На днях определились соперники сборной России по групповому этапу отбора на чемпионат Европы. В следующий раз повод обстоятельно поговорить о национальной команде представится не очень скоро. Чем заканчивает национальная команда этот год и чего ждать в следующем, рассказал ее главный тренер Василий Добряков.

«Чему радоваться-то? Мы обязаны были выигрывать»

– Год 2015-й заканчивается для российского футбола позитивно. Как ощущения от того, что вы снова в деле в качестве тренера российской сборной?

– Не могу сказать, что ощущения какие-то необычные. Что касается сборной, сразу скажу, что у меня договор был на отборочную игру. Что дальше будет – это уже не от меня зависит. Понятно, что мне предложат, и, может быть, кто-то даже считает, что я по умолчанию продолжу работать, но факту у меня будут кое-какие условия, которые я буду озвучивать ФАФР. И там уже им решать, что будет дальше.

Условия не касаются моего благосостояния, но у нас много, что нужно улучшать. Все это понимают, и вы писали, что если у нас будет турнир из трех игр в Англии, то это проблема.

– После матча футболисты в соцсетях писали: «Мы вышли на Евро». Хотя по факту впереди лишь второй отборочный этап чемпионата Европы. Вы как воспринимаете летний турнир?

– Мне все равно, как это все называется. Да, по факту мы вышли на Евро. Чемпионат Европы проходит раз в 4 года, или как там ИФАФ сейчас в очередной раз взбредет в голову все это сделать.

Я полностью с игроками – мы вышли на чемпионат Европы, мы продолжаем свое в нем участие. Много это или мало, пусть каждый решает сам. Кто-то считает, что это предел для сборной, кто-то считает, что мы можем пробиться в следующую группу А, кто-то считает, что мы можем выиграть группу А. Каждый ставит свои какие-то задачи. Моя задача – конкретный шаг вперед, конкретная игра. Она, само собой, подразумевает и выход в группу А.

– Как оцените соперников сборной России на следующем этапе?

– Мое мнение не меняется уже много лет: нет в Европе сборной, про которую можно однозначно сказать, что она номер один. Другое дело, в каких условиях тренируются игроки в клубе. Одно дело – у тебя в клубе 8 тренеров американских, и у тебя игроки попадают в сборную уже немножко другого уровня. У других этого нет. Кто-то, как сборная Чехия (или мы много лет назад) – у них есть базовый клуб, который по сути и играл отборочную игру против Польши. Одна команда плюс несколько игроков из других клубов.

Игроки в Европе все равны. Они все примерно одинаковые, кто-то хуже, кто-то лучше. А вот как команда готовится – это другой разговор. Я всегда привожу в пример Италию. В конце 90-х команда «Бергамо Лайонс» выигрывала все Евробоулы, и сборная Италии была очень сильной. Мы играли с ними и выигрывали.

За пару лет до матча их дисквалифицировали из группы А. Ну, условно, тогда еще не было делений по группам. Короче, опустили в рейтинге в самый низ за то, что они, то ли просрочили платеж, то ли еще что-то. А так они выигрывали чемпионат Европы, насколько я помню, или, по крайней мере, в финале с Финляндией играли.

– То есть, при должном уровне подготовки и организации у сборной России есть шанс пройти очень далеко?

– Я не вижу вообще никаких проблем. Меня никто не переубедит, что это не так. Другое дело, что у нас отношение сейчас любительское к сборной. Но если создать условия, то вообще не вопрос.

Вот взять канадцев в хоккее. Канада может выставить 20 сборных, примерно равных по силам. А Россия выставит 3 сборных, а Финляндия – одну. Но они примерно равны. Так и в футболе: Германия выставит 10 сборных, Австрия – 6, Россия – одну, но вот эта одна будет конкурентоспособной, я считаю.

– Впервые за весь год было такое количество зрителей на трибунах. Ощущали поддержку?

– Первый раз я трибуны увидел перед началом игры и подумал – надо же, я уговаривал людей из «Грифонов», чтобы они не пускали никакую рекламу, потому что я считал, что будет много народу. Я боялся, что мы не вместим всех желающих. И, думаю, что-то я был не прав.

