Пустота неизбежна. Неизбежна и иногда губительна. Как только профессиональный футбол покончит с тобой, все, на что ты можешь рассчитывать, так это на возвращение в общество человеком с большим количеством сотрясений, запутанным человеком, который ищет цель.

Джамал Льюис хорошо помнит это чувство.

Опираясь на заднюю стену в верхней части трибуны, он наблюдает за баскетбольной тренировкой своего четырнадцатилетнего сына в Любительском спортивном союзе США. Его восьмилетний сын Джаз и девятилетняя дочь Ивана болтаются рядом. Они крадутся… крадутся… крадутся по направлению к площадке, украдкой поглядывая на своего отца, с ухмылкой, от которой лучше ничего хорошего не ждать. Сначала Льюис кричит, чтобы они оставались на месте, но даже он не может не смеяться, так как это выглядит, будто две ночные гусеницы ползут в пяти сантиметрах от задней линии площадки.

Затем, когда все дети не слышат, слова Льюиса накладываются на звук скрипящих по паркету кроссовок, синхронизируясь с прыгающими баскетболистами. Когда НФЛ изгнала его – когда одно последнее не диагностированное сотрясение послало Льюиса в бездну – он думал о том, чтобы покончить с собой.

«Ты думаешь о смерти, — говорит бывшая звезда «Балтимор Рэйвенс». — Я думал о самоубийстве. Думал о том, чтобы покончить со всем этим».

Он чувствовал, как падает его самооценка, потому что, по его словам, болельщики – 70 тысяч кричащих каждое воскресенье фанатов – исчезли из его жизни. Его компания грузоперевозок рухнула. Он подал заявление о банкротстве. Его имущество конфисковали. Он начал чувствовать, как он и его семья отдаляются друг от друга. Чувствовал, будто потерялся во всей этой темноте, но и не мог сказать ни слова об этих демонах в своей голове. На самом деле, он просто не знал, как сказать. Там, откуда он родом, из бедного района Атланты, Адамсвилля, выражение чувств было признаком слабости.

«Ты просто хранишь их в себе, — говорит он. — И ты справляешься с ними, выпуская все эти чувства на поле».

Без этой отдушины – без лайнбекера, в которого можно врезаться – мысли о суициде проникали в его разум и распространялись, как вирус.

Он видел, как один за другим – трое из его бывших лайнменов нападения – умирают из-за проблем со здоровьем. Орландо Бобо от сердечной и почечной недостаточности. Орландо Браун от диабетического кетоацидоза. Дамен Кук от сердечного приступа. Самоубийство казалось ему лучшим путем.

«Ты думал когда-нибудь о том, что ты должен с этим всем покончить? — спрашивает Льюис. — Я представляю, что у меня останавливается дыхание во сне (синдром апноэ), что у меня сердечный приступ и болезни сердца. Кто-то хочет так кончить? Особенно, когда есть люди, которых ты разочаровал. Твоя жена разочарована и вне себя. Ты должен подать заявление о банкротстве, принимать не самые лучшие решения».

Он осекся. Он смотрит на площадку. С одной стороны четырнадцатилетний Джейвен отрабатывал броски в прыжке. С другой стороны Джаз теперь бросает свою кепку «Роялс» куда-то на бровку.

Нет, у Льюиса еще никогда не доходило до планирования собственной смерти. Суицидальные мысли оставались только мыслями. Но не стоит думать, что он уже празднует это в зачетной зоне.

Когда трое его детей начинают скакать по трибунам, я предлагаю Льюису перебраться на другую сторону. Он соглашается.

«Это еще не конец, — говорит он. — Мне нужно продолжать двигаться дальше».

«Продолжать двигаться».

Неделя начинается с того, что Льюис заходит в бар у Пичтри-роуд, он раздражен и перегружен, и, ради бога, кто-нибудь, пожалуйста, налейте уже этому мужчине пива! Но бармен в таверне «У Филиппса» не может так быстро подать ему светлый эль SweetWater 420.

Прежде, чем что-то еще добавить к сказанному, Льюис показывает на свой нос, объясняя, что уже шесть месяцев, как полипы заполнили его носовые отверстия.

«Люди не знают, сколько всего они выдыхают из своих носов!»

Поэтому каждый раз, когда Джамал начинает говорить или есть, он буквально не может дышать. Сон – это вообще что-то невозможное. Льюис храпит «как грузовой поезд».

Человек, который когда-то был похож на Майка Тайсона, начиная от хмурого взгляда и кубиков пресса, теперь не может тренироваться и выглядит как толстячок. Он подсчитал, что всему виной пыльца в воздухе Джорджии, что именно она создала эти полипы, и дело, конечно, не в его искривленной перегородке. Когда врач спросил, не получал ли Джамал ударов по лицу, он только усмехнулся. Эм. Ну да. Можно и так сказать. В какой-то момент за все его девять сезонов в НФЛ нос просто сам «сдвинулся».

