Меня не должно быть здесь…
Я должен быть в тюрьме или на кладбище.
Недавно мне исполнилось 30, и я постоянно думаю об этом.
О том, что меня здесь быть не должно.
Но я здесь…
И я хочу рассказать о том, как я сюда попал. Как я превратился из B.J. (Би-Джея) – а именно так меня называли ребята на районе, в того человека, которым являюсь сейчас.
В Брюса Ирвина.
Но буду честен: я не расскажу всего, потому что…это слишком. Поймите, мои родители все еще живут в Атланте. И я совершил много ужасных вещей, которые не смог бы забыть, если бы кто-то сделал это со мной. Поэтому что-то мне придется опустить.
Тогда мне было 17, я жил в притонах и продавал наркотики. У меня не было дома. Я побывал за рулем машины, которую изрешетили пулями, но каким-то чудом остался цел. Я сидел за решеткой и смотрел, как сокамерник делает буррито из хлеба, «Читос» и яичной лапши.
Но знаете что? Если бы тогда вы спросили у меня, смогу ли я пробиться в НФЛ, я бы ответил «да»
Не сомневаясь ни секунды.
Клянусь Богом, что я всегда говорил людям это. Я сидел в притоне, курил дурь, играл в приставку и, выдыхая дым, говорил ребятам, что буду играть в НФЛ.
Они в ответ: «Э, брось, чувак. Ты не можешь просто так вылезти из этого дерьма и пойти играть в НФЛ».
Но я клянусь, что всегда верил в это. Мне просто нужно было попасть в окружение правильных людей и все, понимаете?
Звучит безумно еще и потому, что к тому времени я играл в футбол всего два года. Я начал заниматься в средней школе, потом после первого года в старшей школе, мне не разрешили продолжать играть, потому что я был не аттестован по основным предметам. Я попробовал сменить школу, но это не прокатило. Тогда я просто перестал посещать занятия. Буквально пропустил второй год в старшей школе. Большую часть времени я проводил на улице, занимаясь… чем придется.
Никогда не забуду, как меня повязали, когда мы с парнями вломились в тот дом. Это был дом наркоторговца. Мы были с оружием – на случай, если кто-нибудь будет внутри. Высадив заднюю дверь, мы сгребли все деньги, которые смогли найти, и поехали на заправку. А там у колонки стоял полицейский. И я еще подумал: «Блин, чего он на нас пялится?» Я сел в машину и уехал.
Полицейская машина последовала за мной.
Вы же знаете, когда вдруг замечаешь, что за тобой едут копы, ты перестраиваешься или сворачиваешь куда-нибудь, чтобы убедиться, что они не преследуют тебя?
Ну я и свернул в переулок, и коп последовал за мной. А через пару секунд несколько полицейских машин окружили меня. Все полицейские выскочили из машин, выхватили оружие, направили на меня и заорали: «Выйти из машины!»
Думаю, кто-то из соседей увидел, как мы вломились в дом, и вызвал полицию. Поэтому я был задержан за кражу со взломом и ношение оружия.
Мне было 17 лет.
Меня задерживали и раньше, но это были мелкие проступки, и меня отпускали через несколько часов.
А в этот раз мать и отчим отказались вытаскивать меня из тюрьмы. Они хотели преподать мне урок. Поэтому я провел три недели в тюрьме округа ДеКальб, Атланта.
Здесь я и увидел парня, который делал буррито из хлеба, «Читос» и лапши. Он размачивал хлеб, чтобы сделать его мягким, а потом заворачивал в него «Читос» и лапшу. И я увидел… до чего может докатиться человек: сидит в тюрьме и ест что-то, выглядящее как дерьмо. Я подумал: «Это безумие. Я не должен дойти до такого».
Такое продолжительное пребывание в тюрьме словно открыло мне глаза: я пообещал себе, маме и всем, что никогда больше не попаду в такую ситуацию. После освобождения я собирался вернуться домой, к родителям, и попытаться наладить свою жизнь.
Но выйдя из-за решетки, я обнаружил, что мне некуда возвращаться.
Для моего отчима этот арест стал последней каплей. Сначала я бросил учебу, теперь я слонялся по улицам, вламывался с оружием в чужие дома и делал другие вещи, о которых мне некомфортно говорить даже сейчас.
Он сказал моей матери: «С меня хватит. Пусть уходит».
Проще говоря, мне указали на дверь.
