Билл Беличик обхватил футбольный мяч, опустил голову под колени и через шлем взглянул в образовавшийся пробел между ног. Он был второкурсником в Уэслианском университете в городе Мидделтаун, штат Коннектикут. И он уже почти сделал тот самый снэп на той самой тренировочной игре, которая убила его роман с этой игрой.

В тот день на поле с Беличиком был старшекурсник Том Токарз, который помнил, как Билл вошел в двери братства «Чи Пси» год назад, на нем была футболка Андовера, обрезанные гетры и бутсы без носков. Беличик держал в руке клюшку для лакросса, его сопровождал его хороший друг Марк Фредланд из Аннаполиса. Марк уже был членом братства, к которому Билл только собирался присоединиться.

Иллюстрация ESPN (Joel Kimmel)

Беличик не совсем вписывался в шумную тусовку «Чи Пси», но у него был некий эффект Крысолова, который повлиял на его вступление в братство. Год назад, когда Фредленд был первокурсником, в «Чи Пси» приняли всего лишь четырех человек, в том числе игрока в лакросс Криса Даймонда. Он сказал: «Студенческая жизнь и сообщества исчезли», тогда многие студенты были поглощены серьезными делами кампуса, связанными с Вьетнамскими протестами. Но осенью 1971 года Даймонд заявил, что Беличик был достаточно привлекательным и популярным, и он может помочь набрать в «Чи Пси» около 20 человек. «Билл был как альфа-самец, каким-то хитрым способом он привлек друзей».

Среди многих братьев и одноклубников, Билл чуть позже познакомился со Скоттом Ленгнером, сыном судьи города Бирмингем, штат Алабама. У Ленгнера сбылась его детская мечта, он на первом курсе сыграл за «Кримсон Тайд» с их легендарным тренером Полом «Медведем» Брайаном. Отец Ленгнера играл за них, а его двоюродный брат Дэвид стал легендой в противостоянии Алабама-Оберн, когда вернул два заблокированных Алабамой панта и превратил их в тачдауны в четвертой четверти. Это принесло Оберну победу 17:16 в Айрон Боуле 1972 года.

«Медведь» Брайан предпочитал футболистов выше 172-х сантиметрового Скотта Ленгнера, поэтому лайнбекер решил перейти в небольшую школу, где он мог биться с линией нападения. Из всех возможных мест кто-то порекомендовал ему Уэслиан, и вот так он появился в жизни Беличика.

«Больше всего мне запомнилось то, что Билл очень любил поесть… И мы всегда слушали музыку: the Grateful Dead, the Allman Brothers, Moody Blues и всяких таких людей. Это была музыка хиппи», — говорит Ленгнер.

Он понял, что Беличик, который также играл в сквош в Уэслиане, был не как все те игроки, которых он знал в Алабаме. «Билл был серьезным человеком. Он не был шутником, если вы понимаете, о чем я. В Уэслиане в принципе их было не так уж много».

А вот Ленгнер был одним из них, огромный светловолосый хулиган на поле и за его пределами. Хоть он и отлично ладил с Беличиком, но у него были небольшие проблемы с товарищем по команде, который стоял между двумя линиями.

«Билл был центром, а я лайнбекером. Я ненавидел центров», — сказал Ленгнер.

Это было заметно на тренировках. «Скотти врезался в Билла, 100 его кг против где-то 80 кг Беличика», — рассказывал тренер первокурсников Джон Вайно. «Ленгнер врезался бы в него и во время длинных снэпов, и вообще всегда. Скотт Ленгнер был монстром, и когда мяч в игре, вам лучше убраться с его пути. Ему было все равно, в одной ли вы с ним команде или играете за соперников. Он просто хотел сбивать всех».