Lewis in 2003 David Maxwell/Getty Images

Льюис проводит пальцем от самой верхней части носа до кончика. Там, где компьютерная томография должна показывать белые участки – у него они все черные. Стероид, который он принимает для того, чтобы сократить полипы, преднизолон, еще не подействовал. Его обоняние полностью исчезло. А дыхание… мда, то, что Льюис не может дышать, полное дерьмо.

Хорошие новости? В следующем месяце Льюису сделают операцию по удалению полипов. Он надеется, что они уйдут. Плохие новости? Даже если это случится, это всего лишь одна маленькая победная битва в большой войне.

В 38 лет, когда была его последняя игра в лиге, то есть 8 сезонов назад, Льюис уже жил с посттравматическими последствиями сотрясений. Он знал, что наносил непоправимый урон своему мозгу, и, возможно, сейчас он живет с хронической травматической энцефалопатией.

Уже много дней Льюис поворачивает ключ от своей машины, едет в школу, на работу, куда угодно, и в какой-то момент забывает, куда он идет. «Это нормально, — говорит он. — Ты, типа, такой: «Так, где это я?»». Когда это происходит, он пытается сохранять спокойствие, продолжает идти в том же направлении, и, в конце концов, лампочка  в сознании обычно зажигается.

Если какое-то дело не записано в его календаре на айфоне, он, скорее всего, забудет о нем.

Его характер тоже может неожиданно проявиться. Так что следует избегать раздражителей.

И солнцезащитные очки всегда будут у него на голове. Он чувствителен к свету.

Головные боли вообще обыденность. Пульсирующие боли.

Raymond McCrea Jones / Bleacher Report

Он по-прежнему страдает приступами депрессии примерно раза два в неделю, описывая их как погружающуюся в пустоту «грусть».

В жизни Льюис выглядит как человек, у которого все хорошо. Он остроумный, и кажется, что физически двигается, не испытывая боли и страданий. Но вот страшная часть этого всего: проблема как раз в том, чего вы не видите. Его мозг. Его будущее. На кого он будет похож через 5, 10, 15 лет.

Это страшно. И это жизнь после того, как он 2542 раза сделал вынос, пробежал 10607 ярдов и занес 58 тачдаунов. Льюис был кувалдой, одним из семи бегущих, которым когда-либо удалось пробежать две тысячи ярдов за один сезон. Он выиграл Супербоул. Выиграл чемпионат НСАА. А день, когда он пробежал 295 ярдов за игру против «Кливленд Браунс»… Это второй результат в рейтинге всех времен.

В возрасте от восьми до 30 лет Льюис направил отрицательную энергию в хладнокровную смесь силы, скорости и безумия.

Притворяясь, будто разговаривает с куском жевательного табака во рту, Джамал подражает давним словам игрока «Воронов» Бенни Томпсона о его безумном стиле игры. «Он всегда говорил: «Чувак, хватит контролировать свою задницу и перестань попадать под эти чертовы удары!». И я подумал: «Что бы я мог сделать для этого? Каждый ярд на счету. Если я смогу «взять» хоть один, то следующие пять ярдов — тоже».

Этот стиль в двухтысячных был беспрецедентным.

«Меня как раз это пугает больше всего, — говорит Льюис. — И держит еще хоть немного в строю».

В целом, Льюис подсчитал, что он пережил минимум десять сотрясений и где-то «раза два или три» терял сознание. Он и понятия не имеет, сколько вреда он причинил своему мозгу. Ну, и да, он в ужасе. Но тот ослепительный блеск в его глазах, который просит лайнбекеров втащить ему, уже никогда не исчезал.

Он никогда не переставал наслаждаться погоней.

И нет, дело не заветной победе в Супербоуле. Ни в тачдаунах, ни славе после двух тысяч набранных ярдов. Больше всего Льюис любил держать мяч в руках тридцать раз да игру. Любил сверлить взглядом защиту и позволял инстинктам взять свое. Он видел себя боксером в каркасе: толкает, толкает, толкает тебя три четверти, прежде чем неожиданно двинуть как следует в четвертой.

Это чувство бега… бежать… и ни за что и никогда не останавливаться. Это чувство контроля.

CHRIS GARDNER/Associated Press

«Это то, ради чего ты живешь, — говорит Льюис. — После того, как я расправляюсь с тобой, мы сможем продолжить».

И нет, такое поведение не выходит за пределы поля. Он врывается в неизвестность единственным знакомым ему способом — напролом. Льюис управляет тремя предприятиями, приносит дух дивизиона АФК Север в юношеские бейсбольные матчи и никогда не перестает думать. Никогда не перестает двигаться.

