Владельцы команд НФЛ медленно и вальяжно, с супругами и без, под дружеские подшучивания и деловые разговоры о возрастающих зарплатах игроков, о доходах, о неравной конкуренции команд продвигались в конференц-зал.

Эта встреча состоялась в Питтсбурге 18 мая 1935 года. И она вошла в историю американского спорта.

На этой встрече Берти Белл, владелец существующей всего год с небольшим команды «Филадельфия Иглс», обратился к своим коллегам по цеху:

«Господа, лига не более сильна, чем самое слабое её звено. Я являюсь этим самым слабым звеном, и я как никто другой это знаю».

По свидетельству журналиста «Нью-Йорк Таймс» Артура Дэйли Белл продолжал говорить довольно неприятные вещи.

«Бедные становятся беднее, богатые – богаче. Четыре команды управляют лигой: «Джайентс» и «Редскинс» — на востоке, «Беарс» и «Пэкерс» — на западе. И поскольку они успешны и богаты, они нанимают игроков колледжей за большие деньги. И это делает их ещё богаче и успешней».

Как ни странно, но лидеры «богатых» команд не возразили. Тим Мара и Джордж Халас не стали возражать, хотя как позже записал Джордж Халас, «у нас было большинство». Но они видели долгосрочную выгоду слов Белла. «Я стал думать, над тем, что значит это предложение. В нём был смысл».

* * *

Берти Белл родился в богатой и известной семье из западного развитого района Филадельфии под названием Мэйн-Лайн. Его дед был конгрессменом. Его отец – окружным прокурором Филадельфии, подчиняясь напрямую бывшему питчеру «Чикаго Уайт Сокс» Джону Тенеру, генеральному прокурору Пенсильвании. Брат был губернатором штата, а затем служил председателем Верховного суда Пенсильвании.

Но так сложилось, что именно Берти Белл, никогда не стремившийся заниматься государственными делами, которые были своеобразным семейным бизнесом, стал тем «Беллом», чьё имя прославило всю семью.

Он родился в 1895 году в мире власти и привилегий. Он любил спорт, и, несмотря на маленький рост и довольное плотное телосложение, был капитаном футбольной, баскетбольной и бейсбольной команд школы Хэверфорда.

По окончании школы Берт поступил в университет Пенсильвании, вернее сказать, «его поступил» туда отец, сказавший: «Берт пойдёт в «Пенн» или пойдёт к чёрту». После окончания университета Белл стал самостоятельным: когда он сделал футбол частью своей жизни, отец лишил его наследства.

Берт Белл. 1925 год.

Будучи четыре года стартовым квотербеком «Квакеров», Белл привёл команду к балансу 9-2 в сезоне-1916 и приглашению участвовать в Роуз Боуле. В 1919 году он стал капитаном команды. Закончив карьеру игрока, Берти Белл работал тренером в университете Пенсильвании и университете Темпла, после чего стал директором спортивной программы своей альма-матер.

И вот в 1933 году он, одолжив денег у жены, покупает футбольную команду, которая превращается в «Филадельфию Иглс».

До прихода в «Чикаго» великого раннинбека Реда Гранжа, футбол в Америке воспринимался как бедный пасынок вольготного и благородного академического бытия. Наличие профессиональных команд в Нью-Йорке и Чикаго было исключением. Вся футбольная профессиональная жизнь сосредоточилась в маленьких промышленных городках, таких как Грин-Бэй, Кантон, Дулут, Декатур, Стэйтен-Айленд, Фрэнкфорд и Поттсвиль, где «синие воротнички» и группы иммигрантов присвоили себе эту игру.

Белл любил играть в футбол, любил эту игру, но профессиональное занятие футболом можно было сравнить только с добровольной отсидкой в тюрьме. Быть владельцем команды тоже было нелёгким выбором, но всё-таки отличным от работы профессионального футболиста. К тому же, к 1933 году престиж футбола поднялся настолько, что смог вскипятить голубую аристократическую кровь Белла. Он и ещё шесть бизнесменов купили находящуюся на грани банкротства команду «Фрэнкфорд Йеллоу Джекетс», перевезли её в Филадельфию и переименовали в «Филадельфию Иглс» в честь символа нового курса президента Франклина Рузвельта «Национальное Индустриальное Возрождение», направленного на поднятие экономики США после Великой Депрессии.

Свою первую игру «Орлы» проиграли 0-56, и все последующее десятилетие их баланс побед и поражений был таким же убогим и шатким, как финансовое состояние Белла, занявшего пост генерального менеджера команды.

И в то же время Белл был уверен, что неудачи команды на поле проистекают от её неспособности привлечь в свои ряды лучших игроков студенческих команд, как это делали «Беарс» или «Джайентс».

В 1936 году Белл выкупил доли своих партнёров за 4500 долларов и назначил себя главным тренером команды. Несмотря на то, что уже существовал драфт, положение «Иглс» на поле не сильно изменилось: за последующие пять сезонов они выиграли 19 игр, проиграли 44 и 2 сыграли вничью.