В этой ситуации выбор у меня был нехитрый: сидеть, сложа руки и голодать или вернуться на улицу и добывать себе пропитание любым доступным способом. Так что я опять был «в игре».
В первую очередь я нуждался в крыше над головой, и с этим мне помог мой друг Кевин. Он из Нигерии, и их семья из семи или восьми человек жила в небольшом доме. По первой все было здорово, но потом его мать стала задаваться вопросом: «А почему это Би-Джей постоянно здесь? У него нет своего дома?»
Ну и в один из дней её терпение закончилось, и она сказала: «Все, хватит. Би-Джей должен уйти».
Таким образом, мне указали на дверь второй раз.
И на этот раз мне действительно было некуда идти.
Позади дома, где жила семья Кевина, была начальная школа. При ней была обустроена большая игровая площадка, по краям которой стояли скамейки, на которых обычно располагались родители и учителя, наблюдая за детьми.
Так вот, я дождался темноты и отправился на эту площадку, где и расположился на одной из скамеек. У меня не было ничего, кроме одежды, да и то, по правде сказать, часть этой одежды принадлежала Кевину. Он одолжил мне ее. Мне было нечем накрыться, не было даже толстовки, которую можно было бы свернуть и положить под голову. Поэтому я просто положил голову на деревяшки и попытался уснуть.
Это была моя первая ночь в качестве бездомного.
Ночь, полная одиночества.
Так я провел две или три ночи на этой площадке, пока не познакомился кое с кем – имя этого человека я раскрывать не собираюсь, но он мне здорово помог тогда. Он содержал притон, в котором продавал наркотики, и разрешил мне пожить там.
Это и было то место, где я, сидя на диване за видеоиграми, говорил всем, что буду играть в НФЛ. Там я познакомился с одним парнем, который играл в футбол в подготовительной школе (школа, где старшеклассники готовятся к поступлению в колледж). Он часто заходил, и каждый раз говорил мне: «Послушай, бро, ты не должен пропадать здесь. Приходи в нашу школу, вместе со мной, и играй в футбол. Я знаю, это то, чего ты действительно хочешь».
А я такой: «Не, не, братан. Я в порядке. Я просто отдыхаю…»
Я действительно отдыхал. Я не собирался снова влипать в какую-нибудь дурную историю. Просто попал в плохую компанию, не более того, понимаете. Не могу сказать, что мне жилось хорошо. Но как мне тогда казалось… если я не в тюрьме и не мертв, то все в порядке.
В один из дней, когда мы, как обычно, рубились в приставку, я собрался за сигаретами. Поднялся, сказал ребятам, и пошел в магазин, один. Дорога туда и обратно заняла от силы десять минут. И вот, когда я уже заворачивал за угол к «дому», я встал как вкопанный.
Полицейские машины были везде. Вся улица была блокирована.
Я посмотрел на двери притона, и увидел, как полицейские выводят, одного за другим, всех ребят.
Это был полицейский рейд.
Они конфисковали все, что нашли.
И арестовали всех, кто был в доме.
Я был настолько напуган, что не знал что делать, поэтому просто повернулся и побежал, куда глаза глядят.
Потом я позвонил матери.
С тех пор, как меня выставили из дома, мы с ней поддерживали связь. Она знала, где я обретаюсь, и тайком от отчима она приходила навестить меня. В такие моменты я говорил парням: «Так, убирайте наркотики и все прочее дерьмо. Мама придет повидаться со мной».
Я был так напуган этим полицейским рейдом, что позвонил ей и рассказал обо всем, что случилось. Она ответила: «Приходи домой. Мы с этим разберемся».
И тогда, впервые за полтора года с тех пор как меня выставили за дверь, я пришел домой.
Через несколько дней мне позвонил один из ребят, которые были в притоне во время полицейского рейда. Вместе с остальными, его упекли за решетку. Он звонил мне прямо из тюрьмы и вот что сказал: «Ты не просто так вышел тогда из этого дома, бро. Измени свою жизнь. Следуй за мечтой. Играй в футбол и забудь о прошлом».
Он был прав. Я и сам думал, что какое-то чудо спасло меня тогда. Я был вместе с ним в притоне, а потом вышел буквально на десять минут. Иначе меня бы повязали вместе со всеми.
Я почувствовал, что мне будто дают второй шанс. Правда, в случае со мной, это был уже шестой или седьмой шанс. Я подумал: Даже если у меня девять жизней, они скоро закончатся. Пора покончить с этим дерьмом.
