В американском футболе, в отличие от европейского, профессия судьи редко выходит на первый план. Судейские группы больше, технический арсенал шире, давление выше. И тем интереснее оказывается возможность взглянуть на игру с точки зрения арбитра.

Фил Лакетт — известный в прошлом арбитр НФЛ, в данный момент работающий «супервизором», то есть «присматривающим» за другими судейскими группами. Помимо своей основной деятельности, он уже 10 лет занимается благотворительностью в России. Фил любезно согласился встретиться с корреспондентом First & Goal в Москве, где он остановился по дороге из Казани в родной Техас.

***

— Вы, я так понимаю, уже не первый раз раз в Москве?
— Да, я приезжал уже много раз. Кажется, это мой 21-й визит. Возможно, вы знаете, что я занимаюсь благотворительностью в России: помогаю детям изучать английский язык, американскую культуру. Провожу различные семинары и образовательные лагеря вместе с моей церковью в семи крупнейших городах вашей страны. Дело в том, что у меня две приемные дочери из Пензы — им сейчас 12 и 16 лет, они уже 4 года живут в Америке и у них неплохо получилось освоиться. Почти нет проблем с языком, школой. Младшая дочь очень активно занимается спортом, в основном, баскетболом, а старшая как раз закончила школу. Я очень горжусь ими, они проделали огромный путь. Можно сказать, у меня дома есть частичка России.

— Вы когда-нибудь интересовались американским футболом в России?
— Если честно, нет, не приходилось. Я, конечно, слышал, что у вас есть чемпионат, но не более.

— Да, мы как раз сейчас завершаем регулярный сезон и готовимся к стадии плей-офф. Хотите сходить на игру?
— Конечно! Мне было бы интересно познакомиться с футболом в России. Возможно, я найду расписание и смогу посетить какую-нибудь игру в один из моих приездов.

— Возможно, вы слышали о русских игроках в НФЛ?
— Что, правда?

— В «Чикаго» играл кикер из России. Плюс, несколько ребят участвовали в тренировочных лагерях команд, например, в «Тампе».
— Да, у многих европейцев похожая история. Я никогда не встречал русских футболистов в НФЛ, но я обязательно поинтересуюсь.

— Кстати, про Европу. Если я правильно помню, вы ведь и в Европе работали?
— Да, в мой самый первый сезон. Тогда это называлась «Мировая Лига» (World League, позже проект стал известен как NFL Europe — прим. ред.) и я работал как в НФЛ, так и в Европе. Я работал там 5 лет и мне очень понравилось: 3 года я был на позиции бек-джаджа и еще 2 года работал как рефери (главный судья). В самом конце я даже судил «Мировой Боул» в Барселоне.

Фил Лакетт на позиции рефери. Кадр из трансляции.

— Как вы оцениваете уровень развития футбола в Европе? Мне, конечно, хотелось бы и с Россией сравнить.
— На самом деле, все было очень достойно и многие команды НФЛ посылали в Европу своих игроков, чтобы те практиковались. Конечно, с НФЛ сравнивать сложно, но это был отличный опыт для них. Кроме того, на тот момент это была отличная тренировочная площадка для молодых судей вроде меня: как я говорил, в первое время я работал параллельно в НФЛ и Европе. Это была прекрасная школа, нужно было знать все нюансы в правилах и то, как они отличались в США и Европе. Для меня, как для арбитра, это был именно профессиональный уровень, и он заметно отличался даже от колледж-футбола.

— Чем отличались европейские судьи и вообще судейство в Европе?
— Когда я там работал, в каждой судейской группе обязательно был один европеец. Конечно, у них было заметно меньше опыта, но за те 5 лет, что я там работал, как минимум двое стали очень приличными арбитрами. Возможно, не настолько чтобы сразу работать в НФЛ, но в колледж-футболе они бы точно не затерялись. Мне нравилось с ними работать, мы старались во многом им помогать, и я надеюсь, они смогли что-то перенять. Я до сих пор считаю, что это было обоюдно полезно. Кто-то из тех европейских судей, что работали в наших группах, даже признавался, что его коллеги завидуют. Вероятно, были причины.

— На каких позициях они работали?
— На разных. Я точно помню одного линейного судью, главного линейного и сайд-джаджа.

…Футболистам было лет по 12. С тренерами тоже было непросто: как оказалось, они не очень-то разбирались в правилах, да и я не был экспертом. Добавьте к этому кричащих родителей на трибунах. В итоге, за все это унижение ты получаешь совершенно символические пару долларов.