«Потому что ты никогда не знаешь. Ты никогда не знаешь, в какой день проснешься с проблемой».

У него должно быть все под контролем так долго, насколько это возможно.

Дурным мыслям нельзя всплывать снова.

Один бокал пива – начинаются истории про баталии на поле, одно неприятное воспоминание за раз. Поднимая ногу, Льюис показывает ужасный шрам на лодыжке. Это случилось благодаря Демаркусу Уэйру в 2004-м. И это разорванное сухожилие беспокоило больше, чем любая из его травм, которые требовали пяти операций.

«Балтимор» рвался в плей-офф, поэтому Льюис не думал дважды, прежде чем  перед каждой игрой вкалывать в лодыжку новокаин. С каждым рывком, он снова чувствовал сухожилие, но продолжал двигаться, продолжал бежать. «Мощно бежать», — поправляет он. Потому что это все, что он знал.

Ну, а когда спустя восемь часов новокаин больше не действует? «Тогда начинается пытка», — уверяет Льюис. — Тебе просто нужно немного выпить, друг, и стать пьяным. Потому что оно жесть как болит. Затем мы начнем все заново и готовимся к следующей игре».

За год до того, как он вступил в «клуб двухтысячников», у него был вывих плеча, и его ключица продолжала напоминать о себе.

Так что он снова использовал новокаин.

Paul Sancya/Associated Press

Физически Льюису всегда больно. Удивлю вас, но вообще он в лучшей физической форме, чем многие его сверстники. На подсознательном уровне он и не подозревает, какой урон ему нанесли эти цифры – 2542 – столько выносов в лиге. Или вообще все то, что было до этого. Что все это сделало с его мозгом. Поэтому когда он рассказывает эту череду историй о сотрясениях мозга, он делает это больше с ужасом, нежели с гордостью.

Были времена, когда голос Стива Макнейра помогал ему очнуться в игре против «Денвера» и когда он вернулся в строй спустя несколько розыгрышей, потому что «таковы порядки», потому что «ты боец».

Он получил по башке в матче против «Миннесоты» в начале сезона-2009. В баре он воспроизводит ситуацию, как тогда шлем-в-шлем столкнулся у боковой линии. Он складывает руки перед тем, как опустить голову в воображаемую безопасную зону и – бам! Льюис отключился, сжав кулаки прямо в воздухе. Голос главного тренера «Викингов» Брэда Чилдреса, который повторял: «Джамал! Джамал!», привел в чувство. Он оставался на месте несколько секунд, затем вернулся на сторону своей команды. Тренер «Браунс» Эрик Манджини улыбнулся, постучал по шлему и, вуаля, Льюис вернулся в игру через один розыгрыш.

Ну, или это был лунатик, и у него именно такая версия.

«Всё то время я находился в режиме выживания, — говорит он. — Слушай игру. Держи мяч. Найди сначала место, чтобы упасть. Переживи этот матч. Вот и все. Вы все ушли. Ты ушел. Твои глаза, твое зрение в отключке. Все просто… отключилось».

После этого удара головные боли усилились. Его зрение после тренировок расплывалось. Он играл следующую встречу, потом пропустил две, затем играл следующие семь подряд. Когда утром перед игрой с «Цинциннати» у него неожиданно пропал аппетит, Льюис спросил тренера, может ли он пройти тест на сотрясение мозга. Но ему сказали, что нужно подождать до понедельника.

Эта игра против «Бенгалс» — 29 ноября 2009 — оказалась для него последней.

После этого Льюиса вышвырнули на суд общественности, и вот тогда его борьба с сотрясениями действительно началась.

Сначала Джамал признал, что очень раздражается, когда рядом его дети. Даже самая безобидная детская выходка может вывести его из себя. Ох, он взбудоражил всю прессу. Но после того, как он провел четыре дня с NFL Network, четыре дня мучительных производственных встреч только для того, чтобы не получить никакого удовлетворения, Льюис понял, что все это делалось не ради него. Профессия требовала слишком много вранья перед камерой. Черт возьми, Джамал редко смотрел по телевизору спорт, в который он любил играть с самого детства. Единственный футбол, который он посмотрел, кроме Супербоула, был кассетной записью хайлайтов Эрика Дикерсона, Уолтера Пейтона, Гейла Сайерса, Барри Сандерса и О Джея Симпсона.

Скорее, он всегда считал себя «серийным предпринимателем». Бизнес полностью его реализовывал. Поэтому, когда его компания грузоперевозок закрыла сделку стоимостью $20 миллионов в год, было чувство, что он выиграл еще один Супербоул.