Я вспомнил парня, который зазывал меня в подготовительную школу, чтобы играть в футбол. У меня не было его номера его телефона, но я нашел его на Фейсбуке, и мы стали общаться.
Он сказал, что это место называется Уэйр Преп и находится в Атланте. Там была футбольная команда и общежитие. По большому счету, там учились дети, которые хотели связать свою жизнь со спортом.
Я спросил, есть ли еще возможность попасть туда, и он ответил: «Да, конечно, приезжай!» Он поговорил с тренерами и преподавателями в школе обо мне, и меня приняли. Это было осенью 2007 года.
Я был очень воодушевлен. Я ведь не играл в футбол с девятого класса, а тут мне давали возможность начать все с чистого листа. Мы жили в пригороде Атланты, в кампусе колледжа Моррис Браун. У нас было свое общежитие, полноценная тренировочная база, да вообще все необходимое. Я посещал занятия, тренировался с командой. Эта жизнь была полной противоположностью той, что я вел совсем недавно, на улице.
В конце первой недели моего пребывания здесь, у нас была запланирована выездная игра. Я, вместе с остальными ребятами из команды, стоял и ждал автобуса, который отвезет нас на игру, и размышлял, насколько я готов. Это был…момент истины для меня, понимаете? Точка отсчета новой жизни.
Я не мог дождаться, когда сяду в автобус.
Я не мог дождаться, когда выйду на поле.
Но автобуса все не было. Мы с ребятами начали беспокоиться: «Что происходит? Где автобус?»
Мы отправились узнать, почему автобус не приехал.
Ware Prep закрыли свою футбольную программу.
А нам никто не сказал ни слова.
Напомню вам: большинство из нас были неблагополучными детьми. Мы пришли в эту школу с улицы. Поэтому, когда мы узнали, что нашу программу закрыли, мы…блин, мы рассвирепели. Вернувшись в общежитие, все словно обезумели. Ломали и швыряли мебель, били оконные стекла… разносили все кругом. Это было словно восстание. Полиция приехала и положила этому конец. Человека три были арестованы, а остальные разъехались по домам.
Кроме меня.
Мне некуда было идти. Я сидел на крыльце общежития, все стекла в котором были разбиты. Рядом со мной лежал черный пакет для мусора, в котором было несколько футболок, белье и штаны Fruit of the Loom – все, что у меня было.
Я просто сидел, положив локти на колени и спрятав лицо в ладонях, и думал: «Проклятье…и что теперь?»
В этот момент я был «на дне».
Потом я обнаружил, что оказывается, я не один – на тротуаре стоял человек, который смотрел на меня. А я и не замечал его все это время.
Он подошел и спросил: «Эй, как дела?»
И тут меня прорвало.
Я разревелся.
«Я не знаю, что мне делать дальше… Мне некуда идти…»
Я не знал, что это за человек, и что он здесь делает. Я рыдал и рассказывал ему все.
«Я пришел сюда, чтобы изменить мою жизнь, а программу закрыли. Я не знаю, как мне быть дальше…» — закончил я.
Он посмотрел на меня и сказал: «Не беда. Вот как мы поступим…»
И выложил мне свои соображения.
Первым делом, он позвонил моей матери и сообщил ей, что нет нужды приезжать за мной – он оставит меня переночевать в своем доме. На следующий день он встретился с ней и сказал, что я буду жить у него, и он поможет мне встать на ноги.
Его зовут Чед Аллен. Он из Балтимора, но закончил колледж Морхауз в Атланте, и остался жить здесь. Он тренирует футбольную команду в старшей школе, и случайно приехал в Ware Prep посмотреть на игроков. Он помогает молодым игрокам, попавшим в трудную жизненную ситуацию.
Он рассказывал моей матери о себе, а я сидел рядом и смотрел на него, как на своего ангела-хранителя. Где же Ты был последние три года? – думал я.
До сегодняшнего дня я не спрашивал его, почему он сделал все это для меня. Он взял меня в свой дом, обеспечил всем необходимым. Он помог мне сойти с кривой дорожки. Он сказал, что если я хочу играть в НФЛ, мне нужно поступать в колледж. Он оплатил мой выпускной тест (96 долларов) и уладил другие формальности.
Проблема была в том, что у меня почти не оставалось времени на подготовку к тесту. А я ведь не посещал школу уже почти два года.
