Я до сих пор помню день, когда меня задрафтовали.

Честно говоря, большую часть дня я был взбешен. Несмотря на то, что я ожидал, что такое может случиться, было невыносимо наблюдать, как пятнадцать ди-беков были выбраны раньше меня. Пятнадцать. Один-пять. Я знал, что предстоит много работы над исправлением моей репутации, но тогда понял, что работы будет очень-очень много. Команды НФЛ явно недооценивали уровень моих возможностей, и я знал, что могу быть гораздо лучше.

На протяжении всей жизни я потерял много близких людей, и это вызвало много печали, которая переросла в гнев. Футбол стал для меня выходом. Это был способ принять эти негативные чувства и направить их во что-то позитивное.

Я считаю, что лучший способ избавиться от негативного мышления — начать все с чистого листа. Нужно было, чтобы меня отправили в место, где никто не помнил не только моих ошибок, но даже мою прическу.

Я не понимал этого до тех пор, пока мне не позвонили в день драфта в 2013-м. Но мне предстояло отправиться в пустыню.

Фото: Perry Knotts/AP

Меня часто спрашивают, как мне удалось измениться после попадания в лигу. Когда я размышляю об этом, я думаю, что все хорошее, что есть во мне сейчас всегда было во мне. Проблема была в том, что я не видел в себе эти черты. Другие люди заметили их и помогли им проявиться.

Одним из таких людей был Рашад Джонсон. Он был стартовым сейфти, когда я только попал в команду.

Рашад был очень умным игроком, он разбирался в игре очень хорошо. Он знал, что после того как меня выбрали на драфте, я буду претендовать на его место в составе.

Я бы понял, если бы он держал меня подальше и не помогал. Я ожидал этого. Но, оказывается, здесь, в «Аризоне», все по-другому.

Даже при том, что он имел все причины не делать этого, Рашад обучил меня всему, что знал, чтобы сделать меня лучше. Мы вместе смотрели записи игр, разбирали схемы и даже молились вместе после тренировок. Он относился хорошо ко мне, не потому что хотел чего-то, а просто потому, что так было правильно. Это определенно на меня повлияло.

Во мне всегда было достаточно агрессивности и решимости, за которые я получил свое прозвище. Но было и то, с чем у меня были трудности долгое время — например, принять себя тем обычным человеком, которым я был вне футбола. Люди всегда ждали от меня поведения в стиле «Медоеда» и я все время пытался быть такой личностью.

Готовность Рашада помочь мне, не только сделала меня лучше как футболиста, но и показала, что в мире есть люди, которые делают добрые вещи, потому что ценят помощь другим выше всего остального. Благодаря ему я осознал, что я могу быть безжалостным конкурентом на поле, и совершенно другим человеком вне футбола.

Как я обнаружил, здесь так было принято. Вся команда была полна парней типа Фица, Калеиса, Джеррада Пауэрса и многих других, желающих научить тебя быть профессионалом. На протяжении нескольких лет я узнавал очень много, просто следя за тем, как они ведут себя на поле и вне его. Помимо того, что они показывали мне, как быть профессиональным атлетом, они также были друзьями, когда мне это было нужно.

Именно поэтому мне так сложно было уйти.

Фото: Christian Petersen/Getty Images

Когда меня, в конце концов, выбрали на драфте, мое настроение сразу изменилось. Я ехал в Аризону. Мне снова предстояло играть вместе с Патриком Питерсоном. Он свой чувак.

Со времени нашей первой встречи в университете Луизианы Стэйт, Патрик всегда был очень позитивной силой в моей жизни. Перспективы делить с ним поле было достаточно для того, чтобы чувствовать себя замечательно после драфта. И я полагаю, что Патрик был тоже в восторге — его жена написала моей девушке, что он буквально бегал по улице туда-сюда и кричал, когда узнал, что меня выбрали «Кардиналс».

У меня сложилось много значимых отношений за последние несколько лет, но переживать все игровые моменты вместе с одним из лучших друзей — это что-то особенное. Я никогда не придавал этому большого значения, но было очень круто иногда смотреть на него и ценить то, что мы оба тут. Это навсегда останется с нами.

Я очень благодарен всем тренерам, которые потратили свое время на меня за эти годы, но я должен особо выделить Ника Рапоне. Мы поладили сразу, как я попал сюда, и наши взаимоотношения развились намного дальше футбола. Он стал кем-то вроде отца для меня. С самого начала, он напоминал мне, что я лидер и что он верит в меня. Это может показаться незначительным, но просто слышать это на регулярной основе — действительно вдохновляло меня.

Как команда мы не всегда были идеальными. Я до сих пор разочарован из-за всех травм, которые вынудили меня пропускать игры, и я представляю, что бы могло произойти, если мы несколько игр закончились иначе. Но, чувак, когда мы были в ударе, и все были здоровы — мы делали вещи. Игра с «Сиэтлом» в 2015-м? Настоящие фанаты помнят ту игру.

Мы были супергероями в тот день.

