В это время года начинают раздаваться телефонные звонки. Ну, вы знаете, такие звонки, на которые ни один ветеран в НФЛ не хочет отвечать. Пусть перейдут в голосовую почту? Я так делал. Потом разберемся, как-то так. Но стоит только увидеть код города в номере звонящего, как понимаешь: черт, по мне вопрос решили.

Эти звонки из офиса главного тренера на базе клуба всегда одни и те же. Он говорит, как много ты значил для команды, как он был рад поработать с тобой. Знаете, такие ужимки и прыжки. И я его не виню. Но все в итоге сводится к одному: Время вышло, приятель. Ты уволен.

Сейчас подобную игру с ветеранами мы наблюдаем в прямом эфире на примере гарда «Нью-Орлеана» Джари Эванса и сэйфти «Теннесси» Майкла Гриффина. Эти парни – настоящие профи, отыгравшие в лиге немало хороших футбольных лет. А теперь они безработные.

Большинство ветеранов догадываются об этом еще по ходу сезона. Может, со временем стало слишком много травм, упала продуктивность и игровое время, или молодой наглый волк пытается занять твое место. В чем бы ни была причина, масса игроков встречает межсезонье, понимая, что следующими отчислить могут их.

Но даже если игроки понимают, что их ожидает, как было в моем случае с «Вашингтоном» и «Баффало», все равно эта новость больно жалит.

Джо Гиббс позвонил мне, когда я только что приземлился в Лас-Вегасе – я в буквально смысле еще находился на трапе самолета. Я отправил его звонок в голосовую почту и перезвонил тренеру Зала славы уже пропустив пару пива. Я знал, что меня уволят. Что изменит лишний час?

Когда позвонили «Биллс», мы с женой обедали у моей бабушки в Тампе, Флорида. Курочка на гриле, овощи. Пир горой. Ответить на звонок главного тренера Дика Джаурона я тоже не мог. Нет уж, так поступить с бабушкой я не мог. Фиг с ним. Потом разберемся. У тренера и так найдется, кому еще позвонить.

Как только проходит первый шок после увольнения, все начинает меняться. И очень быстро. Твоя амуниция, содержимое твоего шкафчика в раздевалке? Уже сложено в коробку, через две недели ляжет у порога твоего дома. Для простых людей в мире НФЛ не предназначено прощаний или какой-либо такой чепухи.

Только коробки. И подвешенное состояние.

Мэтт Бауэн был уволен из «Редскинс» после трех лет выступлений. Фото: Al Messerschmidt/Getty Images

Агенту позвонить? Конечно. Все так делают. Но эта не та лига, где работу можно найти на каждом углу. А таким «путешественникам», как я – парень на четвертом десятке лет с восстановленным правым коленом и целым арсеналом пережитых травм – лучше побыстрее избавиться от иллюзий, будто бы при открытии рынка свободных агентов тебя будут ждать с распростертыми объятиями.

Игроки, которых отчисляют сейчас, не будут фигурировать в списке самых приоритетных свободных агентов, о которых мы будем говорить весь следующий месяц. Этим парням платят. Свободные агенты второго и третьего сорта ждут и надеются, что им обломится какое-нибудь крохотное предложение.

Так что, пока агент пытается рекламировать твои навыки там и сям по всей лиге, ты просто паришь в неопределенности. И жизнь ведь не останавливается, когда тебя увольняют.

У тебя свой дом? Лучше позвонить риэлтору, вне зависимости от ситуации на рынке жилья. Даже если ты снимаешь жилье недалеко от базы, надо начинать паковать вещи и искать какой-нибудь временный вариант. Слушай, если тебя подпишут, то тебе какое-то время придется жить в гостинице в новом городе. Женат? Если твоя жена работает, что ж, тогда и ей пора задуматься о смене места работы.

Когда меня отчислили из «Редскинс», моя жена преподавала естественные науки в школе в северной Вирджинии. Это случилось в середине третьего квартала. Что нам делать? Стоит ли ей довести год? Я не знал ответа. Тогда все было в новинку.

Решая такие вопросы, игроки обязаны продолжать тренировки. Никто ведь не подпишет парня, который не в форме? Но без дома в НФЛ, где есть настоящий спортзал, специалисты по физподготовке, оздоровительный центр, ты сам по себе.