Но его компания закрылась, и это снова вызвало те факторы стресса, которые провоцировали сотрясения. Он тратил больше денег, чем приносил ему бизнес. Он говорит, что как только экономика рухнула, ему пришлось подать заявление о банкротстве в 2012 году. Льюис вспоминает, как приставы выносят абсолютно все. Он на грани развода. Все рушится. Депрессия в худшем ее проявлении.

Ему даже пришлось продать перстень, который вручили ему «Рэйвенс» после победы в Супербоуле. Эти $50 820 помогли ему встать на ноги. И он не возражал против громких заголовков, которые появились после этого в СМИ, потому что они убрали из его жизни людей, которые были с ним ради выгоды.

Именно тогда Льюис прислушался к совету жены своего хорошего друга Джо Бернса, и посетил их церковь в районе Бакхед в Атланте. Его ум начал проясняться.

Суицидальные мысли начали исчезать.

«Никакого стресса, — говорит он. — Никаких негативных мыслей. Только хорошие. Двигаюсь дальше. Я просто отпустил это».

Raymond McCrea Jones / Bleacher Repor

Он молился, чтобы кто-то пришел в его жизнь, и именно тогда компания Metro Exhibits, которая проектирует, строит и обслуживает информационные стенды, связалась с ним по LinkedIn. Он присоединился к их филиалу в Атланте, и с того времени все для него «стало складываться». Сегодня он президент компаний Southeast Exhibits и Metro Retail Solutions, которые разрабатывают вывески для стадионов Mercedes-Benz и SunTrust Park.

Он не может скрыть своего волнения по поводу другого проекта. Это сайт под названием Ignite My Sports, который позволяет спортсменам из старших классов публиковать видео с тренировок, чтобы их смогли посмотреть скауты. В дни перед запуском сайта он просыпается каждое утро, протирает глаза, тянется к прикроватной тумбочке, берет свой телефон, чтобы проверить, жив ли он.

Депрессия держит многих похороненными под их «обложкой», забирая энергию, чтобы подняться с постели. Но это не Льюис. Не сейчас.

«У меня есть все, чтобы двигаться дальше. Ты понимаешь, о чем я?»

Это один их факторов борьбы с сотрясениями и депрессией – создать новый источник радости. Льюис живет для того, чтобы смотреть за игрой Джаза в бейсбол. Прежде всего: Никогда. Не. Переставай. Думать. В баре Льюис договаривается о сделках по телефону и тратит целый час на то, чтобы ответить на все вопросы продавца по электронной почте. Каждый раз, когда он смотрит в календарь и видит пустой день, он заполняет его. Быстро. Звонок, встреча, что угодно.

С его точки зрения, если он сохранит этот бурный процесс 24/7, то сможет приостановить появление самых мрачных симптомов сотрясения. Печаль не сможет подобраться.

Может, он и не технически выиграет этот бой, но, черт возьми, Льюис все еще тот боксер, который наносит удары. Он выстоит все 12 раундов.

Повторяя, что ему страшно — «Мне ведь еще не стукнуло 40» — Льюис обещает оставаться активным буквально до того момента, как он вообще не сможет двигаться.

«Будь, что будет. Я не буду сидеть на жопе ровно. Ну, а если это все-таки случится, то тогда уж я на нее присяду, — говорит Льюис, вспоминая своего бывшего одноклубника О Джея Бриганса, который в течении 11 лет страдал от бокового амиотрофического склероза. — Я видел, как он борется с этим, и вообще через все, что он проходил. Его жена была рядом. Смотришь на такого парня… общаешься с ним, а он говорит через специальное устройство. Он чувствует все, но просто не может все это выразить».

Джамал представляет себя в инвалидном кресле, представляет эти ощущения: «Если что-то случится, это то, кем ты хочешь быть».

Моментально Льюис наполняется оптимизмом. Как будто он через все это сможет пройти. Столько раз он чувствовал, будто теряет контроль над жизнью, и столько же возвращал его обратно.

Сбежал с района. Район Адамсвиля был наполнен жестокостью. Один наркобарон, когда Льюис был ребенком, отвел его в сторону и сказал ему, что не желает слышать о том, чтобы он начал торговать наркотиками. Если ему нужны деньги, он может их попросить. Льюис послушал.

Провел четыре месяца в тюрьме. Уже в зрелом возрасте, когда ему было 24, Льюис, наконец, уступил, и ему предъявили обвинение в сговоре с целью продать кокаин. Сейчас он уверяет, что эти обвинения на сто процентов были ложными. Полностью. Он говорит, что признал себя виновным только для того, чтобы не рисковать и отсидеть шесть лет. «Отрицание этого дало бы шанс 50 на 50, — говорит он. — Что бы ты сделал?» Льюис ненавидел это чувство потери контроля в тюрьме — чувство, когда «кто-то другой управляет своей жизнью» — но когда он вышел, он чувствовал себя готовым ко всему.