— А как вы сами решили стать судьей? Не самый очевидный выбор. Можно представить себе мальчишку, который мечтает стать квотербеком, ресивером или бегущим… но судьей?
— Я вырос в Техасе, причем в таком городке, который был далек как от крупных городов штата, так и от больших футбольных центров. Так что в моей жизни был не только футбол, я занимался разными видами спорта. Но футбол, конечно, любил и даже целый год играл в университетской команде. Но затем я пошел на госслужбу, стал работать с компьютерами и футбол пришлось забросить. Впрочем, меня он по прежнему интересовал, я постоянно читал спортивную прессу и как-то раз увидел в местной газете объявление, что стартует новый футбольный сезон в местной лиге и им нужны арбитры. Приглашали прийти как раз в этот же день, и я решил сходить, попробовать себя. Я никого в футбольной среде не знал, все было не очень толково организовано, но мне всё же было любопытно. Речь, к слову, шла о местной школьной лиге.

Я откликнулся на объявление еще и потому, что у них были собственные курсы и они были готовы учить совсем новичков, вроде меня. Мне, конечно, непросто было решиться, я едва не остался дома и не сказал себе: «Забудь об этом!». Это была суббота, моя жена ушла на работу и меня терзали сомнения. Но я всё же пошел.

Мне приходится часто повторять начинающим арбитрам: ваш первый год будет самым сложным. Вы только начинаете разбираться в деле, учитесь сами принимать решения. Вот и в моем случае было так. Это был школьный чемпионат, футболистам было лет по 12. С тренерами тоже было непросто: как оказалось, они не очень-то разбирались в правилах, да и я не был экспертом. Добавьте к этому кричащих родителей на трибунах. В итоге, за все это унижение ты получаешь совершенно символические пару долларов. Первый год действительно самый сложный, потому что ты постоянно спрашиваешь себя, действительно ли хочешь этим заниматься.

Фил Лакетт во время интервью. Фото First & Goal

Я на тот момент не строил планов на большую футбольную карьеру, моей целью в лучшем случае были «огни ночной пятницы» (Friday night under the lights, игры лиги старшеклассников — прим. ред). На это ушло 2 или 3 года, я успел познакомиться разными людьми из мира футбола, которые смотрели на мою работу и рекомендовали меня на следующие уровни. Я 11 лет судил школьные игры, а затем меня пригласили работать в колледж-футбол. Сначала, конечно, небольшие колледжи, затем побольше и поважнее. Когда я только начал судить, я вообще не думал об НФЛ. Я даже о колледжах не думал, хотел просто получать удовольствие от футбола, пусть и на позиции судьи.

— Получается, что судейство тогда еще не было для вас профессией?
— Нет, на тот момент я все еще работал чиновником. Судейство было моим хобби. Но, как я уже говорил, у меня неплохо получалось и ответственные люди рекомендовали меня всё выше и выше. Это дало мне повод подумать об этом серьезнее. Школьный уровень — это здорово, можно получать кое-какие деньги, но не слишком много. Но колледж — это уже совсем другая история. Не разбогатеешь, конечно, но это уже сравнимо с нормальной зарплатой.

Началось самое интересное — они принялись за меня по полной: общались с моим врачом, со служащими банка, где у меня счет, с моими соседями.

Когда мне исполнилось 32 года, я стал судить первый дивизион колледж-футбола (высший уровень студенческого футбола в США — прим. ред.). Чтобы попасть в НФЛ, нужно как минимум 5 лет судейства на таком уровне. Что касается меня, то мне повезло — я оказался в нужный момент в нужном месте, знал нужных людей. Думаю, здесь не обошлось без вмешательства Всевышнего, он меня по-настоящему благословил на эту роль. В общем, все разом как-то сложилось и мне сказали: «Ты можешь претендовать на то, чтобы стать судьей в НФЛ». Вообще-то это долгий процесс — не просто бумажная форма, которую заполнить нужно. Ты согласовываешь с представителями НФЛ свое расписание, приезжают скауты, смотрят на твою работу, общаются с твоими коллегами и решают, включать ли вообще тебя в список претендентов. Меня так целый год смотрели, я официально даже не был претендентом. Когда я им стал, началось самое интересное — они принялись за меня по полной: общались с моим врачом, со служащими банка, где у меня счет, с моими соседями. Один из вопросов, который их очень интересовал, был про азартные игры. Разумеется, если бы я играл, то вся история бы сразу и закончилась. Затем у меня был разговор с психологом и в итоге меня пригласили на собеседование в Нью-Йорк.

— Звучит как будто вас нанимало ФБР.
— Так оно и было. На самом деле, служба безопасности в НФЛ во многом состоит из бывших сотрудников спецслужб (аналогично в НБА и НХЛ —прим. ред.). У них есть связи со своими бывшими работодателями и для них не проблема тебя «пробить». Но в этом есть свои плюсы: на протяжении всей своей карьеры у меня не было проблем с безопасностью, мне даже на игры помогали добираться когда ситуация того требовала. Я никогда не получал угроз — ни по почте, ни по телефону. Наверное, кто-то и получал, но у меня проблем не было. Конечно, во время матча может произойти что угодно: там полный стадион болельщиков, тренеры иногда очень эмоционально реагируют. Я, конечно, не хочу сказать, что меня все любит. Но служба безопасности отлично делает свою работу.