Но стоит только увидеть код города в номере звонящего, как понимаешь: черт, по мне вопрос решили.

Некоторые парни переезжают поближе к тренировочным базам во Флориде или Аризоне. Другие возвращаются в город, где они ходили в колледж, и занимаются там. Я? Я ходил в местный спортзал в пригороде Вашингтона. Такие залы и близко не похожи на те, с какими имеют дело профессиональные спортсмены, если мы говорим про оборудование и атмосферу.

Ни платформ для жима штанги, ни тренажеров. Только мамашки на минивэнах и качки, разгуливающие туда-сюда с протеиновыми коктейлями. Я был похож на клоуна, на какого-то чудака, когда брал вес на грудь с виса и пытался соорудить платформу из всего, что только мог найти.

И я ненавидел все это. Куда подевалось ощущение профессионализма в тренажерном зале? Твои одноклубники, звуки их работы? Я обожал эти вещи и очень скучал по ним.

Бег, тренировка на скорость, закаливание, упражнения для дифенсив-бэков… Я не собирался заниматься всем этим там же, где люди коллективно крутят педали на тренажере. Поэтому я взял и поехал в местный парк в Ошберне, Вирджиния.

Надел спортивки, бутсы и попытался найти хоть какой-то участок газона без дырок и отверстий (не хотел травмировать колено). И вот там я выполнял беговые упражнения, пока детишки развлекались на качелях. Они все смотрели на меня как на сумасшедшего. Правда, сейчас я думаю, что мне стоило попросить кого-нибудь из них побросать мяч, чтобы мои упражнения выглядели более реалистичными.

Но во время моих самодельных тренировок, я все ждал звонка от своего агента. Дай мне уже хоть что-нибудь, что угодно. Я на все готов. Должна быть хоть одна команда, которая захочет пригласить меня на просмотр.

«Сэйнтс» отчислили Джари Эванса, четырежды попадавшего в символическую сборную по версии AP и шесть раз избиравшегося в Пробоул. Фото: Justin K. Aller/Getty Images

Наконец, мой агент сказал, что есть интерес от «Окленд Рэйдерс». Калифорния? Почему нет? Но был подвох. Понимаете, на дворе стоял 2005 год, тогда всем еще заправлял Эл Дэвис. И если ты хотел играть у Эла, то надо было уметь быстро бегать. Насколько быстро? 40 ярдов за 4.5 секунды, где-то так, сказал мне мой агент.

Я забеспокоился. 40 ярдов я не бегал со времен съезда скаутов. Что, если я пробегу за 4.6?

Так что я пошел обратно в парк и стал еще больше тренироваться. Не было никого, кто мог бы засекать мое время, а детишкам с качелей я не мог доверять столь важные цифры на часах, так что я просто бегал. Каждый день. Ходил в зал, строил из себя клоуна, а затем шел в парк для того, чтобы поработать над скоростью. И меня это начало выжигать психологически. Я потерял себя.

К счастью, раздался еще один звонок. Это были «Биллс». Я был знаком кое с кем из тренерского штаба, и для них не нужно было бежать 40 ярдов. Только просмотр и двухлетний контракт. Я вылетел в среду, к выходным вернулся, выпил шампанского с женой на радостях и в воскресенье покатил на север, чтобы приступить к тренировкам в межсезонье.

Позже мы продали дом, а моя жена бросила работу учителя в конце третьего квартала и приехала ко мне в Нью-Йорк. Новый город, новая команда, новое приключение. И определенное облегчение. Больше никаких парков и местных спортзалов. Пора возвращаться на базу профи.

Ох уж эта жизнь «путешественника», да? Так-то оно так, но не надо забывать и о человеческой стороне дела, когда говорите о тех парнях, которые сейчас принимают звонки. Я знаю, что им хорошо платят. Но для этих игроков дело не только в наличности. Правда. Они хотят еще пожить своей мечтой прежде, чем НФЛ выкинет их через черный ход.

Был последний звонок, тот, что я получил через год после приглашения в «Биллс». Закрывайте занавески, выключайте свет. Концерт окончен.

Было больно. И до сих пор болит. Как и большинство футболистов в этой игре, я рассчитывал, что конец будет получше. И все было точно так же. Смотришь на телефон, видишь, откуда звонок, и издаешь глубокий тяжелый вздох.

По мне вопрос решили.