А во второй четверти я обернулся – и у меня челюсть до пола. Я секунд пять просто на трибуны смотрел, потерялся. Конечно, спасибо большое всем зрителям, которые пришли, это совершенно другие ощущения, особенно для игроков. Это было очень здорово и очень приятно.

– Предматчевое волнение с этим было связано, с условиями игры?

– Я вообще не совсем согласен с понятием «предматчевое волнение». У меня было какое-то волнение, но его нельзя назвать предматчевым. И если у игроков что-то такое было, то от этого надо избавляться. Игра с Польшей как раз показатель того, как предматчевое волнение может спутать планы на две четверти.

Надо входить в игру сразу, на сто процентов. И я не считаю, что оно у нас было. Первый снэп – это просто квотербек не поймал. Какое-то время потратили на разбор, как стоит защита, что делает на первых даунах, что – на вторых даунах. Это не может быть оправданием, поэтому я даже такой термин употреблять не хочу.

– Зрителям всегда интересно узнать, что происходит внутри команды. Какой была атмосфера до игры?

– Игроки были даже немного расслаблены. Наверное, это не есть хорошо. В принципе, всех игроков знаешь, поэтому можешь быть уверен, что к игре они подойдут ответственно, без глупостей каких-то. Тем более, многие уже не раз обжигались на таком пренебрежительном отношении к какому-то событию.

Была расслабленная атмосфера в хорошем смысле. Никто не нагнетал, не было каких-то нервных срывов внутри коллектива, когда начинают, например, между собой собачиться. Абсолютное спокойствие было, может быть, даже в ущерб какому-то вниманию на тренировках.

– Выдохнули, когда уходили на перерыв?

– Совершенно спокойно. То, как играла защита, давало нам неограниченный простор для риска. Рано или поздно мы все равно получили бы мяч в зоне филд-гола. Радость была, когда набирали очки, но мне больше всего понравился тачдаун Багаутдинова – я на него очень ярко среагировал, поскольку основной квотербек у нас теряет шлем в контакте, и его просят замениться. Мы выпустили второго, и он занес сразу.

Когда у твоего стартового квотербека слетает шлем в результате нелегального удара соперника, и судьи требуют замениться – по-моему, это бред. Не было бы нарушения, он бы шлем не потерял. Судьи наказывают команду и тут же дают ей преимущество. Поэтому на той фотографии, которую вы повесили, я действительно обрадовался тачдауну по вот таким мотивам.

FullSizeRender

– В раздевалке сборной чувствуется разделение по клубам или же есть впечатление целостности состава?

– Конечно, мы можем говорить о том, что в любом коллективе есть круги общения. Но у меня самая большая радость – это когда я вижу, как на поле разговаривают между собой игроки «Патриотов» и «Грифонов». Или на тренировке они что-то обсуждают, кто-то кому-то что-то подсказывает. Для меня это даже важнее чемпионата Европы. Когда мы вместе, когда каждая команда помогает каждой – это важнее всего остального.

– Сразу после финального свистка что сказали футболистам в хаддле?

– Нападение, похлопайте защите. Защита, похлопайте нападению. Молодцы, пока. У меня от этой игры нет радости как положительной эмоции. У меня есть радость, что мы прошли, но такая – выиграли и выиграли. У меня еще в «Патриотах» была такая фишка: игру мы выиграли, а я говорю – шлема не снимаем. Вы еще не доделали работу. Тренер, а когда мы доделаем работу? Вот по рукам похлопаете всем, вот тогда доделаете.

Я не вижу радости от победы со счетом 50:0. Я смотрю на америкосов, которые радуются победе на чемпионате мира со счетом 60:0, и думаю – больные, что ли? Я не понимаю, почему Криштиану Роналду радуется седьмому голу. Вот то же самое и здесь. Я бы очень расстроился, если бы мы просрали, но на данном этапе чему радоваться-то? Мы обязаны были выигрывать.

– На матче мы видели корреспондентов «РИА Новости», телеканала «Россия 2». Почувствовали интерес со стороны федеральных СМИ?

– Все это уже было. Я не вижу здесь каких-то положительных моментов. Для меня сюжет на «Лайф Ньюс» или РТР – ну, хорошо. Я и так все это знаю, я лучше к вам на сайт зайду и почитаю.