— А как выглядит типичная карьера судьи в США?
— В моем случае, я 7 лет работал в колледже и затем, когда мне исполнилось 40, попал в НФЛ. Это довольно стандартный сценарий: большинство арбитров попадает в НФЛ в 42-43 года. Нужно понимать, что у лиги нет никакой школы или курсов арбитров. Попасть в лигу можно только через работу на уровнях пониже: школа и колледж. По сути, это и есть вся подготовка. Так что, если ты попадешь в поле зрения НФЛ, ты уже должен быть профессионалом. Они не ищут людей «на вырост». Конечно, это не значит, что ты не можешь стать лучше как арбитр, но от тебя ожидают, что ты будешь реагировать, принимать на себя ответственность, выносить правильные решения — так же, как и любой другой судья.

Обычно, арбитр работает 15-20 лет. Кто-то уходит раньше из-за проблем со здоровьем, кто-то — по семейным обстоятельства, кто-то просто решает: «Хватит, достаточно!». Но есть люди, которые работают и 25 лет. Если позволяет здоровье и все получается, почему бы и нет?

Конечно, когда ты попадаешь в НФЛ, они знают, что это твой первый год. Но это вовсе не значит, что тебе будут давать поблажки. Ты должен делать своё дело хорошо вне зависимости от роли в судейской группе. Все судьи одинаково ответственны за работу, и все на равных участвуют в обсуждении любого момента.

Работа судьи постоянно оценивается. Сейчас я, например, стал супервизором, и моя задача как раз заключается в такой оценке, и при этом я никак не учитываю возраст судей. Значение имеет только решение судьи, и одинаковую оценку за него получит и новичок, и ветеран с 20-летним стажем. Мы смотрим на действия судейской группы во время игры, всё ли было сделано корректно и, если ошибки были, мы их всегда разбираем. Бывает, что судья-новичок работает очень хорошо и профессионально, а бывает, что опытный арбитр ошибается в простом эпизоде. В любом случае, мы делаем нарезку таких эпизодов, обсуждаем их и демонстрируем арбитрам. Мы не ждем от судей-новичков невозможного и понимаем, что они будут ошибаться, но они в полной мере несут за это ответственность и оцениваются наравне с опытными судьями. Если ошибок становится много, мы организуем для отдельных судей обучающие семинары и всегда стараемся помочь. Иногда бывает, что у молодых арбитров есть проблемы с какими-либо отдельными видами нарушений. Как правило, недочеты исправляются, и судьи довольно быстро возвращаются к работе.

Также арбитр может поменять роль в группе. Проще всего линейному судье стать главным линейным. Иногда открывается какая-то другая важная позиция и, если судья неплохо себя проявляет, его могут позвать её занять. Либо, напротив, попросят подождать еще год на текущей — всё зависит от надобности. Порой за год появляется 2-3 новых судьи, но иногда и 10 может быть.

— Что должен сделать судья, чтобы попасть в Супербоул?
— Делать свою работу хорошо. Конечно, есть множество разных факторов, но основной — это хороший сезон. Не забывайте: каждая игра, каждый эпизод, каждое решение оцениваются. Это происходит еженедельно, вся судейская группа получает оценки. У них есть возможность обсуждать оценки, не соглашаться с мнением супервизоров. Иногда оценки меняются и это справедливо. Неделя за неделей строится годовая оценка арбитра. И именно на основе этой оценки выносится решение о назначении судьи на игры плей-офф, вплоть до Супербоула. Так что просто иметь 10-летний опыт недостаточно для того, чтобы быть назначенным на Супербоул. Опыт — серьезный помощник, но реальное значение имеют оценки в сезоне.

По средам все супервизоры встречаются на видеоконференции и мы обсуждаем игры. Обычно каждый супервизор оценивает сразу несколько игр и таким образом мы проверяем друг друга.

— А как проходит процесс оценки?
— Обычно супервизоры встречаются с судейской группой в субботу. Вместе мы едем на игру и в аэропорт после нее. У нас есть возможность давать какие-то комментарии сразу, но саму оценку мы делаем в понедельник и вторник. Небыстрый процесс. Когда я заканчиваю свою оценку, я отсылаю её на ревью, и судейская группа может с ней ознакомиться. Отчет выглядит как последовательная оценка судейских решений на каждый эпизод, например: «верный флаг, верный флаг, верный флаг», — а затем «нет флага» (когда он должен быть — прим. ред.) или «неверный флаг». Конечно, у них есть возможность прокомментировать оценку и даже возразить по отдельным эпизодом. По средам все супервизоры встречаются на видеоконференции, и мы обсуждаем игры. Обычно каждый супервизор оценивает сразу несколько игр — так мы проверяем друг друга. Тогда же, по средам, мы просматриваем все судейские решения. Если судейские группы не согласны с нашими оценками, это тоже обсуждается, и оценка может быть скорректирована. Всего нас 8 супервизоров плюс Дин Бландино, вице-президент лиги по вопросам судейства. Мы просматриваем все-все решения, это занимает целый день, но это крайне интересный процесс. В общем, в понедельник и вторник мы делаем индивидуальные оценки, а в среду обсуждаем это. В четверг я занимаюсь всякими мелочами и лишь в пятницу у меня выходной — так выглядит расписание в течение игрового года. Словом, это это настоящая работа на полный рабочий день.