Lewis with lawyers in 2004GREGORY SMITH/Associated Press

Стал отцом. Льюис признает, что он не проводил достаточно времени со своими детьми, пока был в НФЛ, то есть в течение десяти лет. Теперь он отдает им каждую секунду.

Тем не менее, невозможно избавиться от кошмаров, которые постигли, например, Джуниора Сейоу и Дейва Даерсона. У них тоже были семьи. Они тоже страдали от черепно-мозговых травм. У них тоже были суицидальные мысли… И они им следовали.

Льюис не вздрогнул от упоминания этих имен. Он считает, что такие смерти берут корни в поражениях в игре, которую ты любишь, потому что он знает это угнетающее состояние. Он объясняет, что футбол – это способ выпустить демонов своего прошлого. Отдушина. Как только она исчезает, ты снова столкнешься со всеми своими демонами.

С мозгом, который трещит внутри черепа в течение многих лет.

Без болельщиков.

Это смертельная комбинация.

«Если бы я знал, что это может повлиять на тебя в долгосрочной перспективе, — говорит Льюис. — У меня хотя бы был бы выбор».

Настроение Льюиса меняется. Он злится. Его голос понижается.

«У меня был бы выбор».

Врач рекомендовал ему принимать антидепрессанты, но Льюис отказался. Он уверен, что футбол уже изменил его мозг, особенно, когда выяснилось, что у скончавшегося в 27 лет Аарона Эрнандеса была хроническая травматическая энцефалопатия. Льюис больше не хочет рисковать, что-то меняя в дальнейшем.

Сейчас он доволен тем, как справляется с трудностями. Тем, как он в одиночку наносит удары. Даже с такими побочными эффектами, как спонтанно прослезиться во время фильма.

«Я такой, типа, почему я плачу? Вот дерьмо. Просто некоторые вещи, которые тебя никогда не трогали, вдруг задевают тебя».

И он точно знает, что во всем виноваты сотрясения.

Raymond McCrea Jones / Bleacher Report

Перед тем, как уйти, он предлагает еще парочку бокалов. Черт возьми, ведь его сыновья будут играть в футбол. Восьмилетний Джаз уже занимается, и отец, шутя, говорит, что это нужно отметить.

«Кто-то должен подтолкнуть его, — говорит он. – Направить в верное русло».

И, учитывая тот «выбор», о котором он говорил ранее, что бы он решил? Он бы вспомнил того сейфти из «Викингов», который опускал плечо и наносил удар. Не переступая черту. Никакой пощады.

Это невозможно понять.

Но уже завтра это бы имело смысл.

Проезжая мимо стадиона «Атланта Фэлконс», по шоссе, в сторону его старого района, белый джип ускоряется и исчезает из виду. С полосы на полосу Льюис пытается объехать пробку, и я его теряю.

Может, он забыл, куда мы едем? Может, он ждет, пока его мозг перестроится?

Сложно сказать. Он просто просил ехать за ним.

Немного ранее, в его офисе в центре Атланты, попивая кофе с обезжиренными сливками, Льюис указал на север и сказал, что у тех детей были варианты. А затем он указал на юг. У этих детей его не было. Эти дети нифига не знают о сотрясениях. Он сжал ладонь в кулак, а затем резко и серьезно перечислил причины, отгибая пальцы один за другим.

Черт возьми, там, где я вырос, тебе нужно было всегда рисковать. Ты рискуешь тем, что твой ребенок может выйти из-под контроля и связаться с плохой компанией, которая торгует наркотой. Ты рискуешь, что твой ребенок может выйти из-под контроля и связаться с плохой компанией, которая убивает. Ты рискуешь, что твой ребенок может выйти из-под контроля и связаться с плохой компанией, затем вступит в какую-нибудь банду. Итак, что ты выберешь? Из всего этого я всегда выберу футбол.

«Мы доедем туда быстрее, чем за 15 минут. Следуй за мной».

Мы выехали. Ничего, это еще один безумный день в мире Льюиса. Ему нужно показать свой район. Эта поездка поможет понять каждому, почему он ни о чем не жалеет. Почему у него есть все, чтобы бороться с проблемами. Прямо перед знаком «Адамсвилль» появляется джип, такой же, как у Льюиса. И он покидает территорию. Дома, которые мы проехали, на грани развала. Заброшенные здания уходят в лес.

Справа местный старый парк. Это то место, где все формировалось, уверяет Льюис. Теперь нужно перейти через улицу.