Я смотрел на вещи реально, и понимал, что вряд ли пройду тест с первого раза. Но план был таков: понять, какого рода задания включены в тест, подготовиться и сдать его со второго раза.
Тест состоял из пяти частей.
Я прошел все части с первой попытки.
И тогда я подумал: «Ё-моё, может, не такой уж я и болван, как кажется».
Все происходило очень быстро. После того как я сдал выпускной школьный тест, мы с Чедом начали подыскивать колледж для поступления. Сначала мне отказали в колледже Дюпейдж в Иллинойсе, и в колледже Батлер Си Си в Канзасе. Но один из ребят, который видел меня на просмотре в Батлере, перевелся в колледж Сан-Антонио в Южной Калифорнии, и рассказал обо мне тамошним тренерам. Мы с Чедом подготовили видео с моих тренировок и несколько фотографий, на которых был виден мой размах рук, рост и габариты. В общем, тренеры решили, что я им подхожу, я меня приняли.
Чед оплатил мое обучение, питание и проживание в кампусе. Он позаботился обо всем. Поэтому мне в ближайшие два года оставалось только учиться и рвать свою задницу на тренировках и играх, показывая все, на что я способен.
Не скажу, что было легко. Прежде всего, я страдал от одиночества, потому что мои родные и Чед, находясь на другом конце страны, не могли приезжать на игры.
Но я не отступался и делал все, что должен был.
В 2010 году, после двух лет обучения, мной заинтересовались известные футбольные программы, например,»Южная Калифорния» и «Луизиана Стэйт». Но я не хотел становиться частью таких известных программ. Я не хотел быть одним из многих. Я хотел выделяться, быть большой рыбой в маленьком пруду. А еще, я хотел быть ближе к дому, чтобы моя мама, моя семья и Чед могли присутствовать на моих играх.
Поэтому я решил, что колледж Западной Вирджинии подойдет мне лучше всего.
Когда мама первый раз приехала на мою игру за Западную Вирджинию…этот момент очень много значил для меня. Помню, мы играли против программы Прибрежной Каролины. Последний раз, когда мама видела меня на поле, было в моем девятом классе. Она была очень счастлива, ведь с тех пор я прошел через многое.
Но моей целью был не первый дивизион студенческого футбола. Моей целью было играть в НФЛ. Поэтому, после двух лет в Западной Вирджинии, я выставил свою кандидатуру на драфт. После всего, что было, я находился в одном шаге от своей мечты.
Помню, как мы ехали в аэропорт, чтобы лететь в Индианаполис на съезд скаутов НФЛ. Помню, мы ехали, и я ощутил себя так, словно заново родился. Я прошел такой длинный путь – от ночевок на детской площадке и торговли наркотиками в притоне – до съезда скаутов.
И на меня накатило…
Всю дорогу в аэропорт я проплакал.
Эти эмоции полетели со мной в Индианаполис. На комбайне я рвал и метал . На старте я котировался на уровне третьего раунда, а к концу говорили, что меня заберут в конце первого.
А потом, за пару недель до драфта, я гулял в Моргантауне (Западная Вирджиния) со своими однокурсниками. Мы выпили, и я, не знаю зачем, разбил табличку на машине доставки пиццы. Я был безрассуден… и пьян.
Это было просто глупо.
Но хуже всего было то, что меня увидел полицейский.
Я умолял его: «Не арестовывайте меня! Мне это может слишком дорого стоить!»
Но он не слушал. Он посадил меня в машину, отвез в участок, и запер в камере.
Я думал только об одном: Вот оно. Я все профукал. Одна глупость перечеркнет годы тяжелого труда…
Воображение рисовало мне мрачные картины. Если какие-то команды искали повод, чтобы не брать меня на драфте, я дал его им. Теперь я был парнем, которого арестовали за две недели до драфта. Я был ненадежен.
Когда меня выпустили, я отправился в гостиницу, и, клянусь, не покидал свой номер оставшиеся две недели. До самого драфта. Я не хотел, чтобы появилась хоть малейшая возможность вляпаться еще куда-нибудь.
В ночь драфта я был дома, в Атланте, с моей семьей и Чедом. Мы не смотрели ESPN (центральный спортивный канал, традиционно освещающий процедуру драфта), не следили за новостями в сети. Просто проводили время все вместе.
Когда начался первый раунд, все сели перед телевизором, а я был на улице, вроде как отдыхал. На самом деле, я не знал как убить время, ожидая, что кто-нибудь возьмет меня в конце первого раунда.