— По сравнению с судьями в европейском футболе, у вас довольно много работы.
— Мы в НФЛ очень ответственно относимся к своей работе. Принимая во внимания финансовую ситуацию, мы хотим, чтобы на нас работали лучшие профессионалы. Нам важно давать наилучший продукт, поэтому много работаем и это соответствующим образом оплачивается.

Бегущий «Патриотов» Кит Баерс заносит тачдаун в 31-м Супербоуле. Фото USA TODAY.

— Как вы думаете, работа на Супербоуле была высшей точкой вашей карьеры?
— Как только ты попадаешь в НФЛ, ты естественным образом стремишься к тому, чтобы как можно чаще попадать на игры плей-офф. В идеале, каждый год. И тебя просто не назначат на Супербоул, если у тебя не будет в карьере не будет игр плэй-офф или, скажем, 5-летнего опыта, если ты рефери. Словом, стараешься сделать всё, чтобы попасть в плей-офф. Мне повезло работать на 31-м Супербоуле в 1997 году, это был отличный опыт и, безусловно, довольно яркий момент в моей карьере. С другой стороны, это было что-то вроде облегчения: «о’кей, я сделал это, поставил галочку».

Сама игра была хорошая — Грин Бэй выиграл у Нью-Ингледа с перевесом в 14 очков. Но я помню и более захватывающие игры, даже на стадии регулярного сезона. Думаю, каждая игра в НФЛ — это по-своему большое событие. Даже если интриги и близко нет, мы все равно стараемся вести себя так, как будто это важнейшее противостояние и работаем по-максимуму. Словом, мы никогда не расслабляемся, даже если счет скажем, 30:2. Опять же, нельзя забывать про оценки.

— Сразу после супербоула вас перевели на позицию рефери, верно?
— Не совсем так: меня пригласили и я согласился. Это же моя карьера, я сам принимаю решения.

— Это было серьезным продвижением? Или, скорее, формальность?
— Конечно. На тот момент это был настоящий вызов для меня. Я почти всю свою карьеру работал как бек-джадж, и рефери я не был со времен школы. Рефери в НФЛ — это крайне ответственная позиция, в первую очередь, из-за того, что нужно руководить всей группой. Вероятно, в футболе это проявляется куда больше, чем в любом другом спорте: нужно быть настоящим лидером, с куда большей ответственностью, чем на других позициях. Я принял этот вызов и очень рад. Каждая позиция по-своему уникальна, но рефери — особая роль.

В какой-то момент все запутались и ждали, что я изменю решение. Игроки кричали «у нас же была решка!»

— У вас в карьере были моменты, к которым хочется вернуться и узнать, как они выглядели с вашей стороны. Например, знаменитая история с монеткой в 1998 году. На ваш взгляд, это был какой-то специальный трюк со стороны Джерома Беттиса?

Прим. ред.: речь идет об эпизоде перед началом дополнительного периода в матче «Питтсбурга» и «Детройта» на День Благодарения в 1998 году. Тогда в момент подбрасывания монетки (койн-тосса), Джером Беттис, капитан «Питтсбурга», сказал что-то вроде «орё… решка!» — выпала «решка», и Фил Лакетт отдал право выбора «Львам». В результате «Детройт» выиграл в одно владение, а процедуру жеребьевки лига изменила сразу после игры.

— Мне сложно судить, я не был в курсе его задумки. Я верю, что он просто ошибся и попытался изменить решение прямо в момент сбрасывания, пока монетка еще была в воздухе. Так мне кажется — вряд ли это был какая-то осознанная попытка меня запутать. Как только монетка упала, я сказал «у вас был орел». Так что все были в курсе того решения. Конечно, когда монетка отскочила и перевернулась, «Львы» получили право выбора. И я сразу же объяснил ситуацию тренеру — кажется, он всё понял. В какой-то момент все запутались и ждали, что я изменю решение. Игроки кричали «у нас же была решка!». Они пытались… даже не не знаю что, но в итоге это обросло своими легендами. Чуть позже. одна из радиостанций Питтсбурга проиграла запись со звуковым усилением на этом моменте и стало очевидно, что Беттис сначала назвал «орел».

Тот самый подброс монетки. Кадр из трансляции.