Обложка Книги Иэна О’Коннора о Билле Биличике

Он просто хотел, чтобы его коллеги Кардиналы увидели звезды. Быстрота и сила Ленгнера более чем компенсировали его небольшой рост. Он играл с такой спортивной жестокостью, которая редко встречалась в небольшой гуманитарной школе, которая считалась высшим учебным заведением, равной тем, что были членами Лиги Плюща. Токарз вспоминал, что Ленгнер издавал леденящий душу вопль, когда сбивал кого-то. Он немного держал в страхе более молодых ребят».

Игроки в Уэслиане называли Ленгнера «Волной», объясняя это тем, что у него корни «Кримсон Тайд». В отличие от «Волны», второкурснику Беличику нужно было много всего пройти, чтобы подняться в ростере. Вайно рассматривал его и как футболиста, и как игрока в лакросс, для него Билл был симпатичный, умный мальчик с серьезным лицом и средними навыками игры в линии, но достаточно хорошим сложением для лонг-снэпера. Билл также подавал себя с особым стилем, который отражал его таланты.

«У него были очень длинные волосы. И у меня тоже. Мы все были как Битлз в то время», — сказал Вайно.

Некоторые товарищи по команде описывали стрижку Беличика как «под горшок» спереди и «волосы до плеч» сзади, прямо как у принца Вэлианта.

Но это описание сопровождалось оговоркой:

«Может, у него и были волосы принца Вэлианта, но выглядел он не так хорошо, как принц Вэлиант», — сказал его одноклубник Фрэнк Леверинг.

Леверинг думал, что Беличик очень спокойный и сдержанный, и он никогда ничего не предлагал.

Он говорил: «Ты можешь быть прямо рядом с ним, в трех футах от него, но чувствовать, что он даже не знает о твоем существовании».

Леверинг играл в школьной команде небольшого города в Северной Каролине, которая выступала в чемпионате штата. Он думал, что многие из его товарищей по команде были более талантливыми, чем Беличик.

В футбольной программе, которая заключалась в одном — пытаться (но чаще это не получалось) победить колледжи Уильямс и Амхерст, других членов так называемой Маленькой Тройки учебных заведений — Беличик преуспел в разрешении конфликтов.

«Он был самым спокойным в братстве», — сказал Вайно. «Он был голосом разума, даже когда не было повода. А если на поле были разногласия, он мог рассудить».

Но на той игре, на той тренировке в самом начале второго курса Беличика, голос разума не был услышан. Он был центром в попытке заработать экстрапоинт, тренеры Уэслиана думали, что они заметили слабину в середине команды пробития у соперников. Они хотели, чтобы защита поработала над предполагаемым слабым местом и потренировалась против одноклубников. Беличик, как игрок резерва, был выбран тем, кого надо атаковать.

Главный тренер Билл Макдермотт хорошо играл за Тринити колледж, и вся команда его очень любила. Макдермотт постоянно так восторгался и эмоционально реагировал на  большие и маленькие победы и поражения, что доходило и до слез. Это даже стало шуткой среди игроков: Сколько времени понадобиться Маку, чтобы начать рыдать?

Макдермотт предпочитал нападение, ему нравилось давать оценки игрокам после каждой игры и скриммиджа. Его штаб, включая Герба Кенни — баскетбольного тренера в Уэслиане и бывшего игрока Сейнт Бонавенчер, а также Пита Костакопулоса, начинающего баскетбольного тренера «Кардиналов». Костакопулос, или Кости, руководил защитой. Кости был суровым парнем, вечно жующим табак. Ассистенты поняли, что лучше не стоять рядом с ним по ветру, когда он с ними в ложе для прессы.

У игроков расходились мнения по поводу Макдермотта и его ассистентов, по поводу их стиля и опыта.

«Но в тренерском штабе не было злодеев», — сказал Леверинг.

Игроки уважали Костакопулоса и его знание игры, а так же то, что он умел максимально использовать большую часть своих умений. Лайнбекер Арт Конклин, например, думал, что Кости был гением стратегии и что только он мог сказать, что ты играешь как дерьмо. По словам Конклина, Беличик очень старался, играя на позиции лайнбекера в одном из скриммиджей, и из-за этого Кости в своем послематчевом рейтинге написал издевательскую оценку этому: «Билл, скриммидж начался в десять утра. Теперь уже пять вечера, и тебе уже пора бы сделать тэкл».

