Дмитрий Саврико в особом представлении не нуждается. Достаточно будет сказать, что именно он вошел в символическую сборную самого титулованного клуба страны «Московские Патриоты», по версии бывших и нынешних тренеров команды. 14 лет назад юношеская сборная России во главе с Саврико добилась пока лучшего результата в истории нашего футбола — выиграла чемпионат Европы. Об этом и не только рассказывает сам игрок.
Школа
В седьмом классе, в разгар учебного 1996-го года нас попросили задержаться после уроков и остаться на родительское собрание. В класс зашли двое мужчин. Одного из них звали Виктор Павлович Иванов, другого – Владимир Белецкий. В руках у них была форма, которую они начали демонстрировать, в первую очередь, родителям. Общий посыл был таков – отдавайте вашего ребенка в футбол, там ему с такой защитой ничего не будет. Иванов настойчиво стучал шлемом о стенку в доказательство. Байки про американский футбол ходили в то время совсем дикие – дескать, и ногами в лицо бьют, и правил как таковых нет, и зубы каждую неделю меняют. В общем, родителей надо было убедить не бояться.
Это было обычная общеобразовательная школа №1296 в Бескудниково. Сейчас она считается Меккой американского футбола, по крайней мере, детского. Кирилл Макурин, Денис Тяпаев, Леша Черный – все оттуда, чуть позже пришел Виталик Мартынчук, в параллельном классе учились Сашка Хохлов, Игорь Илюхин. Район тогда считался новым, все примерно в одно время туда заселялись и в одно время пошли в школу.
Я считался ребенком спортивным. Волейбол, футбол, гандбол – мне нравилось все. Где-то за неделю до прихода в школу Иванова записался на секцию каратэ, модный по тогдашним временам выбор. Всю первую тренировку просидел в раздевалке, как-то не так себя повел – то ли ударил не туда, куда нужно, то ли еще что-то. В общем, выгнали. Мне такое отношение со стороны тренера не понравилось, каратистом я так и не стал.
Решение ходить на американский футбол я принял совместно с Лешей Черным, с которым и сидел на том школьном собрании. Первый месяц занятий был бесплатным, членских взносов не было ни в детской группе, ни у ребят постарше из 9-11 классов.
На первую тренировку зал был битком: человек 40 или 50, да и в дальнейшем меньше 30 никогда не собиралось. А самое главное – пять-шесть тренеров, помимо Виктора Павловича. Среди них – Вася Добряков, Кирилл Поляков, Андрей Алексеев. Все это было несколько удивительно, мы привыкли, что в таких случаях, как правило, один тренер, который начинает разгонять всех по кругу и собственно проводит занятие.
Мы побегали, покувыркались, все в соревновательном темпе, затем получили мячи. Я сначала стоял в блоке у Алексеева. Просто Черный по комплекции был пухлячком, его автоматом приписали к линии нападения, а я как бы заодно к другу попросился. Всех так или иначе просматривали на разных позициях. Ставили в правильные положения; кидали, ловили, блокировали абсолютно все. Вскоре мне сказали: «Дуй в квотербеки». Мяч у меня, в общем, полетел. Со второй тренировки спортзал я точно перебрасывал, детским, правда, мячом, но тем не менее. А Черного затем в бегущие перевели. Был такой раннинбек Бэм Моррис, формой как шарик. Леха выглядел примерно так же – его тяжело было завалить, ударят в одну сторону – он укатится в другую, и так без конца.
Первое понимание, что вот оно, вот это моё, пришло после дебютной игры. Это было что-то вроде скримиджа. Простейшие комбинации – вынос вправо, вынос влево. Тогда я занес первый тачдаун фэйком на вынос. Администратор команды Николай Борисович Малышев сказал: «Ты махни, а мяч спрячь». Я так и сделал. Все ломанулись за бегущим, я развернулся и пешочком зашел в зачетную зону. Было здорово.