— И история разрешилась? Все убедились, что был «орел»?
— Нет, не все, Но это не страшно. Люди привыкли поддерживать свою команду. К тому же, сразу после того эпизода, процедура жеребьевки была изменена. До этого, по правилам, выбирать сторону монетки нужно было, пока она находится в воздухе. Теперь нужно сначала просить выбрать сторону, а уже потом подбрасывать монетку. Сейчас это звучит довольно забавно, но тогда эта история уж слишком широко освещалась и это немного мешало моей семье.

Реклама Papa John’s по мотивам эпизода. В роли Лакетта — Пейтон Мэннинг.

Конечно, в футболе все стараются получить какое-либо преимущество — и порой используют для этого разные хитрости. Если судья позволяет игрокам делать это, то они и дальше будут действовать в подобном ключе. Иногда они идут для этого на крайние меры, потому что у них на самом деле огромная мотивация сражаться и чудовищное желание победить.

Уже после игры, когда мы ушли в раздевалку, кто-то посмотрел запись с этим моментом и сказал: «Постойте, так он не занес!».

— Еще один эпизод, от которого вы, наверное, уже устали: тот тачдаун Винни Теставерди…

Прим. ред.: речь идет о финальном эпизоде матча «Сихокс» — «Джетс», когда на последней секунде квотербеку «реактивщиков» Винни Теставерди линейный судья засчитал тачдаун, которого, как выяснилось впоследствии, не было. Фил Лакетт был главным судьей того матча, и этот эпизод стал поводом к возвращению видео-повторов.

— Тут все довольно просто. К сожалению, сразу после того эпизода с монеткой, у нас была игра «Сиэттла» и «Джетс». Игра была великолепная, и уже в самом конце «Сиэтл» вел, кажется, в 4 очка, в атаке были «Джетс». Теставерди попросил таймаут, времени у него оставалось как раз на один розыгрыш. Сразу после снэпа «Джетс» разыграли «дро» (противоположность плэй-экшену, когда квотербека показывает пас, но играет вынос — прим. ред.), и разыгрывающий прошел прямо по центру. Занесли ли они тогда? Понятия не имею. Я посмотрел на линейного судью, который пытался разобраться в ситуации, подбежал ближе, и показал тачдаун. Я даже специально уточнил у него голосом и засчитал тачдаун. В общем, «Джетс» выиграли, а «Сиэтл» проиграл, чем, кажется, осложнил себе выход в плей-офф. Я сейчас не помню положения «Сихокс», но лучше им точно не стало.

Тачдаун, которого не было. Фото: Matt Campbell/AFP/Getty Images

Уже после игры, когда мы ушли в раздевалку, кто-то посмотрел запись с этим моментом и сказал: «Постойте, так он не занес!». Конечно, это было шоком для нас и в первую очередь для главного линейного. Но самое неприятное было в том, что это произошло как раз через неделю после эпизода с монеткой. В другой ситуации монетка, возможно, быстро забылась бы, но тут очередная история, причем с той же судейской группой. Линейный, который засчитал тогда тачдаун, может смело считать себя человеком, вернувшим видеоповтор (до этого момента видеоповтор уже использовался, но был отменен из-за постоянных затяжек времени — прим. ред.) — со следующего года так и произошло.

Тогда был непростой момент для моей карьеры: цепочка не слишком удачных эпизодов, начиная с монетки, тачдауна Винни Теставерди, а также нескольких других эпизодов, которые в другой ситуации были бы не больше чем просто недочетами. Думаю, Всевышний испытывал меня. В конце концов, всё закончилось спорным эпизодом с Джоном Элвеем, когда я посчитал непойманный пас — и это тоже был непростой эпизод, поскольку Элвея сбили в момент броска и реакция публики на это решение было негативной. В целом, неудачи происходили на протяжении пяти игр. Сначала монетка (да кого вообще волнует монетка?), затем тачдаун Теставерди — и это действительно была судейская ошибка (чуть позже пресса опубликовала снимок, где было хорошо видно, что тачдауна не было). Впрочем, вскоре всё нормализовалось.

— Как арбитры переживают собственные ошибки?
— Ну, многие люди считают, что нам вообще все равно: мы просто отрабатываем игровое время и получаем зарплату. Но даже если бы мы ничего не получали, мы все равно хотели бы делать свою работу и переживали бы из-за собственных ошибок. В большинстве случаев, ошибки небольшие, и они остаются незамеченными публикой. Но судьи замечают всё.

В НФЛ судейская работа словно под лупой, все наши действия видны с телеэкранов, и мы сильно переживаем, когда ошибаемся. Иногда всю неделю себе места не находишь и даже на следующей игре помнишь об ошибках предыдущей. Так что, по правде говоря, мы ненавидим ошибаться, даже принимая во внимание, что все мы люди и ошибки неизбежны.