На самом деле, нет никакого интереса. Это просто был медийный повод для них, я никаких иллюзий не питаю. Вот когда они будут ездить на игры чемпионата, делать колонку небольшую, что прошел очередной тур, тогда можно о чем-то говорить. А сейчас… Все журналисты ездят, ищут свои новости, им надо заполнять эфир.

Все это было уже сто пятьдесят раз. Когда такое событие происходит, все приезжают. Мы с мэром Лужковым встречались в 2002 году, ну и что?

«Не хотите заканчивать игру на хороших условиях, закончим на наших»

– На каком-то этапе допускали мысль, что можете проиграть этот матч, и что тогда произойдет?

–Для меня это однозначно был бы звонок, что я просто не справляюсь с той работой, которую хочу делать. Работу я хочу делать хорошо, и если мы проиграем Норвегии, то мне тут не место.

Другое дело, что проиграть Норвегии было достаточно тяжело. Не было у меня оснований думать, что мы им проиграем, но не выиграть могли. То есть, накосячить, когда все не так, когда удалят стартового и запасного квотербека, потому что они посрались на бровке, и один другому зарядил. Проиграть самим себе.

От Норвегии я ожидал даже меньшего. Защита у них очень неплохая. Они вроде на бумаге предсказуемые, если мы говорим про прикрытие в защите. Вот ты видишь дырки, ты видишь вещи, которые должны работать, а чего-то не получается. Фронт защиты у них весьма неплохой, лайнбекеры, если брать ту игру, в которую они пытались играть.

Их коротких пасов в нападении мы не особенно боялись. Если ты хочешь, чтобы у тебя драйв состоял из 20 комбинаций, ради бога, бросай эти «хитчи» и «апы». А после того, как судьи проморгали удар шлем в шлем Ларикова, норвежцы уже не хотели. В какой-то момент они однозначно «наелись». По большому счету, просто перебили их.

– Да, серьезное преимущество в физических кондициях было видно. Тренер спецкоманд сборной Норвегии в перерыве сказал, что одно дело смотреть на записи, и совсем другое – увидеть вживую.

– На записи ничего не понятно, на самом деле. Я точно не ожидал, что они такие здоровые. Я думал: ну, ди-лайн, ну, о-лайн, пухленькие. А у них там тэклы под два метра. Про качество футбола мы не говорим, но они больше, чем казались.

Вообще мы, наверное, впервые играли с более молодой командой. На моей памяти мы всегда были самые молодые, с кем бы мы ни играли. А здесь мы просто оказались более мужиками в плане взрослости. Потому что если ты школьник – ты школьник. Если у тебя нет поддержки со стороны взрослого мужика рядом, ты все равно школьник.

Но это здорово для Норвегии, потому что материал-то хороший. Остается, может быть, импровизации какой-то добавить, не загонять парней в такие жесткие геймпланы. Когда что-то не работает, надо что-то еще попытаться сделать.

– Вот, кстати, что могла бы сделать сборная Норвегии, чтобы создать больше проблем для российской команды?

– Они так до конца и не поверили, что могут выносить мяч против нас. И, конечно, они должны были играть больше длинных пасов. Они пробовали буквально несколько раз, был один комплит, потом сильный удар, перехват, в хорошей позиции был сэйфти. Они не хватались за шансы. Они попробовали что-то, у них не сработало, и тренер сразу вычеркивает комбинацию. Такое бывает.

У нас, если что-то не сработало, мы все равно попытаемся использовать шанс. Но у нас, конечно, работало больше. И вынос они останавливали с большим трудом, и мы вынуждали внешних лайнбекеров подтягиваться, сэйфти. Вернее, это был их собственный геймплан, но мы «кормили» их этим. Даже если вынос у нас не был столь успешен, как можно было ожидать, но мы почти всегда играли против девяти человек в боксе.

– С этим и связано такое большое количество вертикальных передач? Мы ожидали фирменной игры: короткие пасы, вынос, и так далее.

