуждении, Джеймс сидел в зелёной комнате на “АТ&T Стэдиум” в подавленном состоянии. Он дважды попадал в символическую сборную конференции АСС во время игры в колледже. Его лидерские качества неустанно восхвалял каждый член тренерского штаба “Флориды Стэйт”. Он доминировал на драфт-комбайне в Индианаполисе и, как ожидалось, должен был уйти в топ-10. Но вместо этого он сидел и смотрел, как выбирают других игроков. “После 12 пика я думал “Блин, что же я сделал не так?” – говорит Джеймс, “Я знал, что я лучше тех ребят, которых выбирали выше меня. Я не попадал в неприятности. Я не делал ничего криминального. Я был хорош на драфт-комбайне. Я просто не понимаю. Это всё не имеет смысла!”.
Наконец, когда дошла очередь до 17 пика, кабинет Брэдли погрузился в восторг. Один из самых талантливых игроков драфта упал прямо в руки “Чарджерс”. “Ну, это был действительно простой выбор”, – подчёркивает Майлус. Джеймс приехал в Лос-Анджелес через две недели, и сразу он и защитный штаб “Чарджерс” осознали, что он прекрасно впишется в схемы команды. К первой неделе регулярного сезона он прорвался в состав команды, и сейчас проводит невероятный сезон, полностью подтверждая свой статус.
За 11 игр у Джеймса было 3,5 сэка, два перехвата и шесть ударов квотербека (к которым он прибавил перехват в матче с “Питтсбургом”), что делает его единственным игроком, достигшим одновременно этих трёх показателей. Он абсолютно также универсален в форме “Чарджерс”, как и в играх за “Флориду Стэйт”, а его роль постоянно меняется в зависимости от того, на каком участке поля больше всего нужна его помощь. Он доказал, что способен прикрывать скоростных принимающих, добираться до квотербека и делать мощнейшие тэклы в открытом поле. Во многих отношениях, Джеймс – идеальный защитник для современной НФЛ: 215-фунтовый хамелеон, который может занять любую позицию, позволяя “Чарджерс” находить ответ на каждую задумку нападения соперников.
В то время, как даже самым классным защитникам трудно приспособиться к меняющимся условиям, Джеймс сходу стал лидером одной из лучших оборон лиги и фаворитом в борьбе за звание новичка года в защите. “Выбирая игрока в первом раунде, вы всегда надеетесь, что он сможет вот так прийти и сразу начать впечатлять, но это получается далеко не всегда”, – говорит Брэдли. ”Мы все чувствовали, что у этого парня получится это сделать… Достаточно было просто увидеть его страсть к игре, и вы бы просто подумали “Да, у него есть шанс стать особенным”.
Джеймс до сих пор не может понять, как о нём узнали тренеры “Флориды Стэйт”. В конце февраля 2012 года он был приглашён на день открытых дверей “Семинолов” в Таллахасси – как первогодка высшей школы. На тот момент уроженец Хэйнс Сити, штат Флорида, был очень далёк от совершенства, но это не помешало руководителям программы уделять ему повышенное внимание. “Они возились со мной больше, чем с парнями, которые были на втором и на третьем годах обучения в высшей школе”, – говорит Джеймс. “Я был очень смущён”.
Под конец дня Джеймс и его отец, Дервин Джеймс-старший, разговаривали с членом тренерского штаба “Флориды Стэйт” Оделлом Хэггинсом, когда главный тренер Джимбо Фишер пригласил всю троицу в свой офис. Там Фишер крайне лестно отозвался об игре подростка и выразил желание увидеть Джеймса в команде, когда тот выпустится из школы. 14-летний подросток застыл на месте. “Я был шокирован пребыванием в одной комнате с Джимбо Фишером”, – отмечает Джеймс.“Я просто сидел и улыбался. Я не знал, что означает слово ‘оффер’”. После выхода из кабинета Фишера отец Джеймса попытался объяснить сыну, что произошло минуту назад. “Я сказал: ‘Винни-Пух, ты понял, о чём он тебя попросил?’” – говорит Джеймс-старший. “Он предлагает тебе школьную стипендию, чтобы ты потом пришёл играть сюда!’’.
Слово ‘стипендия’ отдалось колоколом в сознании Джеймса. “Я сказал, что хочу играть здесь”, – вспоминает Джеймс. “А отец ответил: ‘Окей, пойди и скажи ему об этом’”. Позже, в тот же день, пока отец и сын осуществляли четырехчасовую поездку домой, на ESPN появилась новость о решении Джеймса. Именно тогда он понял, что это реально. Позже на левом плече Джеймса появилась татуировка с логотипом “Семинолов”. Никаких других университетов он больше не посещал.