Помню, был случай, когда на просмотр видеоповтора потребовалось аж 7 минут

— У нас в России перед глазами пример европейского футбола, где судейские ошибки случаются несравнимо чаще. Говорят, ФИФА даже считает их частью игры и поэтому не хочет вводить видеоповторы.
— Видеоповторы — это инструмент, который надо использовать с умом. Когда я только начал работать в НФЛ, у нас была старая система видеоповторов, которая была вполне сносной, но со своими проблемами. Помню, был случай, когда на просмотр видеоповтора потребовалось аж 7 минут. Были и другие проблемы — например, с их помощью пытались разбирать вообще каждый эпизод в игре. В общем, всех это достало и видеоповторы убрали. Но прошло 3 или 4 года, и систему вернули, значительно доработав. Когда меня как арбитра спрашивают, что я думаю о видеоповторах, я обычно отвечаю, что это отличная штука, но нужно быть осторожным, иначе это превращается в настоящую головную боль. Но даже несмотря на это, когда видеоповтор помогает исправить судейскую ошибку, это отлично! В конце концов, именно судьям от этого проще, можно просто пересмотреть момент и не переживать всю неделю.

— Давайте вспомним что-нибудь из совсем недавнего. Например, «Фейл Мэри». Вы уже как супервизор работали.

Прим. ред.: речь идет о матче «Грин-Бей» — «Сиэтл» в сентябре 2012 года, когда на последней минуте «Сихокс» разыграли комбинацию Hail Mary с пасом в зачетную зону и мяч поймали одновременно и ресивер «Сиэтла» Голден Тейт и сэйфти «Грин Бэя» Мелвин Дженнингз. Судья засчитали тачдаун и «Сихокс» победили в матче. См. https://en.wikipedia.org/wiki/2012_Packers–Seahawks_officiating_controversy

Сразу нужно оговориться, что это был период судейского локаута и на матче работали непрофессиональные арбитры. Это были просто любители, которых позвали временно заменить бастующих судей. Они старались, конечно, но явно не обладали достаточной квалификацией, чтобы судить матчи НФЛ. Их позвали просто чтобы не отменять сезон — так решила лига. Конечно, множество судейских ошибок было сделано в то время: те судьи не были готовы работать на таком уровне. Я говорю об опыте, внимательности, скорости принятия решений…

Фэил Мэри. Кадр из трансляции.

Конкретно на той игре я был в пресс-боксе и помогал им работать, объяснял отдельные моменты. У них неплохо получалось работать всю первую половину. Но во второй что-то пошло не так — то там, то здесь. Иногда даже хотелось крикнуть «О, нет, что ты делаешь?!». Но, что любопытно, ошибки не создавали дисбаланса. Судьи промахивались то в одну, то в другую сторону, и, конечно, никто не ожидал, что все закончится именно так. Крайне необычный розыгрыш, со сложным правилом, подразумевающим одновременную ловлю. Бывает, что ошибается арбитр на одной позиции и у другого есть возможность поправить ситуацию при обсуждении. Но в данном случае они обсуждать не стали и сразу вынесли решение в пользу «Сиэтла». Жаль, что так произошло, но, принимая во внимание подготовку судей, это было ожидаемо.

Здесь важно еще отметить, что меня наняли уже после них. Я уже не был действующим арбитром и мне предложили занять позицию супервизора. Я согласился. Штатные судьи лиги уже объявили забастовку и я не знал никого из тех, кто пришел к ним на замену. Впервые мы встретились на судейских семинарах в июле. Насколько я понял, это были судьи из колледж-футбола, но даже не первого дивизиона. У НФЛ есть список судей, за которыми они наблюдают, чтобы потом пригласить, но я не знаю, они ли это были. В любом случае, между судьями в колледж-футболе и судьями в НФЛ огромная разница, и сходу попасть в НФЛ — это как перейти из 8-го класса в 11-й. Но для них это был, конечно, шанс всей жизни. Думаю, они прекрасно понимали, что будет непросто, но для них это была возможность поработать в НФЛ. Я и другие супервизоры постарались помочь им настолько, насколько мы могли. Возможно, кто-нибудь из них еще попадет в лигу на постоянное место.

— Вы наверняка следите за тем, как меняются правила в НФЛ. Многие критикуют лигу за чрезмерное стремление к безопасности — например, кик-офф подвинули, чтобы делать больше тачбеков. С вашей точки зрения, где граница между настоящей мужской игрой и безопасностью?
— Безопасность в футболе важна на всех уровнях, не только в НФЛ. Каждый год правила немного меняются, и часто — из соображения безопасности. Конечно, это всегда является предметом дискуссий: мы хотим, чтобы игра продолжала оставаться зрелищной. Жесткие столкновения нравятся зрителям, да и для игроков это способ продемонстрировать собственную мужественность.

— Большинство изменений в правилах, при этом, микроскопичны.
— Лига очень довольна футболом именно в том виде, каким он является сейчас. Он популярен, он интересен, он хорошо вписывается в телевизионную сетку… много причин. И серьезных изменений не требуется.