– Фирменная игра – хорошо, но не тогда, когда у тебя корнера стоят пресс, сэйфти стоят близко, и лайнбекеры – стоят два внешних, два внутренних, и они могут оттягиваться. Короткий пас – это что? Это пять ярдов и остановка, пять ярдов и разворот. А там у них два корнера, два сэйфти недалеко и четыре лайнбекера потенциальных.

Поскольку ключи для чтения были неочевидны в этой игре, то и что ломиться в закрытую дверь? Если бы они играли, как они играли против американского колледжа, когда внешние просто блицевали, то это другое дело. Тогда мы бы получали ситуацию ковер-0 (это когда корнера играют пресс с принимающими, а внутренних принимающих разбирают сэйфти), в этом случае можно было бы что-то выдумывать, но зачем, если у нас открыто все дальнее пространство, где мы имеем ситуацию один в один?

Один в один наши принимающие имели преимущество за счет того, что даже какие-то недоброшенные мячи или брошенные в борьбу – наши принимающие просто быстрее подстраиваются под эти мячи, чем сэйфти или корнербеки сборной Норвегии. Поэтому я не могу сказать, что я наступил на горло своей песне или что-то такое. Что должно работать, то должно работать.

Первый «ап», который мы бросили – это тон. Мы вот так будем играть, убирайте своих сэйфти, убирайте своих корнеров, оттягивайте лайнбекеров. И тогда у нас было бы, что работать. Они этого не делают – окей, мы продолжаем делать то, что мы хотим.

IMG_5211

– Недочеты в пасовой игре связаны с тем, что Чернолуцкий не очень хорошо знает всех ресиверов сборной, не успел с ними наладить «игровую химию»?

– Может быть, не раскидался. Там, на самом деле, знать-то особо принимающих и не надо, мы достаточно покидали в Белоруссии по пасам. Да все нормально, я был спокоен, я знал, что рано или поздно большие розыгрыши будут происходить. Да, пару раз была вероятность перехвата, но Чернолуцкий такие крученые бросал, что норвежцы не поймали (смеется).

Там еще ветер был верхний достаточно сильный. Мы и филд-гол первый промазали, который мы били вправо от трибуны, и первый «ап» – мяч там не совсем по-задуманному летал. Не было ощущения сильного ветра, но когда били панты, начальные – в одну стороны мы тачбэк пробиваем, а в другую мяч падает в 10 метрах от ретернера, который бежит навстречу.

– Если разбирать индивидуально, то кто порадовал, от кого ждали большего?

– Я от Чернолуцкого всегда буду ждать большего, потому что он обычно играет лучше, чем он на этой игре сыграл. Результат он сделал, розыгрыши он сделал, просто нужно больше работать в нашей системе. Он иногда играл в тот футбол, который он играет в «Патриотах».

Очень рад за Стельмаха, который вышел в старте и показал, что сэйфти – это его. Но вообще по защите всех надо отмечать. Очень рад за Галиева, который в центре устроил настоящее месиво, он двойные блоки на себя брал, захваты. И Редин Илья мне очень понравился, я впечатлен, как он играет. Две игры предыдущие его постоянно травмы какие-то преследовали, то палец сломает, то еще что-то – с игры в травмпункт ездил постоянно. А здесь две игры отыграл и на поле одним из лучших был.

– Как вообще оцените работу легионеров, насколько им интересно участвовать в жизни сборной?

– То, что Редин приезжает на всю движуху, которую мы тут устраиваем, говорит о том, что он это хочет делать. Он патриот своей страны, он патриот нашего футбола. В 2004 году он играл за юниорскую сборную, поэтому я вообще здесь не вижу проблемы, мол, я не знаю его.

У Ульянина из Чехии травма, а так мы бы тоже заявили его на эту игру. Они – исполнители, они внимательно слушают, они внимательны на поле, так что хорошо, когда люди, которые в нашей тусовке не проводят много времени, приезжают и абсолютно смотрятся в составе.

– Что не получилось у Завьялова, почему он не попал на игру?

– Конкуренция. Все просто. Я очень его люблю как игрока. Я очень хочу дать ему шанс, но он должен понимать, что надо делать вот так и вот так, делать вот такие шаги. В плане работы ног он сильно отставал от всех остальных квотербеков. Он очень неплохо кидает броски с бега, но у меня броски с бега только для него, а так я, в принципе, не фанат.