Когда Джеймс пришёл в университет в качестве фрэшмена, он произвёл мощное впечатление на всех в программе. На первом дне командных тренировок раннинбек Далвин Кук, на тот момент второкурсник, заметил, что Джеймс был нетипичным представителем когорты первогодок. “Я знал, как ведут себя новички, когда только появляются”, – говорит Кук. “И он всегда несколько отличался от них”. Тем же вечером Кук пригласил Джеймса в свою квартиру и пара играла в приставку до рассвета. “Я вижу сущность людей, и он мне свою показал”, – утверждает Кук. “Я понял, что он крутой”.
В школе Хэйнс-Сити Джеймс играл практически на каждой позиции на поле. Он выступал как квотербек, бегущий, ресивер, корнербек, сейфти и ди-энд – фактически везде, кроме о-лайна. Однажды, играя в линии секондари, Джеймс заметил, что центр соперника медленно поднимает голову после снэпа. Он попросил своих тренеров, по крайней мере, на один розыгрыш, выпустить его ди-тэклом, просто чтобы узнать, что он может сделать. Тренеры не возражали, и сразу после снэпа Джеймс рванул в бэкфилд и сделал тэкл. “Это сумасшествие, но он один-единственный игрок, бывший моим подопечным, который может выйти на всех одиннадцати позициях в защите”, – говорит бывший координатор защиты “Флориды Стэйт” (ныне работающий на аналогичной должности в “Тайтенс”) Чарльз Келли.
Во время его первого года в Талахасси тренеры “Флориды Стэйт” пытались воссоздать для Джеймса мультипозиционную роль, которую он играл в школе. Они создавали новые формации, чтобы воспользоваться его способностями к пас-рашу. В других сценариях он откатывался в глубокое прикрытие. Цель Келли заключалась в том, чтобы дать молодому таланту возможность оказывать влияние на игру в каждом розыгрыше, независимо от комбинации, которую будет играть нападение. “Когда вы ставите его на какой-то отдельный участок поля, соперники могут просто туда не бросать и, тем самым, выключить его из игры”, – утверждает Келли. “Когда мы переставили его ближе к мячу, им пришлось с ним считаться”.
Джеймс закончил свой первый сезон в “Флориде Стэйт” c 91 тэклом и удивительными 9,5 тэклами с потерей ярдов, из которых 4,5 были сэками. Он также сбил четыре паса. Лишь малая часть всех игроков колледжей (а не только сейфти) может надеяться на такую продуктивность. Джеймсу, казалось бы, суждено было стать следующей легендой студенческого футбола и абсолютным лидером своей команды. Но затем наступило страшное событие, которое определило будущую карьеру Джеймса так, как он не мог себе представить.
Процесс восстановления для травмированных спортсменов может протекать одиноко. Гнетущая изоляция заменяет собой атмосферу товарищества, к которой игроки успевают привыкнуть. Когда Джеймс сидел в холодной больничной палате, ожидая хирургического вмешательства в его травмированный левый мениск, он думал о том, что же он такого сделал, чтобы оказаться в таком заброшенном месте. “Через такой процесс очень сложно проходить”, – говорит Джеймс. “Когда вы далеки от игры, вы совсем не так важны”.
Перед стартом его второго сезона в колледже от Джеймса ждали очень многого. Практически каждое издание в стране прогнозировало ему попадание в символическую сборную по итогам года и звание следующего легендарного защитника студенческого футбола. Вместо этого во второй половине второй игры в сезоне он повредил свою левую ногу. Джеймс неудачно попытался приземлиться на ноги, после того, как вытолкнул ресивера соперника за пределы поля, помешав тому поймать пас. “Семинолес” разгромили “Южный Чарльстон”, но МРТ показала, что левый мениск разорван, что автоматически означало конец сезона для Джеймса. На следующей неделе вместо противостояния Джеймса и кандидата на завоевание трофея Хайнсмана Ламара Джексона, зрители увидели вынос “Флориды Стэйт” вперёд ногами (63-20).