Несмотря на неудачный баланс на поле и невпечатляющую работу Белла как тренера и владельца, его коллеги – президенты и хозяева других команд 11 января 1946 года единодушно избрали его вторым в истории комиссионером лиги. Они полагали, что он будет «флюгером» и будет проводить политику сильнейших. Однако, они ошибались…

О-о-о, как они ошибались! Они просто не знали, кто такой Берти Белл!

За короткое время Берти Белл перевёз офисы лиги из Чикаго в Филадельфию и занялся организацией решающего матча за чемпионский титул лиги. С этих самых пор он активно стал вмешиваться в деятельность букмекерских контор и следил за любыми изменениями в ставках. В штат работников НФЛ были приглашены бывшие агенты ФБР и следователи полиции в отставке, деятельность которых должна была гарантировать отсутствие скандалов или даже намёка на них. После решения этой проблемы Белл взялся за переговоры с мятежной Всеамериканской Футбольной Конференцией (AAFC).

Вместо того, чтобы со всей мощью обрушиться на новую лигу, как того требовали владельцы команд, Берти Белл тщательно и систематически проводил переговоры с её представителями. В конце концов, в 1949 году он добился слияния двух организаций, закончил дорогостоящую войну за влияние, за поклонников и игроков и способствовал переходу в НФЛ трёх сильнейших франчайзов AAFC – «Кливленд Браунс», «Сан-Франциско Фотинайнерс» и «Балтимор Кольтс».

Он был также первым спортивным чиновником высшего уровня, осознавшим нарастающую безжалостную силу телевидения. Понимая как новое искусство может повлиять на его любимый спорт, Белл добился запрета на телевизионные трансляции игр в радиусе 75 миль вокруг домашних стадионов. Попросту экраны телевизоров «закрашивались» чёрным…

«Вы не можете предоставить болельщикам бесплатную игру по телевизору и ожидать, что они заплатят деньги за ту же самую игру», — сказал он.

И, несмотря на многочисленные обжалования и протесты, суды неизменно становились на сторону комиссионера НФЛ. Лишь в эпоху семидесятых Пит Розелл отменил это решение Белла.

Кстати, появление двух пауз, называемых «двухминутное предупреждение», в конце каждой половины игры также обязано Берти Беллу. Таким образом, он предоставил телерадиовещательным компаниям две дополнительные рекламные паузы.

При Белле в НФЛ стали появляться чернокожие игроки. При нём НФЛ, к огромному разочарованию владельцев команд, признала профсоюз игроков как полноправного партнёра. И при нём постепенно футбол стал вытеснять в сердце американцев главного бога и кумира страны – бейсбол.

«Он изящно фехтовал с антимонопольными истцами, перекрикивал и ставил на место могущественных магнатов-владельцев команд, по-матерински заботился об игроках и очаровывал конгрессменов и судей. Он управлял огромной корпорацией, оставаясь доморощенным и простоватым философом», — писал о нём один спортивный журналист из Филадельфии.

Белл умер там же, где и провёл всю свою жизнь: рядом с футболом. В октябре 1959 года наблюдая за игрой «Иглс» и «Стилерс» на «Фрэнклин Филд», он перенёс сердечный приступ и в тот же день умер. Ему было 64 года.

«Родившись среди богатства и принадлежа к сливкам общества с самого детства, он насмехался над этим. И всё, что у него было, он отдал футболу, которому посвятил всю жизнь», — такими словами проводил его известный колумнист Ред Смит.

В конце сезона известный Maxwell Football Club of Philadelphia, некогда основанный Берти Беллом, вручил первый приз Берти Белла самому полезному игроку НФЛ. Им стал квотербек «Кольтс» Джонни Юнайтас.

А ещё через четыре года имя Берти Белла было внесено в Зал славы НФЛ.

* * *

И ещё ему принадлежит идея драфта. Сам принцип выбора игроков колледжей профессиональными командами в обратном порядке, в зависимости от результатов прошедшего сезона. Идея была настолько интересна, привлекательна и полезна, что по пути драфтов вскоре пошли и баскетбол и бейсбол.

Во времена Великой Депрессии очень быстро нашлись критики, утверждающие, что боссы приняли идею выбора, чтобы ограничить растущие зарплаты игроков. И позже Джордж Халас отчасти признал правоту этих рассуждений.

«Но время показало, что идея выравнивания клубов увеличивала привлекательность спорта, работала на его популярность. Это увеличивало количество зрителей, которые увеличивали доходы, которые, в свою очередь, увеличивали доходы футболистов», — писал Халас.

Ред Гранж, человек, который спас НФЛ, и владелец «Беарс» Джордж Халас

Беллу и Халасу вряд ли понравилось то шоу, в которое сегодня превратился драфт, представляющий, по сути, обычный выбор игроков. Они оба имели в виду куда более скромный процесс, когда 8 февраля 1936 года присоединились к Тиму Маре, Арту Руни, Джорджу Престону Маршаллу, Кёрли Лэмбо, Чарльзу Бидвиллу, Дэну Топпингу и Джорджу Ричардсу в отеле «Риц-Карлтон» в Филадельфии.