Первое, что он замечает, это газонокосилки. Они не были нужны, когда он играл здесь, потому что не было травы. Только грязь, щебенка, осколки стекла. Очень много стекла. Льюис никогда не хотел, чтобы на нем сделали захват, ведь тогда бы все это вонзилось ему в кожу. Это главная причина, почему он всегда был таким быстрым для своих размеров.

wis leaves the field after setting a then-NFL record for single-game rushing in 2003.Doug Pensinger/Getty Images

Льюис оборачивается. Видишь этот холм? Тогда на нем не было деревьев. Он бы точно побежал на вершину этого холма. В восемь, девять, десять лет все дети здесь срывали свою злобу друг на друге. Дети каждый день ползли домой, истекая кровью.

«Ты воин, — говорит Льюис. — Это то, откуда все началось. Прямо здесь меня тренировали. Учили быть жестким. Мой отец говорил мне: «Лучше ударь первым, чем жди, пока они ударят тебя». Вот откуда появился этот способ атаковать. Ты должен всегда быть в режиме наступления. Быть тем, кто наносит удар. Вот, в чем было дело. Тебе нужно быть жестким».

«Ты должен найти и уничтожить. Потому что кто, если не ты? Твое окружение…»

Другими словами: Всегда на кону твоя репутация. Если ты ясно и быстро не дашь понять, что ты крутой чувак, то у тебя проблемы.

Каждый удар был беспощадным.

«У нас было много детей, которых вырубали, и они получали сотрясения. Но ты не можешь сдаваться. Даже мыслей таких не было. Давай вставай и тащи свою задницу обратно. Потому что ты должен быть жестким. Это было жестко, грубо, из носа текло, из глаз тоже. Если ты слаб, ты не выживешь».

Вспоминая, Льюис не может переставать улыбаться.

Это поле было бегством из ада, который окружал этих детей. От наркоманов, проституток, драг-диллеров, которые заполоняли улицы (да и сейчас все то же самое). Поход в магазин можно было назвать «приключением». А ночью Льюис частенько просыпался от звуков стрельбы — снаружи убивали. Здесь у тебя два варианта: продавать наркотики или идти в армию. Вот и все, уверяет он. Никто здесь не мог представить, что наркобарон будет разъезжать по городу на Мерседесе.

Льюис жил в полной семье, но его мама (смотрительница в тюрьме) и папа (железнодорожник) постоянно ругались. В их семье было мало слов любви. Льюис говорит, что чуть позже ты понимаешь, что тебе это нужно. Ссоры в сочетании с неминуемой опасностью вокруг очень сильно повлияли на него.

Поэтому он обратился к футболу. Он создал монстра. Так, получился еще один, третий вариант.

В тот момент, как Льюис смотрит на свои ноги и замечает красноватый осколок стекла, он чувствует, как бабочки возвращаются, и вспоминает упражнение «Бык в кольце». Это отличает мальчика от мужика, когда начинается драка, и ты должен сам за себя постоять. Друзья становились врагами. А враги — друзьями. Много его друзей из детства сейчас мертвы или сидят в тюрьме. Льюис все еще держится.

«Это то, что помогло мне пробежать 295 ярдов в одной игре, — говорит он. — Это то, что помогло мне перешагнуть порог в 2000 ярдов за сезон. Это самое место».

«Это то, что сделало из тебя мужчину. Ты сам по себе».

Льюис отмечает, что во многих крупных американских городах есть такие же невидимые пропасти, где футбол может служить маяком на пути из ада. Ну, или  же он направит тебя в другое, не менее адское место. Спорт, который может тебя спасти, способен также и убить, но немного позже.

Льюис точно знает, что симптомы только будут ухудшаться. Когда он уходит обратно к своему джипу, то становится бледным, тихим и обеспокоенным.

«Ты об этом не паришься, — говорит Льюис. — Все, о чем ты переживаешь — это твои дети. Твоя семья. Ты не можешь говорить, не можешь двигаться. И ты не знаешь, когда это случится. Ты будешь справляться, но долго ли? И в то же время, что ты будешь делать дальше?»

Джамал делает глубокий вдох. Ржавый автомобиль проскакивает мимо и сигналит, и Льюис машет в ответ.

Он чувствует, как печаль подкрадывается снова, но он останавливает ее.

«Я не могу жить в страхе, типа «Ох, однажды… однажды это произойдет…» Ты не можешь, потому что это день может и не наступить. Возможно, ты окажешься счастливчиком. Может, что-то придет на помощь твоим умственным проблемам. Ты не можешь жить в страхе».

«Ты должен двигаться дальше».

Льюис садится в свой джип и снова просит ехать следом за ним. Ему нужно забрать Джаза из школы в три часа. Мы ненадолго останавливаемся в его доме детства и меняем направление с севера в сторону Бакхеда, теряем друг друга в пробках, находимся и подъезжаем к другому бару в 14:45.