Жесткий Костакопулос был куратором в этой особой жесткой игре. «Так получилось, что я оказался за защитой», — сказал он. Стоял там, пока два его огромных лайнбекера, Ленгнер и Конклин, готовились наброситься на Билла Беличика.

Как и в Андовере, Беличик зарекомендовал себя как лонг-снеппер, который оставался после тренировок, чтобы отточить свое мастерство, и как тренер, который обращал внимание на незначительные вещи, которые его одноклубники вообще не замечали. Торказ играл секондари в защите, когда был выпускником. Он помнил, как Беличик с бровки подсказывал, что будет играть соперник, еще до снэпа. Беличик заметил, что ресивер встал недалеко от боковой линии, показывая, что он будет забегать по схеме. Конечно, Беличик принял сигнал, и Торказ сконцентрировался на ресивере, чтобы не дать ему поймать мяч. По мнению Торказа его младший одноклубник был более продвинутым по части футбольной тактики, чем некоторые тренеры в Уэслиане.

Special Collections & Archives/Wesleyan University

Кенни сказал, что Беличик «делал все то, что никто другой не хотел», он никогда не ошибался, какую бы позицию не прикрывал. Если у Кенни и были какие-то проблемы с Биллом, так это то, что он тренировался в Андовере.

«Мы относились к ученикам из частных школ немного иначе, чем к тем, кто учился в средних. Обычные школьники были намного жестче, чем «частники», — сказал Кенни.

Он помнит, что Беличик дополнительно занимался с ним после тренировок. Иногда по утрам Билл заходил в кабинет ассистента тренера, чтобы пройтись по отчетам скаутов.

«Это было необычно для ученика, который не очень много играет, особенно в Уэслиане», — говорит Кенни. «У них нет свободного времени на то, что делал Билл».

Но даже в мире, в котором небольшие колледжи играют в футбол, запасным не уделяется должного внимания и часто их подвергают опасности. В тот день несколько очевидцев рассказали, что Уэслиан работал над опасной техникой, по которой несколько защитников нападали на центра. Было непонятно, сколько раз ее отработали на Беличике, но было ясно каждому свидетелю, что это было очень плохой идеей.

«Сложно бежать против свой команды», — говорит Торказ. «Я думал, что для практики мы просто сымитируем этот розыгрыш. Тренер решил, что это нужно сыграть по-настоящему, мда, было неприятно. Мы все так думали [что это ошибка]. Я даже не знаю, кто бы мог подумать по-другому».

Ленни Фемино, новичок из Салема, который весил 75 кг при росте 165 см и жал почти 150 кг, стоял всего в десяти футах от происходящего, и он думал: «Черт возьми, это же практика. На игре ты найдешь слабую точку соперника, двинешь туда и пойдешь дальше, но ведь это всего лишь тренировка… Не хотел бы я сейчас быть Биллом».

Конклин, лайнбекер весом 95 кг и ростом 180 см из Ньютона, Коннектикут, сказал, что Кенни придумал, как по-новому блокировать удары, нужно было поставить двух тэклов перед центром, а третий защитник становится за этими тэклами.

«Это была стопроцентная травма», — сказал Конклин. «И Макдермотт дунул в свисток».

Лайнбекер сказал, что Ленгнер, как тэкл, упал рядом с Биллом Уилсоном, и по плану, они нацелились на Беличика.

Шлем опущен, глаза смотрят на холдера и кикера, а Беличик по условиям был уязвимой жертвой. Он отдал мяч и приготовился к тому, что его сейчас ударят.