Могли бы мы его использовать как-то еще, чтобы он место свое получил? Конечно, но не за три дня сборов. Опять же, неделя или три дня – это две большие разницы. Первые два дня у тебя просто идет инсталл, а потом ты уже расставляешь игроков, и тогда бы он играл во всех спецкомандах. Сейчас, когда у нас было три дня, и третий день – это просто walkthrough (составы, замены, сигналы), а до этого сразу отработка комбинаций, то возникли определенные проблемы.

Игрок он хороший, я же его и пригласил. Но как найти ему место – эту проблему мы решить не смогли. В Польше он вышел очень условно запасным принимающим. В спецкомандах он не вышел, в итоге. Почему? Потому что за два дня мы не отрабатывали его в спецкомандах, потому что у него была нагрузка как на квотербека.

– Под занавес матча произошел один интересный эпизод, когда вы в нападении четыре раза сели на колено и потеряли владение. Я такое видел в первый раз.

– Я им дал шанс закончить игру. Времени оставалось 1:38. Мы три раза садимся – игра заканчивается. После первого тайм-аута я развернулся и сказал: готовь вторую защиту, и поотрывайте им бошки. Если вы не хотите закончить игру на хороших условиях, закончим на наших.

Меня счет устраивает. Можно выпустить второй состав, но мы здесь не ради того, чтобы дать поиграть всем. Норвежцы решили, что проезд в 2000 километров позволяет им попытаться отыграться за минуту до конца. Ну что, еще два удара квотербек получил, когда наша вторая защита была на поле. А что будет, если твой квотербек ногу сломает? В общем, они решили еще четыре раза сыграть, окей, их проблемы.

– Также была история с тем, что тренерский штаб норвежцев использовал наушники как средство связи.

– Да, я увидел, что норвежец с наушниками бегает. У нас наушников нет, я спрашиваю у судьи – кто этот вопрос решает. Он говорит, что комиссар. Комиссар говорит, пусть судья решает. Я говорю, ну вы между собой разберитесь! Но это тренер с тренером общался, не с квотербеком.

А потом я узнаю, что у нас тренеры защиты по телефону созванивались и болтали. Я Бутакову говорю: слушай, я там про наушники речи качаю, а вы тут у меня за спиной. До игры это не обсуждалось. В итоге я сказал – делайте, что хотите.

Но с наушниками надо знать, как работать. Я не считаю, что дай нам сейчас наушники, и мы сразу это воплотим в преимущество. Нужна практика, чтобы это все работало. Поскольку у наших это еще в «Грифонах» отработано, им это проще давалось. Я последний раз с наушниками работал в девяносто каком-то там году.

– Я так понял, что еще оперативно решали проблему центра, Симанчева из ди-лайна переводили?

– Нет, не решали. За Симанчева я спокоен, он легко может претендовать на роль стартового центра. Дело в том, что ему не удалось приехать на предыгровой тренировочный день, когда мы разбирали, как действует защита норвежцев. Он уже в день игры приехал, поэтому выбора никакого не было. Он был готов в случае чего выйти, но стартовым был Петровых.

– Если возвращаться к Чернолуцкому и вопросам сыгранности, то наверняка у него хорошее взаимопонимание с блокировщиками из «Патриотов». Их не рассматривали, потому что они не изъявляли желание сыграть за сборную?

– Я не рассматриваю тех, кого я не знаю, и тех, кто не приехал. Больших парней из «Патриотов» я знаю давно, но я не знаю, что они могут в игре. Последний раз я их видел в 2004 году. Отбор, отборочный лагерь – ты приезжаешь, показываешь, и так далее. Если человек по каким-то причинам не мог приехать в отборочный лагерь, он со мной связывается, объясняет ситуацию, и я уже принимаю какое-то решение.

– А большое количество игроков «Северного Легиона» в сборной связано с тем, что вы их хорошо знаете?

– Ну, где большое. Если мы говорим про правого тэкла, то он два метра ростом, 130 кг веса. Центр, на минуточку, 38 раз пожал 100 кг. Я не особенно стартовых-то и выбирал. То, что касается матча в Польше, я достаточно много свободы тренерам позиций давал. Понятно, что последнее слово за мной, но это не я их выбрал с Польшей – кто будет стартовый, а кто запасной. Это тренеры позиций их выбрали, а я согласился.