Уже хотелось играть по-настоящему, все ждали форму, которую вот-вот обещали подвезти. Пока же играли без каркасов и шлемов. С касаниями двумя руками, толчками, порой сильными, но травм при этом не было. Впрочем, в старшей группе был случай, из-за специфики спортзала. Парню бросили «ап», длинный пас, он не рассчитал, сделал шаг к стене, а там стояла труба, на которую волейбольную сетку натягивают. Он влетел на скорости, сломал руку и на этом для него футбол закончился.
Первая поездка в США
Где-то через полгода в Детскую лигу американского футбола (ДЛАФ) привезли первую форму. Майки были новыми, сувенирными, иногда без номеров и разных цветов. Подходил к концу первый президентский срок Ельцина, впереди была отчаянная предвыборная кампания. Помню, мы тренировались в майках «Борис, мы тебе верим!». Этих маек валялось немерено, и их было не жалко надевать под каркас.
В том же году полетели в Америку. Родители были в шоке, в моей семье дальше, чем в Болгарию, никто никогда не выбирался. Но на дворе был 1996 год, вовсю шел процесс сближения России и США. Паспорта и визы мы получили безо всяких проблем. Поехало туда примерно 60 детей, сопровождающая делегация была тоже большой. Все хотели, что называется, «пользуясь случаем». Кого-то из тренеров отсекли в итоге.
В Штатах, в городке Мидвилл между Питтсбургом и Филадельфией нас расселили по двое или по трое (я – с Лехой Черным, естественно) по семьям, чтобы пропитывались американским бытом. Меня отсекли от младшей группы и перевели в старшую, где не было квотербека. Артем Варламов и Рома Демченко остались на этой позиции в младшей команде. В старшей группе, к слову, некоторое время квотербеком был Антон Ветров, лайнбекер нынешних «Московских Патриотов». В Америку он ездил с нами как тренер.
В США я подтянул английский. До этого у меня по языку была слабенькая троечка, после поездки – крепкая четверка. В «моей» семье было трое детей, и мне было легче всего с самым маленьким в плане общения. Он очень простыми словами все достаточно хорошо объяснял.
Вскоре случился первый скримидж с командой Мидвилла, где Кен О’Киф участвовал в роли патронатного тренера. Отложился в памяти красивый фэйк-питч. Это когда показываю, что делаю откидку, а сам мониторю поле. Был очень хороший питч, я и рванул. Бегу, значит, до зачетной зоны остается ярдов двадцать, и вдруг меня кто-то словно за шнурки дернул – кочка там или крот, не знаю. Начинаю спотыкаться, падать, работаю ногами, но чтобы устоять, делаю шаг в сторону и в итоге выхожу в аут. Было очень обидно. Тачдаун в том владении мы так и не занесли. Скримидж закончился по нулям.
Через неделю играли товарищеский матч с командой «Мидвиллские Бульдоги». Нам выдали первую, уже настоящую, форму. Отвели на большой склад, каждому начали мерить шлемы, выдавать каркасы и майки. Естественно, возникла дилемма с номерами. На тренировках в Москве особенно отличившимся тренеры раздавали картонные карточки с игроками. На одной стороне – футболист в одном из игровых моментов, на другой – его статистика. Мне попался Дэн Марино, причем дважды. В общем, так и закрепил я за собой дальше его 13-й номер.
«Бульдогам» мы проиграли совсем немного. 6-10 или 9-10. При этом упорно думали, что нас засудили. Хотя, конечно, никто никого не засуживал. Нам свистнули нарушение на возврате панта и не засчитали тачдаун. Принимающий Юра Игнатков («Змей»), действовавший и на возвратах, славился подвижными ногами и, скажем так, очень нестандартным мышлением. Наверное, он один из тех игроков, которым стоило показывать, куда двигаться.