Когда Джеймсу понадобился спутник, чтобы переживать удручающе тихие моменты реабилитации, он купил щенка питбуля. Пёс получил кличку Третий, одновременно из-за номера хозяина и собственного полного имени: Дервин Джеймс-третий. В худшие дни Джеймса, когда он не был способен ни на что, кроме просмотра матчей НБА с дивана, Третий подходил и клал голову ему на колени, обеспечивая столь необходимый комфорт. “Он знал, когда мне было больно. Он чувствовал это”, – говорит Джеймс. Они стали партнёрами на протяжении всего процесса реабилитации. Когда Джеймс в первый раз попробовал совершить пробежку, Третий был рядом с ним. “Он прошёл весь путь к выздоровлению вместе со мной”, – вспоминает Джеймс.
Как только колено зажило достаточно, чтобы перейти к следующему этапу реабилитации, Джеймс приступил к рутинной работе. Как и другие травмированные игроки, он каждое утро приезжал в университет за некоторое время до занятий, чтобы пройти необходимые лечебные процедуры. Но Джеймс пошёл ещё дальше: он приезжал ещё раньше, чтобы посещать утреннее собрание тренеров. Там он наблюдал, как Фишер, Келли и другие члены тренерского штаба разрабатывают список розыгрышей в нападении, которыми они планировали тестировать слабые места защиты на дневной тренировке. Сидя там, Джеймс начал получать ту информацию о защите, которой никогда не обладал. Он изучил различные методы защиты от паса, техники нейтрализации блоков и различные секреты, которые позволяли защите выиграть розыгрыш ещё до того, как центр соперника откинет снэп.
Вдалеке от ежедневного рутинного выполнения специфических задач он, наконец, увидел защиту, как единое целое, а не как набор игроков на разных позициях. И постепенно игрок, физических способностей которого хватало, чтобы играть на всех одиннадцати позициях в защите, стал достаточно подкован ментально, чтобы взять на себя любую роль. “Он видел игру с точки зрения тренера”? – утверждает Фишер. “Некоторые методы, которые мы использовали, чтобы быть эффективными, невозможно понять, будучи в гуще событий. Вы сможете это сделать, лишь наблюдая за этим со стороны. Его (Джеймса) понимание игры сильно выросло в те моменты”.
Джеймс провёл остаток сезона в качестве правой руки Келли. Во время тренировок он стоял рядом с тренером, давая советы партнёрам тогда, когда это было возможно. Во время игр он доставал Келли вопросами, например, о том, почему тот решил пойти именно таким блицем на третьем дауне или о том, какие-слабости тот увидел в формации нападения.
Этот опыт значил очень многое для футбольного образования Джеймса, а также восприятия его персоны партнёрами по команде. Они заметили, что, несмотря на свою травму, он был с ними и не отставал от них. “Он знал, что он лидер, и знал, что люди всё ещё следят за ним, поэтому он понимал, что он должен быть рядом”, – говорит Кук. Когда Джеймс оправился от травмы и вернулся в свой юниорский сезон в расположение команды, эта преданность дала ему право голоса. “Он был альфа-догом”, — говорит Келли, “но он никогда и никого не унижал. Он разговаривал с новичками тем же тоном, что и с Джейленом Рэмзи (разговорчивый корнербек “Джексонвилля” в течение одного сезона был партнёром Джеймса в “Флориде Стэйт”)”.
В понимании Джеймса он мог вести партнёров вперёд только в том случае, если они понимали и уважали его. “Я считаю, что если мы с тобой носим джерси одного цвета и делим одну раздевалку, то ты мне как брат”, – говорит Джеймс. “Я должен доверять тебе. Я должен тебя знать. И для того, чтобы ты послушал меня как лидера на поле, ты должен знать, какой я вне его”.
Джеймс вернулся на свой прежний уровень в третьем сезоне, после чего выставил свою кандидатуру на драфт. Когда профессиональные команды спрашивали о нём, Келли всегда давал один и тот же ответ. Он сказал каждому поинтересовавшемуся клубу, что Джеймс, если бы не пошёл играть в футбол, был бы крупным руководителем – настолько хорошо он умел объединять вокруг себя людей. “Я говорил им: ‘Он может стать лицом вашей франшизы’, – вспоминает Келли. “И вы будете счастливы этому”.