Парни просто заслужили, это не какой-то там протекционизм. Да, в мою бытность тренером «Легиона» и «Викингов», они у меня играли. И они, в принципе, знают, что я хочу. Но здесь не тот случай. И, наверное, впервые я дал столько свободы тренерам позиций, координатору защиты, и так далее. Да, были случаи, когда я подходил и говорил: вот этого я хочу здесь, мне все равно, как ты его оцениваешь, он здесь играет. Это да, но это моя работа.

«Из тренеров на следующий год не хотел бы никого терять»

– Сказывалось ли отсутствие Скапишева на игре?

– Да, сказывалось, и я очень удивлен был. Там просто недопонимание произошло, но он был бы полезен, конечно. Но поскольку блок отыграл без замен, то ничего критичного не было. Он хороший тренер, опытный, в плане накачки игроков – «давайте свои жопы соберите» – это своя культура тренера о-лайна и ди-лайна в любой команде, что от детей, то до профессионалов.

Но у нас неожиданно нашлась замену Скапишеву, чтоб он там не расслаблялся. Вашкелис-старший из «Грифонов», мне очень понравилось, как он отработал. Надо помочь – не вопрос. Большое спасибо ему, и он там их тоже собирал, подсказывал, накачивал эмоциями.

– А чем в сборной занимается Маркус Хершмюллер?

– Он очень неплохой тренер. У него абсолютно менталитет главного тренера. В этом нет ничего ужасного. Есть менталитет главного тренера, есть менталитет тренера позиции. Он всегда критикует, критикует, критикует. А когда тебя никто не критикует, и появляется такой человек, конечно, это иногда раздражает, но это очень полезно. Я бы хотел продолжить с ним работать.

Вообще я весь тренерский штаб оцениваю хорошо. На следующий год я никого не хотел бы терять. Если я буду работать дальше, то всем этим людям я предложу работать вместе. Мы можем добавить кого-то еще, но все люди, которые работали в этом году, должны работать и дальше. Более того, если меня не будет, кто-то из этих людей должен сделать шаг вперед.

– Если оглядываться назад на то, как прошел для сборной этот год, что бы взяли с собой в следующий год, а что бы хотели исправить?

– Ничего не хотел бы исправить, кроме того, что я буду разговаривать по поводу будущего. Я хочу, чтобы тренеры позиций больше участвовали в отборе. Мне уже необязательно ездить куда-то, чтобы кого-то оценить. Я могу совершенно спокойно доверить эту работу своим тренерам.

Отборочный лагерь в том виде, как он был сейчас, нам в следующем году просто-напросто не нужен. Потому, что у нас теперь есть люди, которых мы знаем, которые знают, что мы от них требуем. И мы уже будем добирать к этим людям, это большая разница.

В этом году мне надо было, чтобы игрок показал желание, приехал на отбор. Я понимаю, что, к примеру, Чернолуцкий будет в команде, но я настаиваю на том, чтобы он приехал. Он должен показать мне серьезность своих намерений. Я должен понимать, что человек готов на какие-то жертвы. У нас был человек, который поехал в три лагеря. Ни один не доиграл из-за травмы, но поехал в три лагеря. Вот такие люди мне нужны.

В следующем году, думаю, у нас будут уже лагеря по позициям. Мы можем в определенный день послать тренера о-лайна/ди-лайна на Урал, чтобы они посмотрели по своим. Ди-бэков/ принимающих – в другой город, и так далее. Отбор, естественно, будет, но не в том виде, как это было в этом году.

– Как вы относитесь к тому, что за неделю до ответственного матча сборной игроки «Витязя», среди которых хватает сборников, играли в матче Кубка России, где могли получить травму?

– Раньше я, конечно, такого бы не допустил. Сейчас у нас есть достаточно большой выбор игроков. В следующем году у нас будет чемпионат России идти, и отборочные лагеря, и подготовительные лагеря, и так далее. Как они на игре могут получить травму, так они и в тренировочном лагере могут получить травму. У меня нет никаких проблем с тем, что они играют за неделю, ради бога, это их дело.