В Америке мы ни за что не платили, хотя нам посоветовали взять с собой на всякий случай по 150 долларов. Для моей семьи это были реально большие деньги. Страна только начинала отходить после разрухи. Как-то на Новый год родители подарили мне тарелку фруктов, и я был просто счастлив. Свои 150 долларов я не потратил – не успел, да и не хотелось. Сувениров нам и так с собой надавали.
После этой поездки нами заинтересовались представители НФЛ. Деньги выделять не начали, но формой помогали. Через год привезли новые комплекты и новые шлемы взамен старых детских, которые скорее напоминали кастрюли. Даже звук у них был соответствующим. У кого-то из ребят – кажется, того же Ветрова, детский шлем однажды просто лопнул.
ЧЕ-1998
Спустя год «Мидвилл» прилетал к нам и был жестоко бит 40-0. Это была та же самая команда, с которой мы играли в Америке. Матч проходил на малой арене «Динамо», вся центральная трибуна под козырьком была заполнена. С милицией, оцеплением, все как положено. Счет мог быть и крупнее – нам ближе к концу уже говорили: «Да все нормально, успокойтесь, ребят». Все то же сближение американского и русского народа.
После победы вся команда поехала отмечать успех, а я собрал вещи и отправился на сборы взрослой группы. С младшей с тех пор не играл. За две недели сборов меня выпустили всего раз – к маме на день рождения. В то время родителям совершенно не приходилось париться по поводу, куда деть сына, потому что я постоянно пропадал на сборах. Американский футбол многих ребят вырвал с улицы. По хорошей дорожке мы наверняка не пошли бы. Драки район на район были обычным явлением. Игра сплотила нас, смысла в разборках уже не было.
В Подольске были все: и дети, и мужики. Там же я стал свидетелем единственного матча в исполнении Васи Добрякова. Он одного из моих лучших друзей, маленького шпенделя Лешку Шкорко хорошо так сложил. Обошлось без сотрясения, но организм нормально встряхнулся, за что Василий от Виктора Павловича тут же получил прямо на поле. Его выгнали с тренировки.
Из пятерки «наших дедушек», которые приезжали летом на сборы (Джозеф Мерфи, Билл Мэнлав, Джерри Дэвитч, Джордж Азар, Билл Хаусхалтер), на меня наибольшее влияние оказал Хаусхалтер. Это человек, который сделал из меня квотербека. Билл объяснил одну из главных вещей – не надо опускать глаза. Он быстро подметил, что как только я получаю мяч, то смотрю в шлем центру или в траву перед ним. «Что ты там нашел? Смотри мне в глаза! Подбородок вверх!». Научил глазами читать защиту. Научил не стесняться плохих пасов («Все пасы – твои»), не выключаться из игры. Комбинации чуть по-другому стали играть. Сил, скажем, для дежурного броска ярдов на 30 не хватало. Начались комбинации со смещениями.
Билл был веселым дядькой. Как только я кидал плохой пас, он поднимал вымышленное ружье и изображал, что сбивает утку. По-хорошему, Билл научил меня всему. Огромная ему благодарность. Он никогда не ругался, а я его очень уважал и любил словно деда своего.
В марте 1998-го мне исполнилось 15 лет. В составе юниорской сборной России я отправился в Стокгольм на отборочный матч чемпионата Европы. По сути, была сборная Бескудниково, разбавленная несколькими молодыми ребятами из «Московских Медведей». Все говорили, что у нас просто никаких шансов. Шведы на тот момент были одной из сильнейшей сборных во всех возрастах. Думаю, и тренеры сами по-хорошему тоже в команду не верили.
Тогда же состоялось первое знакомство с «Медведями». Очень понравился их бегущий Леша Медведев по кличке «Лысый». Старички его наверняка вспомнят. У него были проблемы с ногами, но в свои лучшие времена бегал, как Женя Чехов. Очень резкий и угловатый парень. Наша команда тогда играла в основном i-формацию. Бросок у меня был слабым, верхом играть откровенно побаивались. Да и морально особо я еще не был готов, наверное.