Практически сразу после того, как Джеймс научился уверенно ходить, он начал причинять вред. Когда ему было шесть лет, он и его друзья играли с огнём на заднем дворе своей матери и полностью его сожгли. Шанита Рассел до сих пор не знает, откуда взялось пламя, но, исходя из размеров бедствия, она предполагает, что пожар начался из-за возгорания топлива для газонокосилки. За два года до этого Джеймс пролез в прачечную, взял два баллона аэрозольной краски и нарисовал зелёную гоночную полосу и золотые колёса на белом Форде Эскорте своей матери. После того, как работа была закончена, Джеймс не стал медлить и поспешил продемонстрировать маме результат. Он искренне думал, что ей это понравится. “Он нарисовал шины, диски, вообще всё”, – вспоминает Рассел. “Я была жутко расстроена, но я совершенно не могла его наказать. Он ведь совершенно не думал, что делает что-то неправильное!”.
Что ещё хуже, Джеймс очень быстро учился. Он наблюдал, как Рассел использовала защитные замки от детей и изучал, как они работают, планируя свою следующую каверзу. “Если вы отвернётесь на одну секунду, то, повернувшись обратно, увидите, как он во что-то вляпался”, – говорит Рассел.
Это любопытство приводило Джеймса ко многим неприятным ситуациям в детстве, но на поле оно стало основой для его уникального стиля игры. В то время, как тренеры НФЛ нередко жалуются на посредственную работу своих коллег из студенческого футбола по подготовке проспектов, Брэдли и Майлус поют оды тренерскому штабу “Флориды Стэйт” за такой подарок в виде игрока с уникальным набором навыков. В частности, оба указывают на работу бывшего тренера ди-эндов “Семинолов” Брэда Лоуинга, которому Джеймс благодарен за свои навыки пас-раша.
Их совместная работа начиналась во второй половине дня в то время, когда Джеймс был на первом курсе. Джеймс ждал, когда тренировочная сессия спецкоманд “Флориды Стэйт” подойдёт к концу, и в этот момент к нему приблизился Лоуинг. “Я спросил его, не хочет ли он, вместо того, чтобы сидеть без дела, поучиться тому, как атаковать квотербека?”, – говорит Лоуинг. У Джеймса были природные сила и скорость, чтобы уметь действовать на линии скриммиджа, но обучение продвинутым элементам и техникам пас-раша (особенно наклону тела в момент атаки квотербека с края) заняло некоторое время.
Вскоре инновационная идея с сейфти, выполняющим пас-раш, стала одним из краеугольных камней защиты “Семинолов”. Джеймс начал делить своё время между тренировками ди-бэков и ди-эндов, присоединяясь к последним, когда те тренировали прессинг квотербека. Джеймс и Лоуинг работали друг с другом каждый день так же, как Лоуинг работал с Джадевеоном Клауни в свою бытность членом тренерского штаба “Южной Каролины”. Во время победы 27-2 в дерби с “Флоридой” Джеймс убрал тэкла “Гейторс” движением, более характерным для Реджи Уайта, чем для 215-фунтового сейфти. “Он обладает не только скоростью и умением быстро менять направление движения, но и достаточной силой” – говорит Лоуинг. “Он очень похож на Мелвина Ингрэма в том, что касается соотношения размеров к физической силе. Вот почему он может пробиваться к квотербеку сквозь ребят на десятки фунтов тяжелее него”.
Эта изобретательность и готовность Лоуинга помочь Джеймсу стать чем-то большим, чем просто сейфти – то, что Джеймс ценит в бывшем тренере больше всего. “Нужно думать так: если я могу добраться до квотербека, я должен до него добраться”, – считает Джеймс. “Не нужно быть просто ди-бэком. Я чувствую, что это мне нравится и делает меня лучше”.
Когда Джеймс начал работу в “Чарджерс”, Брэдли решил сделать его мегауниверсалом. План тренерского штаба состоял в том, чтобы попытаться заиграть Джеймса на нескольких позициях в обороне и решить, что подходит ему больше всего. Постепенно они узнали, что Джеймс процветает везде, куда бы его ни бросили. “Иногда он ди-энд, атакующий квотербека”, – говорит Майлус. “Иногда он играет даймом (ди-бэком, замещающим лайнбекера в определённых типах розыгрышей) и делает самые различные вещи. Мы лишь используем навыки, которые у него есть, и он справляется со всеми нашими заданиями”. В первом матче регулярного сезона, закончившемся поражением от “Канзас-Сити” 38-28, Джеймс записал на свой счёт первый сэк в карьере и сбил пас на 40 ярдов вглубь поля, переиграв Деантони Томаса – того самого Деантони Томаса, пробежавшего 40 ярдов за 4,34 секунды четыре года назад перед драфтом.