На огромной доске были написаны имена игроков, которые уже не могли играть за колледжи, и игроков Всеамериканской Конференции и всех других футбольных конференций. Выбор именно этих имён был основан на работе скаутов, на подсказках спортивных журналистов и на прочтении газетных отчётов.

Белл, с прошлогодним балансом 2-9, выбирал первым. «Редскинс», закончившим сезон 1935 года с балансом 2-8-1, принадлежал второй выбор. «Джайентс», проигравшие решающую игру чемпионата «Детройту», выбирали последними из-за лучшего баланса регулярного сезона 9-3. Всего на первом драфте было девять раундов выбора.

Белл выбрал хавбека Джея Бервангера, дважды лучшего игрока All-American, бывшего игрока университета Чикаго. В декабре 1935 года New York’s Downtown Athletic Club признал его лучшим футболистом к востоку от Миссисипи. На следующий год этот трофей был назван призом Хайсмана в честь Джона Хайсмана, лучшего университетского тренера того времени, умершего в октябре 1936 года.

«Бостон» выбрал квотербека «Алабамы» Райли Смита, «Питтсбург» — хавбека и пантера «Нотр Дама»… Уильяма Шекспира… Девять раз вращалось это колесо от «Иглс» к «Джайентс», от «Иглс» к «Джайентс», от «Иглс» к «Джайентс».

Джей Бервангер. 1936 год.

Надо сказать, что выбор Белла удивил многих. Дело в том, что Бервангер требовал зарплату в размере 1000 долларов за игру, которая превышала общепринятый дневной тариф в четыре-пять раз. К вечеру этого дня Белл продал права на Бервангера «Чикаго Беарс».

«Я попросил у Джорджа 25 тысяч долларов гарантированной зарплаты за два года. Он ответил, что подумает и вернёт мне ответ. Больше он никогда со мной не связывался», — признался Бервангер в 1985 году.

А его сын уже в наши дни рассказал, что Джей Бервангер рассматривал занятие бизнесом как часть своей карьеры. «Он любил футбол, но был первым в семье, кому удалось поступить в колледж, поэтому он хотел использовать своё образование, чтобы продвинуться в жизни».

Поэтому сразу после неудачного для себя драфта Бервангер присоединился к некой компании по производству резиновых прокладок, а впоследствии даже стал её президентом. Позже он создал свою компанию, которую назвал своим именем и которая существует до сих пор, но не имеет никакой связи с семьёй Бервангера.

Уильям Шекспир

Но Бервангер был не единственным «отказником» первого в истории драфта НФЛ. Согласно анализу 1983 года, который провёл Боб Барнетт из «Футбольной Ассоциации Исследователей» только 33 из 81 игрока, что были выбраны, продолжили играть в футбол. А 23 футболиста из этих 33 играли три года или меньше.

Из первой тройки лучших (Бервангер, Шекспир, Смит) только Райли Смит играл в НФЛ, за «Редскинс».

Райли Смит

«Я подписал соглашение, потому что не был готов прекратить играть в футбол. Я получал 250 долларов за игру и немного премиальных», — вспоминал он.

Имена четырёх игроков, выбранных на первом драфте, были увековечены в Зале славы НФЛ.
— Джо Стидахар (6 общий номер, Западная Вирджиния — «Чикаго Беарс»);
— Таффи Лиманс (18, Джордж Вашингтон — «Джайентс»);
— Уэйн Миллер (65, Нотр-Дам — «Редскинс»);
— Дэн Фортман (78, Колгейт — «Чикаго Беарс»).

Больше всех игроков представляли Стэнфордский университет – 7. Шестеро были выпускниками университета Миннесоты, а Нотр-Дам и государственный университет Мичигана представляли пятеро молодых талантов.

Газетчики пожимали плечами, недоумевали и реагировали слабо. «Нью-Йорк Таймс» посвятила драфту три абзаца, озаглавив заметку «План игрока одобрен». Несколькими месяцами позже, после двух товарищеских матчей студенческой команды всех звёзд College All-Star против «Детройта» и «Джайентс», уважаемое издание вновь вспомнило о драфте, написав: «Только вчера эти игроки называли себя All Stars, а сегодня они – обычные новички, начинающие с нуля в самой жесткой футбольной лиге из всех».

Слева направо: Кёрли Лэмбо, Берт Белл, Элмер Лейден — легенда университета «Нотр Дам» и президент НФЛ и владелец «Детройта» Фред Мандель. Апрель 1945 года.

Ну и несмотря на все усилия, Берти Белл так и не смог подписать контракт ни с одним из девяти игроков, выбранных им на драфте. Сезон 1936 года «Иглс» закончили с мрачными 1-11, вновь получив на следующий год первую очередь выбора.