Мы, арбитры, лишь воспроизводим то, что хочет от нас НФЛ. Как полицейские — если лига считает, что судить нужно строже, мы и будем судить строже.

— С вашей точки зрения, какие были самые значимые изменения в правилах за последнее время?
— Правила всегда меняются с оглядкой на игровой процесс — важно, чтобы игра оставалась привлекательной. Важно, чтобы футболисты зарабатывали очки и, я думаю, НФЛ старается делать так, чтобы этот компонент не пострадал. К примеру, в прошлом году изменили формулировку правила нелегального контакта (в 2014 изменили формулировку правил illegal contact, illegal use of hands и defensive holding, что привело к многократному увеличению флагов для защиты — прим. ред.). Само правило не изменилось, только формулировка и то, как мы его «свистим». Но это произвело к серьезным последствиям, игрокам действительно пришлось изменить собственный стиль игры — это было заметно на предсезонных играх. Подчеркиваю, само правило не изменилось, только формулировка.

Мы, арбитры, лишь воспроизводим то, что хочет от нас НФЛ. Как полицейские: если лига считает, что судить нужно строже, мы будем судить строже.

— Вопрос, который последнее время у всех на устах: что вы думаете насчет «Дифлейтгейта»? Я слышал две противоположные точки зрения. Одни считают, что «Пэтс» были настолько сильнее, что и так бы выиграли, а другие — что спущенный мяч помогает сохранить контроль над мячом и это серьезнее,чем кажется на первый взгляд.
— С точки зрения арбитров, важно, чтобы игра игра проходила корректно, справедливо и согласно правилам. Как в правилах написано, так и должны быть накачаны мячи. Мы считаем, что должно быть именно так вне зависимости от счета и силы команд. Даже если правило кажется вам незначительным, его нужно соблюдать. Точно так же, как, например, с помехой паса: если кто-то нарушает, мы свистим.

Ловля Деза Брайанта (вернее, её отсутствие). Коллаж CBS Sports.

— Некоторые правила, впрочем, непросто даются даже самим судьям. Например, ловля Деза Брайанта в минувшем сезоне.
— Очень непростой эпизод, конечно. Люди едва ли в драку не лезли из-за этого случая. И мало что изменилось бы вне зависимости от судейского решения, все равно полмира считает, что ловля была, а полмира — что её не было. Ну и судьям непросто было принять решение. Ему ведь не хватило совсем чуть-чуть! Если строго читать правила на тот момент, то он не сохранил контроль над мячом. Сейчас уже, конечно, можно обсуждать. Если мы хотим изменить правило — окей. Если мы хотим уточнить его — окей. Однако на тот момент оно было именно таким и — нравится ли нам это или нет — ловли не было, и видеоповтор это подтвердил.

— Кто, на ваш взгляд, лучший судья в НФЛ сегодня?
— Я попробую немного уйти ответа. У арбитров есть поговорка: «ты хорош ровно настолько, насколько хорошо твое следующее решение». Во-первых, все арбитры, попавшие в НФЛ, по определению хорошие. Во-вторых, я никогда не занимался выделением лучших, даже для себя. Я уже говорил, что решающее значение имеет сезон: даже выдающийся арбитр может в один год быть назначенным на Супербоул, а следующий провести довольно средне. Обычно, лучшими признают за какой-то серьезный опыт. Но ведь это же еще и вопрос популярности: кто-то становится заметен просто потому, что работал на знаковых играх или в плей-офф. Конечно, есть выдающиеся личности вроде Джерри Маркбрайта, Джима Тани или Тома Белла. Выделяются, в первую очередь, рефери — просто потому что у них такая роль; при этом вы легко можете не заметить великолепного ампаэра или линейного. Бывает, что такие судьи на своей позиции делают чуть больше, чем должны, и этим очень помогают другим, даже рефери. Но через телекартинку этого просто не видно. Судьи не стремятся быть заметными.

— Получается, лучший судья — невидимый судья?
— Да. Если вы не заметили судью, это была хорошая игра. Хотя я знаю и другие примеры — иногда то или иное решение судьи оказывает огромное влияние, потому что он сделал свою работу в нужный момент. Профессионалы это видят. Но зрители, конечно, предпочитают игры с минимальным вмешательством. Да и мы хотим поменьше свистеть: всем нравится игра по правилам, без фолов и остановок.

Нужно понимать, что американский футбол — это, возможно, самая сложная игра в мире, и это сказывается на судействе. Поэтому, когда вы сравниваете НФЛ с ФИФА, это не совсем справедливо.