Я был самым младшим в сборной, отставал года на четыре. Дедовщины не было, но негласное деление на «толстых» и «легких» существовало. Первые, бывало, в раздевалке свернут из полотенец «морковки» и пойдут гонять молодых, которые огрызались на «жиртрестов». Лупили больно.
Приехали – увидели шведов, огромных шкафообразных дядек. Но зарубились с ними нормально, проигрывали к перерыву совсем немного. Могли даже сравнять – поставили на хэйл-мэри Антоху Ветрова, но бросить у него не получилось. Швецию мы в итоге все-таки обыграли. Сразу после того матча я впервые попробовал пиво. Местное мне не понравилось, как будто минеральной водой разбавленное.
Летом отправились уже на сам чемпионат Европы в Дюссельдорф. Наверное, это самый эпический переезд в моей жизни. 56 часов на автобусе! Долго стояли на границе, приехали совсем «готовыми».
Формат турнира – два матча в группе, ее победитель выходит в финал. Нам попались швейцарцы и немцы. В другой группе были, кажется, финны, французы и австрийцы. Дебютный матч с Швейцарией мы сыграли изумительно. Первая комбинация – и сразу пас в тачдаун. Был плейэкшн: красивый фэйк на Мишу Герасимова, бросок, и Дима Лобанов как бежал, так и – не задерживаясь – повернул голову, поставил руки и направился в зачетную зону. В лучших традициях НФЛ. К этому моменту я уже лучше начал кидать.
К турниру нам подоспело усиление – фуллбек Коля Московкин из «Брауншвейг Лайонс». После победы над швейцарцами подзывает меня: «С тобой тут поговорить хотят». Знакомит с человеком, который оказался генменеджером еще одного немецкого клуба. Тот первым делом уточнил, нет ли опечатки в заявке: «С трудом верю, что тебе 15 лет. Но за тобой слежу». Звезду ловить мне смысла особого не было, я этот момент и запомнил-то уже сильно после, когда анализировал случившееся. Выиграли – и хорошо.
А следующий матч – против Германии – я, наверное, уже никогда не забуду. Когда становились в самую первую комбинацию, я не мог поверить, что немцам по 19 лет. В сравнении со мной еще ладно. Но они были огромными и относительно всех остальных наших ребят.
Первый розыгрыш. Тот самый момент, когда весь мир сжимается в точку и то ли руки дрожат, то ли все вокруг трясется, но все проходит, как только получаешь мяч от центра. А центром у меня был Пашка Каин. Два их ноуз-гарда (или близко стоящих тэкла, не помню) всем своим видом показывали, что сейчас меня будут бить и ломать. Так вот, Паша взял первого одной рукой, второго – другой, и я понял, что все будет не так плохо.
Точнее, не так уж и плохо. Диагноз не ставили, но, наверное, это первое мое сотрясение мозга. Стою с мячом, все перекрыты, собираюсь уже выкинуть, как вдруг с одной стороны прилетает шлемом в челюсть, а с другой – в голову. Лежу как в кино – все темно, ничего не слышу. Словно в воде. Пробыл в отключке секунд пять, но на поле остался. Следующая комбинация – естественно, фамбл.
Немцам мы проиграли, там было без шансов. У них очень крутая команда была, в финале против французов они тоже никаких проблем не имели. У нас же оставалась игра с финнами за третье место. Однако на нее нас не хватило, морально перегорели. Настроя уже не было, готовились к дороге обратно – тем самым 56 часам.