Льюис выходит из машины и потирает руки.

«15 минут! — смеется он. — Как раз достаточно, чтобы впить пива».

Сегодня игра, поэтому Льюис не жалуется на свои полипы. Он не планирует никаких дополнительных встреч. Нет, он непостоянный. Во-первых, он натыкается на старого друга на стоянке, который оказывается фанатом «Стилерс». («Время поджимает»). Он высмеивает бармена, который возмутился тем, что «Фэлконс» подписали Мэтта Райана за самые большие деньги в истории НФЛ. («Вам нужно держаться за этого квотербека!»).

Он изучает ассортимент пива и рекомендует индийский светлый эль из Scofflaw Brewing Co. Таким образом он решил показать лучшее, что может предложить Атланта.

Фортепиано начинает играть «Don’t Stop Believin», Льюис широко улыбается. Сегодня день игры, и он любит непредсказуемость. Когда его жена утром сказала, что он должен отвезти Джаза на игру «Роялс», он почувствовал, как наполняется адреналином.

«Это то, ради чего ты живешь! — восклицает он. — Ради игры я закрыл все дела. Заблаговременно».

Он ценит каждое вбрасывание, каждый прыжок, и он всегда как открытая книга для своих детей, после стольких лет пренебрежения. Все они знают, что он думал в тюрьме о банкротстве, о проблемах из-за сотрясений. Льюис работает без отдыха, потому что не рассчитывает на помощь от НФЛ. Вообще. Три раза он запрашивал инвалидность у лиги. С другой стороны, Джамал думает, что это что-то вроде мести за то, что он подавал судебные иски по поводу своих сотрясений.

Льюис говорил, что НФЛ, которая не ответила на просьбу дать объяснения, считает «инвалидностью» неспособность изо дня в день функционировать в буквальном смысле. Это не лига не учитывает, что сотрясения вызывают проблемы в умственной деятельности. Это проблема Роджера Гуделла со всеми игроками из прошлого.

Его проблема с игроками будущего — это то, что он и понятия не имеет, что большинство из его кадров родом из таких районов, как Адамсвилль. Льюис замечает, что незнание этого просачивается через все действия комиссионера. Все меньше детей из американских окраин играют в футбол, потому что у них есть варианты, потому что им не нужен риск получить травму головы — это дети, которые будут когда-то управлять НФЛ. Формировать НФЛ.

«А знает ли он это окружение? – задается вопросом Льюис. — Скорее всего, нет».

Затем он едет забирать Джаза. Потом едет на обед в The Big Ketch Saltwater Grill, где всегда пытается организовать «идеи на миллиард долларов» вместе с его родственной душой Тейлором ака «Кукурузный хлеб». Какая была самая последняя идея? Проходимые шины для колясок, чтобы инвалиды могли наслаждаться отдыхом на пляже. «Каждую неделю он придумывает разные идеи», — говорит Корнбред.

Пока этот мозговой штурм приостановлен. Сейчас Льюис одержим своим сайтом.

Он помнит, как его обнаружили. Скаут «Рэйвенс» Фил Сэведж увидел, как в свой первый год в Ноксвилле Джамал тренировался в одиночку на 60-ярдовой площадке с песком в один из своих выходных дней. Сэведж сказал Оззи Ньюсому, что ему необходимо на него посмотреть как можно скорее. Остальное — история.

Теперь через сайт Ignate my sports все школьники будут иметь площадку, где будут публиковать свои видео, которые не ограничиваются только игрой, а скауты из колледжей смогут их просматривать.

Он может изменить их жизнь.

Пока Льюис ест сэндвич с курицей, он делает очередной звонок. Джаз залип в видео, как кто-то играет в «Фортнайт» — это увлечение, которое отец никогда не поймет — и отправляется на бейсбольную игру. «Кукурузный хлеб» предупреждает, что надвигается буря, но Льюис продолжает ехать с открытой крышей. Он за это поплатился. Отец и сын насквозь промокли из-за дождя. В конце концов, тучи рассеиваются, игра начинается, и Льюис занимает удобное положение.

Он подбирается как можно ближе к Джазу, к ограждению рядом с третьей базой, где все слышно.

Всю игру он орет на своего сына. Крики папы — это больше, чем просто просьбы.

«Биту выше! Выше занеси! Вы-ше!»

«Бери! Играй!»

Один мяч пролетает мимо Джаза, и Льюис сразу же кричит. Неважно, что Льюис никогда не играл в бейсбол, потому что боялся получить мячом.

Эти два часа в глазах Льюиса хмурый взгляд. Он прямо Боб Найт. Кричит, вздыхает, ходит туда-сюда и постоянно говорит сыну, что делать.