Потом зазвонил мой телефон, и я увидел, что мне звонят из Рентона, штат Вашингтон.
Я такой: Какого черта? Я не знаю никого в Рентоне.
Но еще сильнее я удивился, когда взял трубку и мне ответил Пит Кэролл.
Я был знаком с Питом – он пытался завербовать меня в Университет Южной Калифорнии. Но перед драфтом мы не общались, и я не встречался ни с кем из Сихокс (Seattle Seahawks). Поэтому я был в замешательстве.
А Пит прямо сказал: «Ты, как, готов присоединиться к «Сихокс»? Мы берем тебя следующим пиком (номером драфта)».
Клянусь Богом, я сказал: «Да ну нах**…»
Я все еще был во дворе, не знал, какой сейчас пик, пытался вообще сделать вид, что мне все равно…
«Ну да, — сказал он. — мы тебя берем. Иди, смотри».
И когда я вошел в дом, я увидел это по ТВ. И моя семья увидела это.
«Сихокс» взяли меня под 15-м номером в первом раунде драфта 2012 года.
Мне очень повезло с командой, которая взяла меня на драфте. В «Сиэтле» было много отличных менторов, которые научили меня побеждать, быть лидером и, самое главное, профессионалом своего дела. Поэтому, когда в 2016 году появилась возможность перейти в «Окленд», чтобы, в свою очередь, повести за собой молодых парней, я был готов.
Сейчас у меня за плечами уже шесть лет карьеры в НФЛ, и, оглядываясь назад, за эти шесть лет я не нахожу вещей, которые хотел бы изменить.
Но сейчас я хочу напомнить вам, что эта история – не совсем о футболе. Да, футбол дал мне все, что сейчас есть в моей жизни. И все, что произошло после той ночи, когда меня задрафтовали – удивительно, иначе и не сказать.
Но те вещи, которые происходили со мной до этого – откуда и как я вышел, как выживал, как сумел перевернуть свою жизнь – вот то, что я бы хотел донести до читателей в первую очередь.
Я всегда говорю, что тот человек, который совершил кучу плохих поступков – это был Би-Джей (B.J.). Теперь я – другой человек.
Теперь я – Брюс Ирвин.
Взрослый, состоявшийся человек. Игрок НФЛ. Обладатель Супербоула.
Я – отец. Моего четырехлетнего сына зовут Брейден. И я хочу, чтобы он гордился своим отцом. Не потому, что я играю в НФЛ, а потому, что прошел долгий путь с самых низов, и добился успеха.
Этой весной я закончу обучение в колледже Западной Вирджинии. И стану первым в своей семье человеком, закончившим высшее учебное заведение.
Многие люди помогали мне на моем пути, но ничего бы не получилось без Чеда Аллена. Думаю, вряд ли я был бы в живых сейчас, если бы не он. И знаете что? Он никогда не просил ничего взамен.
Ничего.
И я думаю, что лучшим способом отблагодарить его за все – это стать примером для других детей, оказывать на них такое же благотворное влияние, какое он оказал на меня. Я до сих пор не основал никакого фонда «имени меня», потому что осознаю, какую огромную ответственность это предполагает, и скольких усилий требует. Я хочу заняться этим, когда почувствую себя полностью готовым. Я принимаю участие в организации различных благотворительных мероприятий, вместе с другими игроками навещаю детей в больницах, помогаю бездомным получить питание и предметы первой необходимости – делаю все, что в моих силах.
Лучшим вознаграждением для меня за все эти хлопоты стала номинация на награду «Человек года в НФЛ». Это огромная честь, попасть в список номинантов. А для меня это и еще одно напоминание о том, как далеко я ушел от своего прошлого.
Сейчас моя главная цель – помогать детям из бедных районов.
Детям, похожим на Би-Джея.
Я знаю, что таких детей – неблагополучных детей, довольно много. И может быть, все, что нужно, чтобы наставить их на правильный путь – это положительный пример. Для большинства из них этого будет достаточно, чтобы взяться за ум.
Больше всего им нужен кто-то, кто понимает их, потому что сам прошел через все это.
Уверен, что мой опыт и пример поможет многим из них. Главное, что каждый подросток может вынести из моей истории – как бы плохо все не выглядело, это не конец и тем более не повод опускать руки. А если они усомнятся в этом…
Что ж, перед ними будет живой пример.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.Источник: Player's Tribune