Наказания
Вася Добряков всегда был достаточно жестким тренером. Усадить на скамейку мог любого и быстро. Все, что касалось наказаний за провинности, шло от него. Хотя наверняка другие тренеры тоже способствовали. Спать на сборах мало кому хочется, энергия бьет через край. Ребята, игравшие в конце 1990-х, наверняка помнят такое замечательное наказание, как «дорога в небо». Сборы проходили на базе «Олимпиец» под Шереметьево, там было здание, похожее издалека на пирамиду. Шесть этажей треугольником. Одна из граней этого треугольника – сплошная, целиковая лестница. Внизу становишься и вот тебе дорога в небо, если не хочешь спать. Вверх – гуськом, вниз – бегом. Мне одного раза хватило. Иногда в коридор выгоняли – заниматься физическими упражнениями по ночам. Зато потом вырубались.
На сборах зажигал в основном Мишка Герасимов. Марат Липатов с Виктором Скапишевым обожали друг друга щемить и бороться. А самым серьезным был Антоха Ветров. В плане отношения к футболу. Спортсмен с большой буквы – и сейчас продолжает играть, большой молодец.
Чемпионата страны как такового еще не было. Тренировались и тренировались. Команды были только у взрослых. У тех, в свою очередь, достаточно долгое время чемпионаты проходили в виде одного матча. Первый сезон – 1998 года – мы выиграли как «Гладиаторы». Надо было назвать команду, чтобы корабль, что называется, поплыл. Тренеры предложили игрокам собрать варианты. Там были и «Мишки», и «Медвежата» – по аналогии с «Московскими Медведями». А еще тогда очень популярными были Бои гладиаторов. В общем, так и назвали – «Гладиаторы». С Владимиром Турчинским, который, кстати, тоже одно время играл в американский футбол, мы пересекались на базе. Он уже был участником того шоу.
Затем начали показывать НФЛ, «Нью-Ингленд Пэтриотс» и остальные команды. Сашка Симанчев нарисовал эмблему, немного похожую на лого «Пэтс». Решили, что стоит поменять название. Уже в качестве «Патриотов» выиграли с ходу чемпионат России. Играли на стадионе «Слава», в мерзкую погоду, обыграли «Медведей» в плотной борьбе, но по делу, проблем особых с ними не было.
Самым серьезным наказанием для всех была фраза «Тренировка для тебя закончена, иди домой». Я нечто подобное услышал сильно позже, перед сезоном-2000 от Саши Дюжева, который был моим тренером. «Раздевайся, сдавай форму, можешь больше не приходить». То ли я засмеялся на тренировке, то ли он подумал, что я не воспринял его слова всерьез. Злого умысла с моей стороны не было. Зато был шок и, наверное, первые слезы: «Всё, не вопрос. До свидания». Форму снял, пошел, Вася Добряков с Димой Максимовым меня останавливают, мол, куда, тренировка еще не закончена. Объясняю. Они мне: «Все нормально, подумай, мы с Сашей поговорим». С этого момента Саша больше меня не тренировал. До того момента, как я перешел в старшие «Патриоты», мы с ним не общались. В «Московских Патриотах» я был основным, он – бэкапом. Так получилось, что как ученик я Дюжева очевидно превзошел. Саша волнами выдает матчи. Порой у него совершенно шикарные игры получаются, а порой совсем в открытого принимающего не попадает.
В октябре 1998-го мне позвонил Коля Московкин, попросил переговорить с родителями от лица «Брауншвейг Лайонс». Они поначалу предлагали мне сделать так, как в свое время поступали хоккеисты. Просто убегали и всё. Я сказал, что так сделать не могу. ДЛАФ дал мне азы, давайте связывайтесь через офис. Как потом рассказывала мама, немцы предлагали, чтобы я уехал в Германию с одним из родителей, нас бы поселили в отеле при колледже, а после окончания средней школы я попадал бы автоматом в энергетический университет. Родители были, по большому счету, не против.