Джаз чаще всего смеется и улыбается и скачет всю игру так, что его дреды болтаются на ветру. Когда его товарищ по команде отбивает крученный мяч на вторую базу, Джаз роняет его. Отец двумя руками хлопает по пластиковому желтому козырьку над оградой и кричит: «Внимательней!» с тем же суровым взглядом, которым он запугивал лайнбекеров в Американской футбольной конференции. Льюис отходит от ограждения, кипя от ярости, несколько родителей поглядывают в его сторону.

«Будь внимательным!»

«Где игра? Это ты!!»

«Согни колени! Приготовься!»

С первого взгляда кажется, что этому папе нужно посмотреть правде в глаза. Часть тебя хочет положить руку ему на плечо и напомнить, типа, эй, это же восьмилетние дети. Но такая реакция просто бы полностью неверно истолковала ситуацию.

Это отец, который ищет цель в жизни. Отец, который сражается с неизбежным.

Это нормально, что он так волнуется, потому что эти игры заполняют пустоту.

Когда Джаз снова появляется, Льюис обнимает его.

«Как же вы все играли плохо, — шутит он. — Я очень рад, что не было табло!»

Его сын улыбается и убегает с его сестрой, Иваной, на баскетбольную тренировку к Джейвену в соседний спортивный центр. Внутри Льюис вспоминает речь своего старого одноклубника Шеннона Шарпа при вступлении в Зал славы НФЛ. В ней Шарп просит прощения у детей за то, что уделял им мало времени. Эти слова задели за душу, потому что так же было и у Льюиса. Особенно в отношении Джейвена и старшей дочери, которой уже 23.

Теперь он наверстывает упущенное. Пока может.

К сожалению, Льюис знает, что как бы сильно он ни боролся со всем этим, симптомы сотрясении будут сходиться только к одному. К головным болям. К его памяти. Усталости. И, самое главное, к депрессии.

Все ухудшается, говорит он.

Только ухудшается.

На следующее утро, точно по часам, Джамал находится на углу Buttermilk Kitchen. Он здесь, как только знаменитый ресторан из шоу «Кафе, закусочные и забегаловки» открывается в 8 утра. Он смотрит в свой Айпад. Электронная почта, сообщения, звонки, его голова все время занята работой. Как будто это гонки со временем.

Льюис надеется попасть в яблочко с этой бизнес-идеей, которая действительно может изменить мир.

«Однажды я сделаю хоумран. Это произойдет».

Конечно, сейчас задача состоит в том, чтобы оставаться в здравом уме. Все из-за того, что Льюис читал ужасные истории. Он знает, что однажды он не сможет говорить и двигаться. Он признает, что, возможно, он ничего не сможет сделать, чтобы этого не допустить. Поэтому он живет «на шаг впереди».

Он будет следить за тем, чтобы его семья была финансово обеспечена в любом случае. Иногда разум отключается на встречах, его это беспокоит: Наступил тот самый момент? Как быстро мой рассудок исчезнет? Именно поэтому он изучает все три компании 24/7, как сумасшедший. Именно поэтому он всегда ищет способы укреплять свой мозг.

Льюис говорит о своей бабушке. Она оставалась в здравом уме до самой смерти, когда ей было 89 лет, потому что она играла в различные игры со словами, типа кроссвордов или скрэббла на компьютере.

Но и в футбол бабушка, конечно же, не играла.

Долго тянущиеся дни — самые ужасные. Это дни, когда твой разум блуждает.

«Ты будто застрял на одном месте, — говорит Джамал. — Тебе нужно, ты хочешь найти какое-то занятие. То, что удержит тебя на плаву».

Что сегодня в самых темных уголках его мыслей? Льюис остается туманным.

«Ты начинаешь думать о других вещах».

На экране Айпада появляется предупреждение. Батарея разрядилась до десяти процентов, но Джамал этого не замечает. Вместо этого он рассказывает, что попал в тюрьму за преступление, которого не совершал, и это помогло ему. Как помог ему футбол. Как все это научило его «быть ко всему готовым и ожидать чего угодно». Несколько минут спустя я все-таки сказал Льюису, что его батарея почти села, и он решил сам проверить. «Ты прав», — отвечает он, печатая без остановки так, что даже пот выступил на висках.

Экран становится черным. Льюис встает на ноги.

«Подожди, я схожу за зарядкой, потому что я никуда не собираюсь уезжать».

Он идет к джипу, чтобы забрать зарядное устройство, возвращается, подключает Айпад и продолжает работать. Может, Джамал Льюис и не знает, как сложится его жизнь, но он продолжит бороться.

Он устанавливает зрительный контакт. Он хочет озвучить еще один момент.

«Я беру эту проблему на себя», — говорит он.

Дословно.