— Можете вспомнить игроков или тренеров, с которыми было тяжело в игре?
— Можно называть фамилии, конечно, но я предпочитаю не заниматься этим по разным причинам. На всех уровнях — в школе, колледже и НФЛ — везде есть отдельные люди, с которыми сложно. Иногда кажется, что единственная их цель — тебя взбесить, выбить из седла, заставить судить в их пользу. Выглядеть это может совершенно по-разному. Когда вы смотрите матч по телевизору, вам может показаться, что это отличный тренер, борется за свою команду, ведет её вперед, а другой как воды в рот набрал. А со стороны судей все совсем по-другому: хороший тренер справедлив и спокоен. И даже если мы ошибемся, он подскажет, а не станет потом жаловаться, что ему испортили игру. Я не хочу говорить о каких-то конкретных людях, потому что не люблю никого публично критиковать.

— Самое яркое событие в судействе в этом году — это появление первой женщины, Сары Томас. Что думаете по поводу нее?
— Это её первый год. Для НФЛ это, конечно, важная веха. Насколько я знаю, она прекрасный арбитр, много работает над собой, постоянно ездит на семинары, прекрасно знает правила. Она очень уравновешена, у нее хорошая семья — это все важно для судьи. Сара вполне успешно судила колледж-футбол. Возможно, у нее и будут какие-то особые сложности, но в целом все должно быть нормально. Надеюсь, она даже получит преимущества от того, что в ней сомневаются: в конце концов, кто-нибудь может подумать дважды, прежде чем крепко выразиться при ней.

Но это очень большой шаг для футбола: возможно, больше женщин станет смотреть футбол для того, чтобы узнать, как она там. Игре это поможет. Как новичок, она может по началу ошибаться, но мы всегда будем рядом, чтобы помочь. Всё будет отлично, я уверен.

Она спросила меня: «Фил, ты хочешь пойти на мой выпускной?». Еще бы, конечно я хотел!

— Давайте отложим футбол в сторону и поговорим о вас и России. Вы часто приезжаете к нам, занимаетесь здесь благотворительностью . Как так вышло?
— У вас есть лишний час, чтобы об этом поговорить? Я шучу, но это правда долгая история. В 2003 году мы с женой решили поучаствовать в программе по международному обмену школьниками FLEX (Future Leaders Exchange program: программа Госдепартамента США для старшеклассников из стран бывшего СССР, по которой они могут год провести в США — прим. ред.). К нам приехала девочка из Набережных Челнов и провела у нас в семье год. Она уже знала английский, т. к. сама программа подразумевала подготовку, да и язык она изучала в школе. Она была очень милой девочкой, у нее прекрасно шли дела в американской школе, я даже называл её «своей русской дочерью». Потом она уехала обратно, но я обещал ей, что обязательно приеду к ней в Россию. Она, конечно, тогда не поверила мне.

Через какое-то время мой знакомый рассказал мне о церкви, которая ездит с благотворительными миссиями в Татарстан. Я связался с ними и вызвался быть волонтёром. И уже через год я был в России, сказал об этом той девочке, и она пригласила меня погостить в её доме — так же, как она гостила в моем. Это было просто великолепно! Снова встретиться с ней и её родителями, пожить немного вместе с ними, собираться за одним столом… Когда она жила у меня, я как раз работал в НФЛ. Я водил её на игры — например, в Сан-Диего. Она ведь никогда не видела океан! Я даже возил её на Гавайи — словом, обращался с ней, как с настоящей принцессой. А когда я приехал в Россию, так вышло, что она как раз закончила школу. Она спросила меня: «Фил, ты хочешь пойти на мой выпускной?» — еще бы, конечно я хотел!

Она была настоящей отличницей и в России даже получила золотую медаль. Когда ей вручили эту медаль, то представили её родителей, а саму её попросили сказать пару слов. Она встала и сказала: «А теперь поприветствуйте моих американских друзей, которые проделали огромный путь, чтобы попасть ко мне на выпускной». И они представили меня! Это было очень трогательно. Тогда в зале много людей слышали о её американской семье, так что меня окружили внимание забросали вопросами. Так что у меня теперь полно друзей там и даже дети как-то устроили небольшую чайную вечеринку. Меня, конечно, пригласили приехать еще. Так всё и началось.

— За последние пару лет что-нибудь изменилось? Все мы читаем новости, отношения между странами изменились. Стало ли тяжелее заниматься благотворительностью в России?
— Кое-какие изменения, кончено, имеют место, но в целом все осталось по-прежнему. Мы удочерили двух девочек из России. За 11 лет, что я приезжаю сюда, я заметил, как изменилась жизнь в Москве, в Казани — даже в Набережных Челнах стало лучше. Но когда мы занимаемся с детьми, это не имеет значения: они просто хотят практиковать язык. Они изучают его в школе, но живого общения с настоящими американцами у них нет. Мы организуем небольшие 6-дневные лагеря, где, помимо языка, рассказываем об американской культуре, в том числе я привожу с собой мячи и учу детей играть в футбол. Этой программе уже 8 лет, и я не вижу повода что-то менять.

Слева направо: Фил Лакетт, Юрий Марин, Дмитрий Хайтовский. Фото First & Goal

Редакция выражает благодарность Дмитрию Хайтовскому за помощь при организации интервью.