В лагерь к «Лайонс» мы поехали втроем с Сашкой Симанчевым и Сашкой Хохловым. В итоге, Сашек взяли, меня – нет. После летнего сезона был некий спад формы, я не смог показать то, на что они рассчитывали. Так или иначе, лига получила контакты с «Брауншвейгом». Позже с ними и «Патриоты» играли, и сборную туда таскали. Может, я ошибаюсь, но тот звонок от Московкина был первым толчком к тому, что потом вся эта история с Германией закрутилась. Знаю точно, что с лигой немцы связались гораздо позже, чем со мной. Может, и неправильно так говорить, но было чуть обидно, что импульс все-таки дал я, а в ответ – ничего. Наверное, в тот момент я и «словил звездочку», за что поплатился и просидел два года на лавке.
Координатором нападения в юниорах тогда был Саша Шевченко. Конфликта как такового с ним не было, мы всегда нормально общались. Но на поле был Женька Сигаев, а я до Евро-2000 плотно полировал лавку. Был стартовым пантером, открыл в себе внезапно этот талант. И, знаете, получалось объективно неплохо. Меня хорошо «пролечили» во время очередного турне в Америку, где Саша выпускал либо на четверть, либо под конец половины сесть на колено. Было неприятно – вроде жопу рву-рву, а практики игровой нет. Хотелось уйти, но тут повлиял отец. Он был один раз до этого на футболе, сильно волновался, бегал вдоль бровки и дымил. Милиционер ему твердил: «Нельзя курить! Нельзя курить! Уйди в угол, там и кури!». В общем, отец за матч убил полторы пачки и больше зарекся ходить на стадион. А в той пограничной ситуации папа просто сказал: «Либо занимаешься, либо уходишь, решай сам». Я и решил.
Возвращение в основу
В 2000 году, когда мы поехали на Евро, я был на лавке под Сигаевым. Плюс бил панты. А первое время, в юношах был еще и свободным сэйфти, и порой даже ди-эндом. Последний раз в защите я выходил против «Гадюк» в 1998 или 1999 году, была такая, откровенно проходная американская команда. Играли против них то ли вторым, то ли третьим составом. Нападение и защита поменялись местами. Я сделал два сэка.
Первый матч на чемпионате Европы австрийцам мы проиграли. В раздевалке витали тяжелые мысли. Команда считала, что играем неправильно. Упираемся выносом по центру, ничего не проходим. Уже такие разговоры шли, мол, слушаться американских тренеров не будем, комбинации станем назначать сами. Но осталось лишь разговорами.
Французов в следующем матче надо было побеждать с отрывом минимум в 20 очков, чтобы рассчитывать на выход в финал. А те до этого Австрию обыграли. Вася Добряков, хорошо общавшийся с французским тренерским штабом, жаловался им: «Да мы маленькую команду привезли, смотрите сами, у нас одни шпиндели». У нас и правда была маленькая команда. Но на выходе французы получили 32-0. Игорь Илюхин (нынешний главный тренер MUT) сделал сумасшедший перехват от своей зачетки до другой. Бежал как Форрест Гамп, словно за ним свора чертей гналась. Это был переломный момент, после которого соперники поняли, что ловить им нечего.
Евро-2000 – это еще и первое появление Женьки Чехова. Но тогда он еще не был на пике своей формы, больше выжигал Антон Парамонов.
Вышли в финал. Там снова немцы. У Женьки Сигаева игра не задалась, выпускают на поле меня. Первая комбинация – запоротый пас. Координатор нападения Саша Шевченко начинает мне высказывать. А я был настолько зол на него, что в сердцах: «Не хрен было меня на лавке два года держать, что ты от меня хочешь сейчас?!». Матч мы проиграли. Я очень сильно расстроился. На награждении в голове помутилось даже, пришлось присесть, задыхался. Накрыло, в общем, капитально.
После турнира Женька сказал, что играть квотербеком не хочет, и стал принимающим. А вообще ему больше нравилось действовать в защите, на позиции сэйфти. Разнообразный и талантливый парень с прекрасными руками и видением поля. Так или иначе, основным квотербеком снова стал я.
***
Окончание – завтра.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.