Фото: Steve Dykes/Getty Images

Сейчас, когда я готов начать новую главу в жизни, это как возвращение домой. Во всех смыслах переезд в Хьюстон ощущается как возврат к тому, с чего все началось.

После урагана Катрина моя семья потеряла все, две недели мы были вынуждены жить в укрытии на севере Луизианы. Условия там были ужасные. Мне было 13 тогда, но даже много лет спустя, в моем сознании осталось много воспоминаний, связанных с теми событиями. Нам приходилось есть бобы, жесткие как пули. Я до сих пор ощущаю хруст во рту, когда думаю об этом. Я видел, как ребенок упал с четырехъярусной кровати, крича всю дорогу вниз. Там было много наркотиков, драк и саморазрушения. Просто отчаянные люди в отчаянной ситуации.

В конце концов, нас с семьей перевезли в квартиру в пригороде Хьюстона. Честно, это как попасть в безопасный райский уголок.

Я никогда не забуду того, как люди из Хьюстона приняли нас. Я попал в незнакомое место, мы потеряли все вещи, я садился в школьный автобус и не видел там ни одного знакомого лица. Но все вокруг были очень добры ко мне. Они говорили мне, что молились за мою семью. Тогда в первый раз после урагана я ощутил облегчение.

Поэтому, оглядываясь назад на всю эту ситуацию, мне кажется приятным, что я могу вернуться в Хьюстон на своих условиях в совершенно ином состоянии.

Я не буду врать: после того как «Кардиналс» уволили меня, я был расстроен. Но в то же время, было очень круто наблюдать за тем, как Джей Джей Уотт открыто зовет меня играть в его команде. Я не был высоко оценен скаутами после старшей школы, поэтому не испытывал этого ощущения, когда сразу куча людей хотят видеть тебя в своей команде. Я позволил себе насладиться моментом.

Сравнивая с другими вариантами, «Хьюстон» выигрывал по многим пунктам. Это возможность быть ближе к дому, с новой перспективой в жизни. Но даже если смотреть чисто с футбольной стороны — «Техасцы» имели лучшую защиту в лиге два года назад. Со здоровым составом, нет причин, почему они не могут быть лучшими снова.

Мне нравится то, что я еще голодный до побед игрок и попадаю в такую же «голодную» организацию. Мне кажется, что это будет прорывной год. Мне недостаточно просто попасть в плей-офф, я хочу выиграть Супербоул здесь.

Хьюстон встретил меня и мою семью с открытыми объятиями, когда мы в этом больше всего нуждались. И я никогда этого не забуду. Хорошо снова быть здесь.

Фото: Mark J. Rebilas/USA TODAY Sports

Когда меня спрашивают, чего мне будет не хватать от Аризоны, по правде говоря, трудно выделить что-то одно. Я думаю, это будет много маленьких вещей, которые будет заставлять меня улыбаться, вспоминая то время.

Например, я всегда буду помнить того фаната, который был в тренировочном лагере каждый год, на каждой тренировке, он выкрикивал мое имя, но с ошибкой.

«Тирон! Тирон!»

«Тироооон!»

Я ни разу не исправил его.

Еще были такие парни как Арт. Он нашел меня в твиттере, когда я был новичком и мы начали переписываться. Я понял, что он довольный прикольный парень, и он даже пришел на первое мероприятие, которое я организовал для сообщества. Сейчас, пять лет спустя, он посетил каждое благотворительное мероприятие, в котором я принимал участие, просто чтобы поддержать меня. Я познакомился с его женой и его дочкой. Эта связь возникла через футбол. Есть еще много подобных примеров, людей, которые показали мне уровень сострадания и доброты, которые действительно тронули меня.

И все это приводит к самой важной вещи, которую я усвоил за время в Аризоне: получая любовь — отдавай любовь в ответ. Я знал, что здесь верят в меня, и в конечном итоге все, что я хотел делать, это быть достойным этого. Я находился в обстановке, где все помогают другим — это произвело на меня большое впечатление, и в конечном итоге это стало своего рода терапией для меня. Это помогло мне понять, что у меня есть возможность стать наставником, который мне был необходим, когда я был моложе. Это дало мне чувство предназначения, которое я никогда не испытывал ранее. Это изменило мою жизнь.

Не важно, что случится дальше, я всегда буду ценить эти воспоминания: я стою напротив трибун в Глендейле и вижу фанатов с яркими ирокезами и пиратскими повязками на глазах. Вы, ребята, давали мне силы пройти через все победы, поражения и травмы.

Когда я впервые попал сюда, я был всего лишь мальчиком, который любил футбол, но не понимал многого в жизни. Сейчас я мужчина, который понимает, как много ты можешь предложить миру, если отдашь частичку себя. Аризона научила меня этому.

Я хочу сказать спасибо всем фанатам «Кардиналс», которым я был не безразличен за последние пять лет. Спасибо за то, что приняли и поддержали меня, не просто как «Медоеда», но как Тайрана.

И для фанатов, жителей и моих новых одноклубников в Хьюстоне — давайте сделаем это. Я готов.