Вот в клубе такого нет. Если игрок получит травму на сборах, то для клуба это дырка в составе. А в сборной должен вставать следующий игрок. Они просто дали шанс игрокам, которые за ними. По «Витязю» вообще вопросов нет, у них официальная игра. Что касается «Патриотов», то Чернолуцкий, Карапетян в Польше не играли, Овсоян играл мало. То, что они играют за другую команду – это их дело и их проблемы.

– В социальных сетях были озвучены претензии по организационной работе сборной в этом году. В частности, некоторые футболисты были расстроены отсутствием отборочного лагеря в Москве.

– Ну и что, что они расстроились? Был в Ярославле. Был в Санкт-Петербурге. Я раньше думал, что Санкт-Петербург находится на краю света. А потом было время, когда я в Москву ездил каждую неделю, и я понимаю, что это не расстояние, это просто потратить личные средства какие-то. Не находят три тысячи рублей на поездку? Я не вижу поводов вообще расстраиваться.

Мне даже как-то неудобно было, когда человек мне говорит, что когда мы были в Ярославле, он не мог приехать, а когда мы были в Питере, у них была игра чемпионата. Мы же рассчитывали, что все из Москвы поедут в Ярославль, туда на электричке полтора часа. По лагерям тоже было все сказано четко: каждый желающий город предлагает свои условия. Москва ничего не предложила – до свидания!

Кто хотел, тот был на отборе. Кто не смог, попытался как-то исправить ситуацию – я проявил принципиальность в каких-то вопросах. Из «Брюинс» игроки приезжали, хотя им говорили – нет, вы не сможете играть. Из «Брюинс» приезжали! Ну и что мне проблемы тех, кто расстроился, что в Москве не было отборочного лагеря? Я тоже расстроился, это моя родина, я там родился.

IMG_5494

– За результатами юниорской сборной следили?

– Не могу сказать, что следил пристально. Во-первых, я рад, что она у нас есть. Я рад, что у нас есть энтузиасты, которые это начинают продвигать. По поводу турнира в Дубае, я не знаю, кто там играл, что там были за команды. Да, «Дюссельдорф Пантерс» выглядят сильной командой, но они тоже ведь туда поехали за свой счет. Я не знаю.

Из того, что я видел по счету, работать есть с чем. Это просто турнир для опыта, поскольку этим парням практически негде играть. Такие турниры надо делать. Не уверен на счет именно Дубая, почему не Финляндия, Польша? Но то, что они туда съездили, сыграли – это здорово.

Раньше для меня юниоры – это был номер один по приоритетам. У нас был внутренний чемпионат, не очень большой, но он был. А взрослого чемпионата почти на десять лет, по сути, и не было. Сейчас у нас в стране нет юниорского футбола в полноценном смысле, это надо менять. То, что Макс Осокин говорит, я полностью с ним согласен. Команды должны об этом думать.

Мы раньше ездили в Германию, мы раньше ездили в Америку. Даже с ограниченным количеством людей, но с такими разъездами на тренировочные сборы (не на два дня) можно добиваться результата. Игроки из команды 2002 года были в Америке в 98-м, 2000-м, 2001-м, 2003-м. И я даже не вспоминаю, сколько раз мы играли в Европе. Да, игроков было столько же, сколько сейчас – полторы команды – но результат есть.

Так что, даже такими силами, но с правильным планированием, со средствами (без этого никуда) можно выигрывать чемпионат Европы, я в этом даже не сомневаюсь.

– Напоследок, как бы вы сравнили потенциал нынешней сборной с командами предыдущих созывов?

– Нынешняя сборная проиграла бы сборной 2004 года со счетом 0:60.

– (после паузы) Какая-то пессимистическая оценка.

– Нет, это не пессимистично, потому что сейчас играет треть той команды. Это, собственно, те же люди. Мысль моя в том, во сколько раз лучше эта команда может играть. Если мы все будем делать по уму, если мы вернемся в те времена по подготовке, с тренировочными лагерями, и так далее.

Сборная десятилетней давности победила бы 60:0 не потому, что эти играют не умеют, а потому что, если они будут так заниматься, то они станут на 60 очков сильнее.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.