Множество команд используют крупных сейфти, таких как Джеймс, по всему полю. Однако то, что отличает Джеймса, так это то, что он не просто играет несколько ролей, но и нарушает при этом баланс нападения. Он реально преуспевает во всём. Точно так же, как способности Джеймса к пас-рашу были не просто уловкой для “Флориды Стэйт”, его роль блицующего стала определяющей для защиты “Чарджерс”. За 43 пас-рашей он записал на свой счёт 4 сэка, 2 дополнительных удара квотербека и 9 харри. Согласно Pro Football Focus, у Джеймса показатель продуктивности пас-раша равен 22,1. В то время, как ни один другой игрок не имеет значение больше 16,7.
В матче второй недели против “Биллс” Брэдли, по его словам, полностью осознал, насколько эффективен может быть Джеймс. Во время плэй-экшена во второй четверти Джеймс проигнорировал раннинбека “Баффало” и отправился прямо к квотербеку Джошу Аллену, в конечном итоге отправив того на землю. “В этой игре у меня и у моего штаба появилось прозрение – у этого парня есть действительно уникальный и неповторимый набор навыков”, – вспоминает Брэдли. “У него есть и скорость, и сила, и инстинкты”.
Брэдли и Майлус меняют роль Джеймса от игры к игре, и каждый понедельник он приезжает на базу, не подозревая о том, что его попросят сделать в следующем матче. Обычно он отваживается на догадку, но очень редко оказывается прав. Когда “Чарджерс” готовились к матчу с “Рэмс” на третьей неделе, Джеймс думал, что проведёт большую часть игры близко к линии схватки, противостоя звёздному бегущему “Баранов” Тодду Гёрли. Вместо этого схема Брэдли заставила его большую часть встречи играть в глубине поля.
Впрочем, есть и недели, когда его предсказания сбываются. Джеймс полагал, что ему укажут играть около линии схватки весь матч с “Сиэтлом”, чтобы сдерживать Рассела Уилсона. Он оказался прав, и “Чарджерс” остановили “Сихокс”, ограничив тех лишь 17 очками в нападении. С того матча игроки “Сиэтла” набирали как минимум 27 очков. “Что бы вы ни хотели от меня”, – говорит Джеймс. “Какую роль вы бы ни просили меня сыграть – я готов сделать всё. Нужно сыграть глубоко? Нужно сыграть близко? Нужно сыграть ди-эндом? Я говорю тренерам, что тип назначаемой ими комбинации не имеет значения – я всё исполню, нужно только попросить”.
Адаптация Джеймса к жизни в Лос-Анджелесе произошла так же гладко, как и переход из студентов в профессионалы. В 22 года ему пришлось впервые в жизни начать заботиться о себе полностью самостоятельно. До этой осени он никогда не платил за квартиру и не оплачивал услуги газовой компании. “Я жил один и в колледже, но это совсем другое”, – говорит Джеймс. “Счета оплачивал Государственный Университет Флориды. Но сейчас всё по-настоящему. Сейчас я реально живу самостоятельно”.
Коллеги Джеймса по линии секондари “Чарджерс”, не первый год играющие в лиге, всячески пытались облегчить процесс адаптации новичка. Корнербек Кейси Хэйуорд даже познакомил Джеймса со своим личным шеф-поваром, чтобы помочь коллеге разработать персональную диету. Когда Джеймс говорит об этом, создаётся ощущение, что нынешняя группа ди-бэков “Чарджерс” – самый сплочённый коллектив, в котором он когда-либо был. “Мы дружны даже больше, чем в колледже”, – отмечает Джеймс. “Это идеальная ситуация”.
Когда Джеймс обронил эту фразу – “идеальная ситуация” – это был четвёртый раз за полчаса, когда он так сказал. Это относится как к его роли в команде, так и в целом к его появлению в НФЛ. В лиге, где определяющим фактором является нападение, Джеймс может изменить игру на любом уровне схем Брэдли. В то время, как мощные нападения стали предъявлять повышенные требования к системам защиты, Джеймс позволил обороне “Чарджерс” диктовать свои условия.
Судя по тому, как Джеймс рассуждает о жизни в Южной Калифорнии и игре с Хэйуордом и другими партнёрами по линии секондари, его тревога во время драфта осталась давным-давно в прошлом. Когда его спросили, жалеет ли он о своём падении до 17 пика, Джеймс качает головой. “Конечно нет. Я счастлив. Я – “чарджер”. Мы идём 8-3 (уже 9-3). Я не хочу быть ни в каком другом месте”.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.Источник: The Ringer