«Как только снэп сделан, они должны были захватить ноги Беличика и залезть под каркас и опрокинуть его. А я должен был сбить его и бежать прямо к кикеру и не дать реализовать дополнительное очко», — рассказывает Колкин. «И это был не один раз, мы сделали таких попыток ну 10-12. Это было глупо, и, мне кажется, даже незаконно. Но мы делали это снова и снова. Я сбивал Билла, как уже говорил, дюжину раз… На следующий день Билл был в гипсе».

Кенни работал со спецкомандами, и спустя столько лет он сказал, что не помнит, чтобы они повторяли этот розыгрыш снова и снова, как это описывал Конклин. Хотя, по его словам, техника, о которой идет речь, не была чем-то новым в университетских футбольных кругах, но он признал: «Возможно, она была новой для нас». Кенни напомнил, что сначала другой игрок в Уэслиане отдавал снэп во время экстрапоинта до того, как он заменил его на Беличика.

«Я сказал: «Давай, Билл, сделай несколько снэпов», — говорит Кенни. «Он делал это немного неохотно. Ему сделали больно. И он всегда будет винить меня».

Конклин сказал, что тренеры повторяли блок экстрапоинта так долго, что он не может вспомнить, в какой конкретно момент травмировался Беличик. Какой бы розыгрыш это ни был, один игрок сказал, что звуки столкновения и боли сразу же раздались над всеми линиями этого скриммиджа и заставили всех остановиться.

«Ты слышишь это», — сказал Ленни Фемино. «И ты слышишь Билла. Я помню, как он кричал. Этот крик был ужасен. Он рухнул на землю. И это было не очень хорошо. Не было видно, что нога сломана. Я просто это услышал, и сразу стало ясно, что он получил травму, я понял, что все плохо и поэтому все остановилось».

Другие люди, которые были там, описали это, как серьезную травму колена. Торказ подтвердил данные Конклина, что три игрока защиты, а не два, влетели в Беличика. Один из них врезался сверху, а двое — снизу, тем самым выбив Билла из игры на год.

«Билл был потрясающим снэппером; он то — что было нужно», — сказал Торказ. «И вот есть трое парней, которые долбанули его на тренировке, пытаясь заблокировать удар. Все трое, кто сбил его, чувствовали себя ужасно. Они чувствовали себя ужасно. Каждый их них».

По всем сведениям, Беличик просто с ума сходил из-за этой совершенно ненужной травмы, которая получилась из-за опасной техники. Джексон, его тренер по лакроссу, сказал, что у Билла был уникальный характер, с которым многие люди никогда не сталкивались, и он сам видел таких один или два раза. Беличик сразу отреагировал на этот розыгрыш и травму, которая закончила досрочно его сезон. Билл был так зол, что не возвращался в команду в течение всего третьего курса. (Он вернулся на выпускном году как запасной тайт-энд/дефенсив энд).

«Они использовали его как подопытного кролика, это разорвало колено Билла», — сказал Джексон. «Разорвали колено и заставили отказаться от футбола. Это вывело его из себя. Он просто больше никогда не заговорит с этими тренерами. Он объяснил мне, что случилось, и я не могу сказать, что виню его».

Кенни готов был поспорить на этот счет. Он сказал, что Беличик злился на него «может, неделю», и он не чувствовал, что должен извиниться перед своим игроком.

«Это просто футбол», — сказал он. «Такое случается. Я не извинялся, и мы все равно неплохо ладили после этого».

В любом случае, Конклин сказал, что Беличик ни разу не жаловался администрации колледжа на события, которые повлекли за собой травму ноги, он и отцу об этом не сказал. Дон Рассел, бывший футбольный тренер Уэслиана, который также занимал должность спортивного директора подтвердил, что Беличик не говорил об этом инциденте и не упоминал о нем в разговорах спустя годы.

«Они могли бы устроить такой скандал в университете», — говорит Конклин о Беличике и его отце. «Но Билл смирился с этим и просто принял этот пропущенный сезон».

«Он просто принял это и не сказал ни слова».